После публикации документа «Об участии верных в Евхаристии» снова вспенились в интернете гребни одной особенной дискуссии. Дискуссия – о делах сугубо женских, но активно вовлечены в нее бывают и священники. Речь о запрете приступать к таинству в период так называемой женской нечистоты.
Елена Фетисова
Разговоры о необходимости снять запрет и допускать женщин к причастию в «особые» дни ведутся давно, и местами весьма активно.
Собственно, тема не для широкой публики, и вообще выглядит порядком раздутой, притянутой за уши, за ноги, и за что там еще можно при желании притянуть.
По крайней мере, реальное общение с реальными прихожанками из разных мест ЦФО не показало мне какой-то особо рьяной тяги женщин к борьбе за свои «права» в этом вопросе.
Напротив, я замечала, что многие женщины порой стараются и в храм в указанном случае не заходить. Причем это не скромность по причине домостроевской забитости – вполне обычные женщины («с активной жизненной позицией», что называется) считают, что семь дней без храма не уронят их женского достоинства и не разорят духовную жизнь окончательно и бесповоротно.
А чаще всего помолиться в храм «в нечистоте» все-таки идут (и большинство священников тут абсолютно «за»), но разумно не участвуют в таинствах и не прикладываются к иконам. И это все – совершенно спокойно.
Однако, как окажешься «в интернетах», так нет-нет да и наткнешься то на заботливого батюшку, то на просвещенную матушку, ратующих за победу над «бессмысленной традицией с языческими/ветхозаветными корнями» и за свободу женщин от «суеверий».
Я не хотела бы вступать в рассмотрение традиции с точки зрения ее исторической чистоты просто ввиду бесперспективности этого дела. В религиозной традиции (увы или к счастью?) вообще очень мало новодела, и у каждой при необходимости можно найти свой исторический шлейф, первоисточник и т.п.
Можно «развенчать» и уличить в «языческих корнях» что угодно – от терминов святоотеческого богословия до практики ориентации алтарей христианских храмов на восток – было бы желание. Вопрос – зачем?
В данном случае вопрос «зачем» неясен даже в сугубо практической плоскости. Ну много ли в Церкви женщин, причащающихся чаще одного раза в неделю? Среди девиц, не обремененных семьей, среди послушниц тех монастырей, где «не особо запрягают», такие, безусловно, есть.
Но для большинства женщин, работающих и ведущих хозяйство, подготовиться и «вырваться» к причастию раз в неделю, а то и раз в две недели – это уже почти верх возможностей. Соответственно, для них отсутствие причастия пять-семь дней по состоянию здоровья – это не проблема и не повод для долгих разговоров о нужных и ненужных традициях.
И тогда для чего вообще с настойчивостью этот разговор поднимать? Удивляет то, что богословски «продвинутую» заботу о женщинах начинают проявлять священники. Мне приходилось читать на православном форуме, как одна прихожанка приводила себя в пример: она, мол, всегда в «особые дни» причащается, ей батюшка разрешает.
Тут подумаешь: надо ведь еще исхитриться в эти несколько «критических» дней прибежать в храм, чтобы вот уж непременно доказать себе и нам, что «право имею». И что потом – сильно легче станет? «Уф, я просвещеннее всех этих мракобесов»?
Ведь непременно же надо после мчаться проповедовать на форум, крепко зажмурив глаза на слова апостола Павла о том, что соблазнять (огорчать) брата собственной свободой отнюдь не следует. Не следует, соответственно, бравировать в сообществе верующих такими вещами, о которых в принципе говорить с посторонними не принято (если только вы не снимаетесь в рекламе средств женской гигиены).
Ну, понятно, бывают особые случаи, когда и ультраортодоксальный духовник благословит причащаться в нечистоте – об этом как раз сказано в новом документе об участии в Евхаристии. Зачем что-то еще? Разве что кого-то обижает сам оборот – «нечистота»? Мол, унижение по половому признаку и все такое?
Тут уж, мне кажется, женщины только радоваться могут: в отличие от мужчин они имеют свой эксклюзивный «заземлитель», возможность раз в месяц почувствовать хотя бы некую минимальную ограниченность своего естества. Возможность немного смириться и, например, чуть деликатнее, чем обычно, улыбнуться мужу, а не гаркнуть: «Рравняйсь! Марш-марш гулять с ребенком!»
И как бы ни хотелось зело умно рассуждать об обоснованности/необоснованности традиционного запретительного отношения к «женским дням», проще махнуть рукой на эту тему ввиду мизерности ее практического применения. А еще не стоит так уж рьяно бороться с традицией просто потому, что это уж слишком… по-детски.
Представьте, что мать просит великовозрастного детину лет двадцати пяти: «Сынок, ты как доедешь до Нижнеурюпинска, позвони, чтоб я не волновалась!» Что сделает зрелый взрослый человек? Позвонит. Просто по любви – чтоб не волновалась. Ему разве жалко? Что сделает человек, психологически еще не покинувший подростковый возраст? Начнет куражиться и самоутверждаться: да мне не пять лет, да я сам с усам, да надо мне было!
Может, не препираться с Матерью Церковью по вопросам пустым и незначительным.
Читайте также:
- Инокиня Васса (Ларина). О ритуальной нечистоте. Что это и зачем?
- Об участии верных в Евхаристии
- Евхаристия: всегда новая, всегда вечная. Самое важное в документе о Евхаристии
- Практика причащения и новый документ о Евхаристии — размышления протоиерея Сергия Правдолюбова
- Главное — без крайностей! Протоиерей Александр Ильяшенко — о подготовке к причастию
- Кому причащаться чаще, кому реже? – протоиерей Александр Борисов