По прошествии дней шести, взял Иисус Петра, Иакова и Иоанна, брата его, и возвел их на гору высокую одних, и преобразился пред ними: и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет. И вот, явились им Моисей и Илия, с Ним беседующие. При сем Петр сказал Иисусу: Господи! хорошо нам здесь быть; если хочешь, сделаем здесь три кущи: Тебе одну, и Моисею одну, и одну Илии. Когда он еще говорил, се, облако светлое осенило их; и се, глас из облака глаголющий: Сей есть Сын Мой Возлюбленный, в Котором Мое благоволение; Его слушайте (Мф. 17: 1–5).
Пожалуй, это был самый странный для меня день: вторые сутки в Израиле, акклиматизация, гудящие ноги, успевшие покрыться мозолями (мы путешествовали дикарями, между городами передвигались на рейсовых автобусах, а в остальном пользовались одиннадцатым маршрутом). Голова просто шла кругом от обилия информации. Благодатью пришибло, не иначе.
Поэтому я очень удивилась, когда оказалось, как мало в этот день я фотографировала… А уж путевой дневник получился и вовсе забавным. Его писал человек, не знакомый с русским языком вообще, к тому же изъясняющийся полунамёками и, видимо, напрочь пребывающий в коллективном бессознательном. Или в обычном бессознательном.
Так что, во-первых, повествование моё будет в этакой детской манере, вроде первых воспоминаний из младенческого возраста, буквально досимвольный период, когда ребёнок только-только начинает осознавать реальность и чувствует себя с окружающим миром единым целым, когда воспоминания немного не в фокусе, а больше напоминают совокупность звуков, бликов, запахов и собственных чувств, а не конкретных событий. А во-вторых, так нестерпимо захотелось вернуться, что появился новый повод повторить. И пережить этот опыт соприкосновения с Божественным присутствием ещё раз, но уже перейдя на более зрелый уровень самопознания.
Да, детское такое повествование. Кроме всего прочего, сказывались и хронический недосып, и тот факт, что на гору мы даже не взбирались, а заползали… Но обо всём по порядку.
Всползание на гору Фавор
Добрый дяденька водитель рейсового автобуса, стартовавшего из Тверии, высадил нас на остановке у подножья горы Фавор. Мы сверились с картой и отправились по асфальтированной дороге, предвкушая лёгкую и увлекательную прогулку, которая обещала быть недолгой. Но не тут-то было. Через какой-то километр удобное шоссе превратилось в песчаную тропку, а затем и вовсе растворилось между каких-то колючих кустов, оставив нас в огромном недоумении.
Спускаться вниз совершенно не хотелось, так что мы решили рискнуть и отправились вверх в прямом смысле на четвереньках, хватаясь за высокую траву, чтобы не упасть со скользких землистых склонов, и размышляя о смирении и терпении, в которых вынуждены были пребывать Сам Христос и Его современники.
Подумайте сами. В те времена не было асфальтированных дорог, не было удобных паломнических автобусов с кондиционерами и гидами, не было электричества и водопровода, даже пластиковые бутылки с водой, лучшие друзья паломников — и те отсутствовали. Я уже не говорю о супермаркетах, гостиницах и сотовых телефонах с навигаторами.
Ползли мы так недолго, не более получаса, пока я не заметила, что буквально над нами проезжает машина. А это значит что? А это значит, что рядом дорога, и наше путешествие с погружением в аутентичную среду таки заканчивается. Осталось преодолеть два крутых подъёма, и мы снова в XXI веке.
Подруга моя пробилась вперёд как более выносливая и опытная паломница, а я послушно кралась за ней, в глубине души тайно радуясь, что самостоятельное путешествие может подкинуть такие развлечения, которых не увидишь в «религиозных турах». Правда, корневая система у местной растительности не ахти какая, так что второго человека очередная трава не выдержала, и я навернулась с горки вниз, расцарапав в кровь ноги и руки.
«Даже до крове поцарапалися еси», — эти «духовные» стихи, посвящённые нашему всползанию на гору Фавор, я сочинила потом, когда и моя дорогая спутница, преодолевая последний метр до заветной дороги, повторила мой славный подвиг и тоже навернулась при подъёме. А дело было так: сначала она закинула на проезжую часть бутылки с водой и рюкзак, а потом и сама начала вылезать из кустов, но поскользнулась.
Глядя на это дело, я решила, что умный в гору не пойдёт, и решила искать более пологую тропинку. К счастью, она оказалась за поворотом. И как только я вернулась на исходное положение, где Ира собирала разбросанные по дороге вещи, на дороге возникла группа на полосатых велосипедах.
После того, как товарищи скрылись за очередным поворотом, мы уселись на дорогу и начали хохотать, представляя, что бы было, если бы мы с товарищами пересеклись. Представляете, едете вы, никому не мешаете, а тут на вас летят вещи, сумки, а потом из придорожных зарослей возникают эти призраки в длинных юбках и на четвереньках вползают на дорогу.
Что ж, всползание закончилось относительно благополучно, мы отделались лёгкими царапинами и тронулись в путь, решив, что все дороги ведут наверх.
По мнению подруги, мы находились совсем рядом от автобусной станции местной деревни, откуда можно было добраться наверх на специальном автобусе, и мы тронулись в путь, любуясь видами деревень. Местные жители — преимущественно мусульмане, все девушки с покрытой головой (хотя мне кажется, что в таком пекле иначе не выживешь, я всю дорогу пряталась в палантин, спасаясь от палящего солнца), тишина и размеренная жизнь, люди ходят по своим делам и не обращают на нас ни малейшего внимания.
Мы поднимались и поднимались в гору, однако вожделенной станции нигде не было. Более того, не было даже экскурсионных автобусов, которые на Страстной седмице просто обязаны были в изобилии находиться где-то поблизости.
Местная жительница, к которой мы обратились за помощью (а туда ли мы вообще идём и на сколько ещё рассчитывать) сказала, что автостанция — это очень далеко, и она не уверена, что мы туда сможем дойти самостоятельно.
Но карта утверждала, что идти каких-то пятнадцать минут, и мы снова тронулись в путь. Иногда я на автомате делала какие-то снимки и продолжала плестись дальше, упражняясь в молитве. А что ещё делать в таком пути с недосыпу и в некоторой прострации. Молитва вообще имеет потрясающее качество приводить в порядок мозги и задавать структуру мыслям. Так что крестные ходы не дураки придумали. Действительно создаются прекрасные условия для молитвы. А где двое или трое… Ну вы знаете окончание, так что, смею утверждать, Господь не оставлял нас на всём протяжении нашего недельного паломничества, иногда устраивая настоящие чудеса.
Иногда на пути встречались оригинальные домашние животные. Кто вот кур держит, кто коровок. А в этом доме живут верблюды.
Кстати, обратите внимание, где находится большая земля. А мы всё пешком, пешком…
Наконец мы поняли, что кто-то из нас точно решил подработать Сусаниным и неправильно сориентировался на местности в самом начале, и мы фактически обошли гору вокруг, прежде чем вышли на нужную дорогу, которая и вывела нас в итоге к той самой станции.
«А где здесь платить?»
Подкрепившись свежевыжатым грейпфрутовым соком, мы таки двинулись в сторону места, где толпились туристы, ожидающие очередной свободный автобус. Мы тоже потолпились между двух групп католических паломников и, довольные, сели в подъехавший автомобиль с кондиционерами и мягкими сиденьями. Водитель тронулся, не взяв с нас денег.
«А где здесь платить?» — спросила моя подруга у гида англоговорящей группы.
Гид рассмеялась и сказала: «А платить на станции, и вообще, это заказной автобус, который оплачивала наша турфирма, но мы никому не скажем, что вы тут случайно, будете моей группой».
Вот так случайно мы попали в автобус и с ветерком добрались до верха, подхватив заодно ещё пару русских туристов, идущих пешком.
Мы высадились на повороте к православному греческому женскому монастырю Преображения Господня и… И я увидела, что вся гора покрыта маками. Для меня это было чем-то невероятным. Буквально перед отбытием на Святую Землю я плакалась в соцсетях, что в Севастополе, поди, уже маки цветут в развалинах Херсонеса, и как это необычайно красиво… И как я хочу плюнуть на всё, сорваться и съездить туда на пару дней, отрешиться от суеты и полюбоваться на алые капельки среди развалин старого города. Но не судьба…
Ан нет, очень даже судьба. Я то смотрела по сторонам со смотровой площадки, удивляясь спокойствию бескрайних горизонтов Святой Земли, то утыкалась в маковые цветочки, радуясь аки младенец. Всё-таки недаром это место называют святым. Здесь и правда Господь пребывает постоянно. А ещё — те события, которые знакомы с детства, наполняются особым смыслом, выстраивается законченная картинка, и начинаешь прямо-таки чувствовать Евангелие, а не просто какие-то буквы пропускать через голову.
Помню, когда мне было лет семь, бабушка читала мне перед сном Библию для детей, с картинками. Могла ли я тогда представить, лежа в своей кроватке на окраине Воронежа, что когда-нибудь тоже буду ходить своими собственными ногами по земле Израилевой? Ну в самом же деле — где я, а где Израиль? А вот сподобилась, и от этого становилось ещё более радостно и странно одновременно. Интересно, а что же чувствуют души, попавшие в Рай?
Сам монастырь я практически не фотографировала. Это через пару дней всего я уже как-то привыкла, набралась наглости и фотографировала всё и вся, просто чтобы запомнить, чтобы увезти с собой часть этих воспоминаний, а там как-то была слишком погружена в себя.
Так что про монастырь я как-нибудь в другой раз напишу. А лучше поручу это другим людям. Не историк я и не архитектор, я вообще плохо разбираюсь во всех сферах жизни, кроме драгоценной психологии. Так что я больше про чувства, про мысли, про находки и про свой опыт соприкосновения с сакральным.
Монастырь Преображения на горе Фавор
Три кущи
Когда мы подходили к монастырю, подруга моя увидела, что сёстры закрывают ворота обители. Да, мы слишком долго поднимались наверх, так что служба давным-давно закончилась, паломнические группы уже все поуезжали, наступало время обеда.
Но Ира не растерялась и бросилась к воротам с криком «Не закрывайте, пустите нас, пожалуйста!»
И мы успели. Вообще, всю дорогу мы умудрялись буквально впрыгивать в последний вагон уходящего поезда, попадая в места, в которые мы ну никак не должны были попасть, если руководствоваться только здравым смыслом.
Так что в храме нам практически никто не мешал молиться, народу не было, я села перед алтарём и долго думала о жизни.
Это ещё один плюс путешествия без группы. Можно сверяться с внутренними потребностями, менять маршрут и разрешить себе никуда не торопиться и никуда не опаздывать. Да, мы не вписались в программу и не побывали в некоторых местах, которые планировали, но что с того? Зато там, где мы были, удалось не просто сделать фото себя на фоне достопримечательности, а как-то внутренне успокоиться и «настроиться» на это место, вспомнить Евангельский сюжет, помолиться, поговорить с Богом по душам.
Я вообще люблю бывать в храмах вне богослужебного времени, просто дышать этим воздухом, смотреть на горящие свечи, сидеть напротив какой-нибудь особенно любимой иконы и задавать Ему самые важные вопросы. Ответы обязательно находятся в самом ближайшем будущем.
Так было и в этот раз. Те проблемы, которые буквально угрызали меня, когда я ехала в это путешествие, буквально наплевав на здравый смысл, решились практически сами собой. Если, конечно, мы верим, что на свете могут существовать случайности…
Во дворе монастыря в садике за оградой обнаружились символические три кущи («Хорошо нам здесь быть; сделаем три кущи: одну Тебе, одну Моисею и одну Илии» (Лк. 9:33), которые усердно не умещались в мой объектив втроём. Почему-то в этот день со мной оказался только «портретник», который, собственно, приспособлен для портретов, и в него вечно всё не умещалось. Как не вмещалось в меня и понимание того, где я вообще нахожусь.
Дело было в Страстной Вторник, но только к Субботе, по схождении благодатного огня, я начала что-то понимать. А пока таким интересным символическим образом Господь разговаривал со мной. Это что-то из того опыта, о котором говорить вообще невозможно, но ты точно понимаешь, что такие какие-то мелочи, обычные, бытовые, являются сами по себе очень важными и значимыми. Как будто просто какие-то паззлы вдруг встают на свои места, и ты становишься более понимающим, более разумным, более взрослым и готовым сделать какой-то новый микроскопический шажок навстречу вечности.
То, что нас объединяет
Хорошо, конечно, в цветниках женской обители, но пора и честь знать. Мы отправились в католический францисканский монастырь с базиликой Преображения.
Вход в монастырь
Базилика Преображения
Традиция почитания горы Фавор местом Преображения Спасителя утвердилась при святой равноапостольной царице Елене. При ней на Фаворе строится величественная базилика на месте Преображения и другой трехпрестольный храм на месте, где спали во время Преображения святые апостолы Петр, Иаков и Иоанн. Базилика Преображения стояла на самой высокой точке горы, второй храм несколько ниже, на близком расстоянии от базилики.
Цветочки, кактусы и развалины византийских построек
Всё-таки не просто так мы, видимо, заплутали на подходе к Горе. И в католическом соборе мы минут двадцать смогли побыть в гордом одиночестве, разговаривая вслух о католицизме как таковом. Всякое дыхание да хвалит Господа. Хвалят его в меру своих возможностей и католики, и другие христиане.
Раньше я очень сильно боялась соприкоснуться с чужой верой, как будто это могло навредить моей собственной. Этот хрупкий зародыш (а даже и не веру как таковую) я пыталась сохранить от любого вмешательства, любого внешнего вторжения, видимо, переживая, что он не вынесет и сломается.
Вообще, чёрно-белое мышление, разделение на ваших и наших, поиск врагов — это признак детской, инфантильной психики, которая очень боится разрушиться, не созрев, не сформировавшись. А со временем начинаешь понимать, что чужие взгляды (даже косые) особенно не трогают, потому что они больше говорят не обо мне, а о самом смотрящем.
Другие христианские деноминации мне просто не мешают, они существуют и развиваются в параллельном пространстве, и меня ничуть не оскверняет, например, пребывание в католическом храме. Да даже в мусульманском (как, например, в соборе Святой Софии в Стамбуле), просто потому, что тот смысл, который я способна привнести и разглядеть в этих стенах, намного важнее того, что несут люди, по тем или иным причинам привыкшие думать иначе.
Подобно св. Феофану Затворнику, готова произнести: «Не знаю, спасутся ли католики, точно знаю, что вне православия я не спасусь». Время учит больше думать о своём спасении, чем об окружающих. У них своя жизнь, свой какой-то особый промысл об их устроении, они и без меня как-нибудь справятся. Так что можно просто радоваться жизни и искать не то, что нас различает, а то, что нас объединяет.
Я уверена, что у традиционных конфессий сейчас особая, сверхважная задача для проповеди — сохранение тех незыблемых ценностей, без которых точно миру придёт конец. И наше дело — это вести диалог именно в рамках поиска путей сохранения этих традиций. Только не лекциями и палками мы их сможем привносить в мир, а собственным примером. Чтобы, глядя на нас, наши дети хотели создавать семьи, рожать детей, верить в Бога. Не потому что иначе «боженька накажет, и гореть тебе в аду», а потому что в нас есть любовь с избытком, в нас есть ощущение смысла жизни, в нас есть внутренний стержень веры, без которого просто сложно жить.
Сама базилика построена таким образом, что в полу есть окошки со стеклом, через которые видна сама гора, где и совершилось то событие, о котором мы сегодня вспоминаем. То ли от усталости, то ли от невозможности понять головой события Преображения (да что там понять, даже прикоснуться разумом к непостижимому невероятно, здесь особенно понимаешь ограниченность своей повреждённой грехом природы), я уселась на пол и долго смотрела на эти камни.
Сколько всего они видели? Так и хочется наделить и их какой-то душой, живым организмом, обладающим памятью и способным поделиться со мной теми событиями, когда Господь ходил здесь, разговаривал со Своими учениками и явил Себя в славе. «Господь преобразился не без причины, но дабы показать нам будущее преображение естества нашего и будущее Свое пришествие на облаках во славе с ангелами» (Иоанн Златоуст).
Но камни на то и камни: молчат. Можно лишь слегка, самым кончиком души прикоснуться к непостижимости Божественного замысла о человеческой природе, а потом снова вернуться на круги своя, потому что понять и вместить эту тайну невозможно.
Я глядела в это стекло, а в нём навстречу мне отражались три ангела. Я смотрела на них, а они на меня. И в голове снова появлялись мысли о том, что Господь говорит с нами иносказательно. В каждом явлении есть какой-то второй смысл, в каждом, даже обычном камне есть какое-то особое послание, которое просто надо услышать. И это та наука, которой учишься всю жизнь: быть внимательной к обычной ежедневной рутине, потому что истина находится именно в ней. Счастливый человек умеет видеть великое в малом и быть благодарным за то, что имеет. Видеть в данностях иной уровень бытия.
Так и здесь: смотришь на камни, а видишь ангелов…
Фото автора
Фото с автором: Ирина Филиппова