«Убить священника в воскресенье – хорошая идея».*
«Голгофа» («Calvary») – художественный фильм. Производство Irish Film Board, Lip Sync Productions, Octagon Films, Reprisal Films (Ирландия, Великобритания). Режиссёр и сценарист Джон Майкл Макдона. В главной роли Брендан Глисон. Оператор Ларри Смит. Композитор Патрик Кэссиди. Продолжительность 01:41:30. Прокат в России с 17 апреля 2014. Сборы в мире $ 12 112 006, в США $ 3 600 006, в России $ 175 633.
Джеймс Лавелл – католический священник в небольшом городке на северо-западе Ирландии. Однажды к нему на исповедь приходит человек и рассказывает, как его, когда он был еще мальчишкой, много лет подряд насиловал священник. Гнев и отчаяние пострадавшего так велики, что отец Джеймс не находит нужных слов утешения и примирения. На вопрос «Что же мне теперь делать?» он отвечает: «Я не знаю…» Пришедший на исповедь говорит о своей жажде убить обидчика. Но тот давно умер. К тому же, обиженный считает, что нет никакого смысла в убийстве плохого священника. Вот убить хорошего – это да!.. С этими словами он дает отцу Джеймсу неделю, чтобы привести в порядок дела, и говорит, что в следующее воскресенье убьет его. Разговор происходит на исповеди, но человек, конечно, пришел не каяться, а угрожать, предаться своему яростному отчаянию, упоению жестокой игрой. Лица пришедшего не видно за решеткой исповедальни, но его голос отцу Джеймсу, кажется, знакомым. Однако в полицию он не идет, продолжая заниматься повседневными делами. Как жить ему с этим, как поступить? Вот вопрос, который будет у него в сердце до конца его жизни.
Фильм разделен на главы – по дням Страстной недели. Вместе с отцом Джеймсом мы принимаем оскорбления и глумления от жителей городка, убийство любимого пса, избиение бейсбольной битой, сожжение приходской церкви, которой было отдано сердце. В воскресенье отец Джеймс встречает хорошо ему известного убийцу лицом к лицу и принимает от его руки смерть.
Отец и его дети
Фильм «Голгофа» пронзает сердце. Говорю, конечно, только о себе. Искренне не понимаю, почему во многих рецензиях его называют «черной комедией».
Перед нами повествование о священнике и его пастве. Идя через свою Страстную неделю навстречу смерти, главный герой принимает повседневное поношение от обычных людей, среди которых он живет и которым служит. Вот что удивительно: многие из этих людей остаются с ним накрепко связанными, будучи такими, какие они есть, ругателями, развратниками, насильниками. И частью своей души священника признают за отца. Только ведут себя при этом как «плохие дети», желающие что-то доказать именно ему.
Дело здесь, наверное, в том, что он сам не отказывается от своего отцовства. Каждый человек на его пути, как неблагоразумный разбойник, распят на кресте собственного греха. Это порочные, жалкие и несчастные люди, и отец Джеймс им действительно необходим. При всем ужасе того, что они творят сами с собой и с ним, он не отстраняется от этих людей, они остаются для него своими, не делаются непоправимо чужими. Даже для своего убийцы он не перестает быть отцом. Он не предает его. И раненый первой пулей все еще пытается уберечь его от непоправимого.
Зло приходит в человеческом облике. И с теми, кто зло приносит, до последнего надо обращаться как с людьми, которых можно спасти, а для этого – разговаривать с ними и любить их.
Если бы отец Джеймс был похуже, они бы его простили. Но он – хороший священник.
Одиночество с Богом
Одиночество – одна из важных линий фильма. В этом мире главному герою не на кого опереться. Епископ, к которому он пришел за советом, желает узнать у него имя человека из исповедальни и рекомендует обратиться в полицию. Второй приходской священник поспешно собирает вещи и в страхе уезжает. Душа собственной дочери ускользает от отца Джеймса, балансируя на полпути к очередной попытке самоубийства, и он не в силах ее удержать. Язва отчуждения разъедает жизнь.
Но если отчуждения нет хотя бы с одной стороны, а есть любовь и готовность принести себя в жертву, то меняется и весь мир вокруг. «…Истинно, истинно говорю вам: если пшеничное зерно, пав в землю, не умрет, то останется одно; а если умрет, то принесет много плода» (Ин.12:24). Быть может, об этом последние кадры фильма, когда дочь убитого священника приходит в тюрьму к его убийце. Что даст это свидание каждому из них?
Рэмбо наоборот
Герой голливудского боевика, когда узнает, что его жизни угрожает опасность, сам проводит расследование, сам настигает врага и сам расправляется с ним, восстанавливая порядок и справедливость. В фильме «Голгофа» совсем иная, непривычная для современного кинематографа интрига. Главный герой, кажется, с самого начала догадывается, кто убийца, но не преследует его, не защищается от него, а стремится защитить его, давая место действию Духа Божия в свободной воле этого человека. Да, разговоры отца Джеймса с тем, кто решился на убийство, и его молитва о нем не помешали совершиться злу. Поможет ли спасению души убийцы то, что отец Джеймс сознательно пошел по пути непротивления злу силою, мы не знаем. Конец фильма дает на такой исход хотя бы небольшую надежду.
Удивительно, что весь этот сюжет о ненасилии и жертве разворачивается в Ирландии, где почти весь ХХ век прошел под знаком взаимного противостояния Ирландской республиканской армии и британских сил. В этот круговорот насилия были втянуты сотни тысяч людей, скорых на суд, возмездие и расправу. Граница с Ольстером совсем неподалеку от места действия фильма.
Быть с людьми
Перед нами художественная кинолента, постановка, а не репортаж или документальная хроника. И смерть главного героя, подробно снятая, с кровавыми брызгами, летящими из пробитого пулей черепа, это метафора, послание каждому из нас.
На языке художественного образа эта кровавая смерть оказывается в одном ряду с поспешным бегством второго священника от своего служения. Или с залакированным равнодушием епископа. Они – как бы остались живы. Главный герой выбрал смерть от руки убийцы.
Когда пуля пробивает голову отца Джеймса, по экрану проходят все герои фильма, распинавшие его. Каждый из них в эту минуту с упоением предается своему греху, составляющему, как ему кажется, главное содержание его жизни.
Отец Джеймс распинается этому миру, злому, страшному, жестокому и ужасному, но не брошенному еще Богом, сохраняющему пока любовь и надежду, распинается ради спасения этого мира и этих людей.
Думаю, нам стоило бы чаще заботиться о живых людях вокруг, вместо того, чтобы погружаться сердцем в платоновские по духу проектировки всеобщего устройства жизни по православным прописям, от которых один шаг до насилия в благих целях. По такому же проектно-конструкторскому пути мы уже хаживали в ХХ веке, только слова и флаги были другие.
Все хорошо?
Фильм рассказывает о католическом священнике и жизни ирландского городка. Актуальна ли эта история для России?
Многим кажется, что в нашей стране дело обстоит совсем иначе, нежели на «теряющем веру» Западе. Все чаще и настойчивей говорят о возрождении Церкви, торжестве православия, сохранении традиционных ценностей. А что такое наша православная вера? Золото куполов, красота богослужений, чинность и размеренность традиционного быта. Куличи-пасхи. Православие a la Шмелев. Учение о том, как жить хорошо, красиво, честно, мирно, тихо и спокойно. «Во всяком благочестии и чистоте».
С возрастом все чаще в сердце закрадывается мысль, что христианство – не об этом. Во всяком случае, не только об этом.
На грозных и кровавых исторических поворотах это становится очевидным. Мучеников за Христа называли μάρτυρες – свидетели. И наши Новомученики – свидетели действия Божией силы в этом мире в сравнительно недавние времена. А о чем свидетельствуем мы?
Сейчас нередко приходится слышать, что новые гонения придут, причем скоро. Люди думают, что мы сами расточили наследие Новомучеников, сами встали на путь соглашательства и сотрудничества с мелкими княжатами мира сего. И Господь должен будет вновь очистить Свою Церковь.
«Божий бич, приветствую тебя!..» Чувство, стоящее за этими словами, понятно многим. С приходом гонений посреди мутной неразберихи обыденной повседневности все становится ясным и прозрачным. Белое отделяется от черного, овцы от козлищ. Частный Страшный суд происходит прямо у нас на глазах. И обычные люди, гонимые и поругаемые, мучимые и убиваемые, уподобляются Живому Христу. Видевшие своими глазами это фаворское преображение посреди мучений один за другим уходят из жизни, но их верные свидетельства остаются с нами.
А как быть, когда вокруг всё хорошо? Спокойная благоустроенная жизнь европейской провинции. Где здесь место для Голгофы, для Креста и Распятия?
Мы европейцы
То, как написана, сыграна и отснята история отца Джеймса, подтвердило еще раз известную мне правду: христианский Запад жив. Без этого создатели фильма не смогли бы ни увидеть такую вот историю внутренним зрением, ни воплотить свой замысел в реальности. Единство христианского мира никуда не делось, несмотря на тысячу лет взаимных обличений и отчуждения. И у христиан Запада скорби и заботы во многом те же, что и у нас, грешных, наряду с тем, что у каждого есть и свои собственные тяжкие болезни. Но болеть может только живое – и там, и здесь.
«Страна святых чудес», как писал когда-то о христианской Европе Алексей Хомяков, не осталась вся в прошлом, а живет и сегодня. Знание этого помогает жить и нам.
Исповедующие Христа люди по-прежнему не от мира сего, они не рабы мегамашин власти, бизнеса и насилия. И то общее, что у нас по-прежнему есть с христианами Европы, особенно хорошо видно на фоне жестких очевидностей погруженного в грех и ненависть мира – непримиримых войн за ресурсы и рынки, полной неразборчивости в средствах борьбы и тому подобного «столкновения цивилизаций». Надежду дает только то, что это общее – Сам Христос. Его слова «Не бойся, малое стадо!» (Лк.12:32) равно слышны по обе стороны старательно возводимых границ.
После грехопадения
Страстная неделя отца Джеймса разворачивается посреди пронзающей чистоты и строгости божьего мира. Это удивительная природа графства Слайго в северо-западной Ирландии, море, острова, вересковые пустоши. Над всем этим возвышается легендарная гора Бен-Балбен. И смерть главный герой принимает вдали от города, на широком песчаном берегу моря. Больше нет никого и ничего вокруг – он, убийца, море, небо и песок. Лишь мальчик, случайный свидетель, с ужасом смотрит издали на происходящее.
Любимые строки из Лермонтова о незатейливых картинах поля, сада и леса кончаются словами: «…И в небесах я вижу Бога». И здесь Бог виден в безгрешной природе, напоминающей нам о том, каким был мир до грехопадения. Но как увидеть Его посреди дел человеческих?
После грехопадения узреть Бога можно только через жертву. Природа в фильме «Голгофа» – это земля, помнящая равноапостольного Патрика и всех ирландских святых. Аскетов, проповедников, учителей. И, конечно, мучеников.
Красоту природы, иногда становящуюся невыносимой, оттеняет в фильме негромкая музыка. Кажется, что мелодии в ней почти нет, каждая тема тянется и тянется без разрешения, и напряжение все нарастает. Однако приносит она не беспокойство и раздражение чувств, но строгий и собранный покой. Сосредоточение.
Упасть и подняться
Как уподобиться Христу сегодня? Наверное, надо помнить о том, что Он пришел «в зраке раба» (Фил.2:7), умалился до человеческого естества и даже до человеческой смерти. И показал нам, что навязать себя нельзя никому.
«Боже Мой, Боже Мой! для чего Ты Меня оставил?» (Мф.27:46). Эти слова звучат время от времени и в каждом из нас. Не знаю, как частота и сила этих слов связаны с глубиной и искренностью веры каждого, но лично я верю, что Бог не обманет человеческую надежду на Него.
Каждый день приносит новые беды. Приходскую церковь сожгли. Перерезали горло собаке. Вечером в пятницу отец Джеймс приходит в паб, напивается, угрожает оружием, сам нарывается на избиение. Слышит сказанное ему в лицо: «Ваше время прошло, а до вас никак не допрет… Надо преподать урок-другой».
Урок для нас в том, что священник тоже человек, он слаб, способен унывать и отчаиваться. Но из этого отчаяния он поднимается и идет дальше. Посреди богооставленности он видит божественное присутствие. И, умывая разбитое бейсбольной битой лицо, говорит убегающему собрату: «Какого хрена вы вообще стали священником? Вам бы быть каким-нибудь гребаным бухгалтером».
На следующий день не выдерживает, сам едет в аэропорт, чтобы тоже убежать, спастись. И, казалось бы, случайно встречает в аэропорту почти незнакомую ему женщину, погибшего мужа которой он недавно проводил в последний путь. После недолгой встречи с этой живой и верующей душой решает не улетать, возвращается домой. Навстречу смерти, до которой остается несколько часов. С утра поднимается, одевается, молится и идет к морю, в назначенное убийцей место.
Последняя исповедь
Апостол заповедал нам признаваться друг пред другом в проступках (Иак.5:16). На самом пороге смерти, перед дулом револьвера, отец Джеймс исповедуется своему убийце. Говоря о грехах и преступлениях своих собратьев-священников, он признается ему: «Наверное, я отстранился от этого. Как будто прочитал в газете…» И принимает смерть.
Рассказать о сокрытом
В последнее время все больше ощущаю, что у нас не хватает нужных слов и правильной интонации, чтобы говорить о самом главном. Сегодня много распространяются о традиции и наследии. О традиционных ценностях. О великом наследии предков. Думаю, есть наследие мертвое и наследие живое. И смысл наследования в том, чтобы нам в нашей Церкви вернуться от этнографии, риторики и политики к живому человеку в присутствии Живого Бога.
Прямо по слову Серафима Саровского: «…Молитва, пост, бдение и всякие другие дела христианские, сколько ни хороши они сами по себе, однако не в делании только их состоит цель нашей христианской жизни, хотя они и служат необходимыми средствами для достижения ее. Истинная же цель жизни нашей христианской состоит в стяжании Духа Святаго Божьего».
Человек, подобный убитому в воскресенье рыжему здоровенному ирландскому отцу Джеймсу, в жизни целомудрен и скромен. От него не узнаешь о его скорбях и победах, пока он жив. Не узнаешь о них, и когда он умрет. Какие-то свидетельства о его внутреннем мире смогут донести до нас его духовные чада, о чем-то сумеют рассказать более или менее случайные попутчики. А сам такой человек сторонится публичности.
Есть ли подобные священники в нашей Церкви? Думаю, да, и немало. Расскажут ли они о себе сами? Конечно же, нет. Быть может, в том числе именно потому мы их так любим. Но в публичном пространстве должны быть образцы этого простого, тихого и нравственно осмысленного отношения к людям. Должны быть примеры.
Где такой вот русский отец Яков (Иаков – James) в нашем собственном искусстве? Умилительность «Несвятых святых» отца Тихона Шевкунова совсем не о том. Юродствующий сарказм смешных и трогательных повествований Олеси Николаевой и Майи Кучерской ближе к реальности. Но художественный образ, открывающий всю глубину и трагичность жизни священника, остающегося верным Богу посреди нынешнего бушующего мира, современным русским искусством, кажется, еще не создан.
Верность до смерти
Полтора столетия назад такие образы исповедников создавал Николай Лесков. В пронзительной повести «На краю света» и в хронике «Соборяне» он напоминал, что пострадать за Христа можно не только от безбожников и иноверцев. В первых публикациях книга «Соборяне» называлась Чающие движения воды. Прямое напоминание о купальне у Овечьих ворот Иерусалима и о великом множестве больных, слепых, хромых, иссохших, ожидающих исцеления (Ин.5:2-4).
Однако экранизация старого романа не даст всего, что необходимо нам сегодня, хотя сама по себе такая работа могла бы стать своевременной и значимой. Нужное сейчас художественное повествование надо наполнить приметами сегодняшнего дня. Трагических судеб и в нашей современной истории немало. В России хороших священников убивали не только когда-то давным-давно, «при коммунистах», в легендарном и уже почти что сказочном кроваво-красном прошлом. Что называется, once upon a time. Убивают их и сегодня, при нашей с вами жизни, практически на наших глазах. За последние два с половиной десятилетия этот мартиролог пополнили десятки имен.
Павел Адельгейм, Андрей Николаев, Анатолий Чистоусов, оптинские отцы, Даниил Сысоев, Александр Мень… Быть может, когда-нибудь кто-нибудь из русских художников сумеет возвести их жизнь и смерть до высоты притчи.
Многих не убитых до смерти, но пострадавших за Христа и страдающих за Него прямо сейчас, мы просто не знаем. Но как найти верное слово и об их каждодневном будничном подвиге? Да чтобы это послужило для прибавления нашего ума и умягчения наших злых сердец.
Не только священники восходят на Голгофу повседневности. На нее поднимаются и миряне.
Восходят на Голгофу повседневности и наши епископы.
Литература и жизнь
Не дело искусства – учительствовать. Оно просто создает «истории», «stories», которые разворачиваются перед нами, как сама жизнь. Поучительна ли жизнь? В общем, да, если мы хотим научиться. Поучительно ли настоящее искусство? Думаю, в той же мере.
*Слова с афиши фильма «Голгофа»
Опубликовано в Альманахе современной христианской культуры «Дары», № 2