Фильм нон грата

Арсений Замостьянов

Очередная сенсация: министр культуры не рекомендует к показу 22 июня кинофильм «Служу Советскому Союзу». Легко предсказать ужас свободолюбивых «активистов» (в последние месяцы снова появилось это слово). Министр даёт понять: он не будет свадебным генералом. Не ради улыбок на юбилеях он занял министерское кресло. Не будет доверяться волнам, не будет упускать инициативу в деле формирования государственной идеологии.

Деидеологизированных обществ не бывает. Демократию (а вместе с ней – почему-то и уважение к рыночной экономике) сегодня навязывают с помощью средств массовой информации и не менее массового уничтожения. И охранительная идеология, которая помаленьку складывается в современной России, не будет плюшевой.

И я рад, что министр культуры заговорил об ответственности художника перед обществом, перед историей, о просветительской функции искусства.Тут, конечно, возможны свои тридцать три несчастья, но, когда государство отказывается от патриархальных установок – начинается балаган, который чреват не только расцветом порнографии и сугубо коммерческого искусства. Поклонники свободы не хотят видеть, что безбрежное чиновничье воровство – это порождение вольницы, когда никто никому ничего не должен. Но сейчас не об этом.

С европейской скорняцкой меркой в России можно только дров наломать. «Культ личности забрызган грязью», но культ свобод не лучше. Нам придётся работать над самобытным этикетом политкорректности. Главное – придётся укоротить, усмирить элитарный снобизм, который Виктор Астафьев как-то назвал «гноем высокоинтеллектуального высокомерия». Да, современные художники смотрят на «других» как на бессмысленных назойливых муравьёв. Да, льстят себе, где только могут, льстят собственному самолюбию. Когда «всё можно» — художник выбирает самовлюблённость и… не может по-настоящему реализоваться. Между нами говоря, чем громче утончённые господа будут выражать своё «великолепное презренье», тем крепче окажется сучковатая палка хунвейбина.

Ну, а теперь о фильме, хотя вряд ли этот фильм внимательно смотрели его гонители и защитники. Что-то сломалось в кинематографии. Как будто пришли ненастоящие актёры, ненастоящие музыканты – какие-то соевые, акриловые фильмы. Дело не в идеологии, а в исполнении. И ностальгия здесь не причём. В начале девяностых говорили: виновато безденежье, рабское наследие СССР, безвкусица кооператоров. Потом стали обвинять «перестройку», когда распалась связь времён. Я бы с наслаждением всех собак повесил на буржуазную революцию, но, боюсь, всё-таки не в ней дело. Во-первых, синтетический привкус чувствуется уже в фильмах начала восьмидесятых. Во-вторых, в замечательной стране Америке никаких революций в последние двадцать лет не было, даже сексуальная произошла раньше – но Голливуд это не спасло от деградации. Единственное объяснение – творчество проиграло технологиям. Хотелось бы верить, что временно.

Вот и фильм «Служу Советскому Союзу» совершенно безопасен, потому что его забудут через сорок минут после просмотра. То есть, теперь, видимо, забудут через неделю – потому что разразился скандал – но событием он не станет.

Название фильма загадочно: актёры несколько раз (в соответствии с исторической правдой) произносят формулу «Служу трудовому народу!», а фильм почему-то называется, как привычный телевизионный бренд  восьмидесятых. Есть тут какой-то тайный замысел, но разбираться в нём скучно.

Вершин либеральной киновампуки авторы «Служу…» не достигли. Вот в экранизации «Доктора Живаго» толстый сын чекиста неопрятно жрал чёрную икру и, тыкая пальчиком в горемычного, но благородного интеллигента Живаго, капризно вопрошал: «Папа, а его ещё не расстреляли?». Вот это действительно вершина: Пастернака адаптировали до уровня прокламаций «Бей жида-политрука…».

А в этом фильме есть даже линия кающегося чекиста, который чуть ли не к Богу обращается. Спасибо авторам, что отнеслись к своему герою (хотя бы и к палачу) как к человеку. В фильме есть две актёрские удачи: этот чекист и уголовник по кличке Одесса.

Но в центре сюжета – писатель с типично писательской фамилией Донцов, неистовый государственник и патриот, не щадящий живота своего. Он мог бы превратиться в настоящего героя, если бы повезло с актёром. Но лицедей попался бедовый: свои полторы интонации на протяжении полутора часов он преподносит с одинаковым апломбом премьера. В фильме намечается столкновение двух правд: за Донцовым – вера в государство, в красоту и необходимость самопожертвования. За уголовниками – вера в свою хату, которая с краю от государства. Конфликт эпический, но всё это в картине недокручено-недоверчено, хотя сцены с зеками – лучшие в фильме. А худшие – это, конечно богемный гламур из погорелого театра с неизбежным водевильным Берия. Тут трагедия переходит в «Шоу Бенни Хилла».

Державин сказал: «Умеренность есть лучший пир». Слишком много расстрелов в финале, слишком много криков и неврастении с первой до последней минуты. Стоит в ушах кошачий концерт – и уже не воспринимается трагедия, не сопереживания. Вспоминаются старенькие фильмы – например, «Иван Макарович», в котором тоже есть жестокие сцены, тоже показана суматоха вокруг поезда и полустанка. Но – там чувство меры и внутренний, неброский лиризм рождают искусство. Или – «Не забудь, станция Луговая…». Там люди, а здесь… Режиссёр того давнего фильма стал автором сценария «Служу Советскому Союзу». Можно долго охать и брюзжать о том, куда мы все катимся, а лучше просто пересмотреть те картины, чтобы больше не натягивать на себя трескучую синтетику.

Цензура – дело хорошее, но запрещать этот фильм, конечно, не стоит. Не стоит и демонстрировать 22 июня и 9 мая: эти даты ко многому обязывают. Хотя канал Рен ТВ в этом году оригинально решил проблему праздничного репертуара: с утра запустил особенности национальной охоты и рыбалки, продолжил «Тайским вояжем Степаныча». Ненадолго прервал веселуху обязательной «Минутой молчания» — и вернулся к комическим куплетам. Самое грустное, что фильм, о котором мы сегодня судачим,  мало чем отличается от «вояжей Степаныча».

Читайте также: