Издательство «Словари XXI века» выпустило двуязычный словарь Алексея Михеева «Россия. Russia». По словам автора, этот словарь откроет Россию и для иностранцев, и для самих россиян. В интервью Ксении Турковой автор рассказал об идее словаря и о том, зачем его читать русским и иностранцам.
Кому помогают «двойные агенты»
– Словарь не случайно выходит прямо перед Чемпионатом мира по футболу? У вас была задача заинтересовать иностранцев русским языком?
Алексей Михеев. Фото: Владимир Новиков / gramota.ru
– Вообще-то, он был практически готов еще 2,5 года назад. Словарь представляет собой сборник статей из блога «Двойные агенты русского языка» – рубрики, которую я вел несколько лет подряд на портале Russia Beyond the Headlines (онлайн-проект «Российской газеты» для иностранцев, желающих лучше узнать Россию. – «Правмир»). Так что его выход непосредственно перед чемпионатом – это скорее удачное совпадение. Я бы не сказал, что футбольные болельщики – это прямо-таки целевая аудитория. Никакой специфически полезной информации для них словарь не содержит. Впрочем, там есть статья про русские тосты, она может пригодиться! Из нее иностранцы наконец узнают, что у нас нет тоста «На здоровье!» Вообще это словарь двойного назначения. Я в аннотации написал: русские в нем узнают себя, а иностранцы – русских. Собственно, поэтому он билингва.
– Кто такие «двойные агенты русского языка»?
– Двойными агентами в русском языке могут быть даже фрукты и овощи!
Иностранец из этого словаря может узнать, почему у нас малина ассоциируется с хорошей жизнью, ананасы – с богатством, клубника – с эротикой и так далее.
А еще он может прочитать, как русские говорят о деньгах, машинах и электронике, узнать десять самых популярных русских слов и значение русских имен и фамилий. Есть, конечно, и статья про алкоголь и то, как мы о нем говорим.
– В каком выражении русский может узнать себя, а иностранец – русского?
– Я говорю скорее не об отдельных выражениях, а в целом о картине мира. Это словарь не сугубо лингвистический, а в первую очередь культурологический: он описывает ту картину мира, которая сложилась в нашей культуре. У россиянина тут должен сработать эффект узнавания (ага, вот у нас это действительно так), а у иностранца – эффект неожиданности (ага, вот у них это, оказывается, так!). Речь тут идет о языке не как инструменте коммуникации, а о языке как системе понятий, разделяемых его носителями.
Важно, конечно, что словарь не претендует на объективную репрезентативность – он ведь авторский, то есть составлен прежде всего на базе интроспекции, анализа той картины мира, которая сложилась за несколько десятилетий в моем собственном сознании – сознании носителя этой культуры, обладающего к тому же некоторыми рефлексивными способностями.
– Почему словарь называется ироничным?
– Прежде всего по интонации, по настроению, с которым писались его статьи. Словарь ведь авторский, а для меня это естественная интонация – даже не столько письма, сколько вообще коммуникации. Ненавижу какой-либо пафос и надувание щек. Первоначально я вообще назвал словарь «Россия для чайников» – есть такая известная англоязычная серия «…for dummies», в которой всякие сложные вещи (типа философских систем) объясняются доступным языком и с большой долей юмора. Вот примерно на такой характер изложения я и ориентировался. Но «чайники» все-таки не прошли, мне пояснили, что туристов в России больше, чем чайников. И хотя я лично в этом сильно сомневаюсь, но на название согласился – впрочем, дополнив его расширением «…и не только».
Язык как среда обитания
– Если бы вы были иностранцем, какое русское выражение из этого словаря удивило бы вас больше всего?
– Конечно же, фраза «Да нет», которая должна приводить любого иностранца в ступор, хотя для русскоязычного человека она естественна и общеупотребительна.
Образцово-показательный вариант этой фразы: «Да нет, наверное» – вообще переворачивает любые представления о рационально-логическом высказывании.
– Какие мифы о русском языке есть у иностранцев?
– Мне сложно ответить на этот вопрос – во-первых, потому что я не иностранец, а во-вторых, потому что никакого обобщенного «иностранца» вроде бы не существует – есть американцы, европейцы, китайцы, африканцы, и мифы у них, думаю, разные.
– Пытаетесь ли вы их развенчать?
– Если говорить о «развенчании», то нужно иметь в виду не столько сугубо язык, сколько некие сложившиеся общекультурные стереотипы. Как говорится, из первых рук про «мифы» я не знаю, но говорят, что в мире есть представление о России как о чем-то мрачном, закрытом, агрессивном и варварском. И если это так, то подобные мифы мне хотелось бы не столько «развенчать» (как раз не люблю такого рода пафосные слова), сколько продемонстрировать альтернативный, позитивный образ нашей даже не просто страны, а целой цивилизации, главная среда обитания которой как раз и есть русский язык во всех его разнообразных проявлениях.
– Если иностранец попросит объяснить, что главное в русском языке, как вы ответите на этот вопрос? Можно ли вообще сформулировать основную идею русского языка?
– На мой взгляд (который, собственно, и представлен в этом словаре), основная идея русского языка состоит в том, чтобы обустроить комфортную границу между собой и миром, дистанцироваться от той реальности, которая несет в себе массу самого разного негатива.
Мне кажется, что в фундаменте русского национального характера лежит смирение, принятие мира как он есть, понимание бесперспективности всякого рода социальных перемен. И язык в этом смысле становится территорией свободы и творчества.
Все языковые игры и семантические сдвиги представляют собой обустройство того ментального пространства, в котором и находится истинный пласт бытия.
– Будет ли у словаря продолжение? Если да, какие выражения могут в нем появиться?
– Пока продолжения я не планирую. Однако объективно, конечно же, словарь – это открытая система, и он вполне может дополняться и расширяться. Но перспективным здесь мне кажется не столько тематический вектор, сколько поколенческо-авторский. Так, в моем собственном языковом сознании в большой степени еще присутствует советское прошлое: отсюда, например, статьи типа «Очередь, дефицит, авоська» – с реалиями, которые уже практически не актуальны. А вот какого-то рода продолжение хорошо бы написать тем молодым лингвистам-культурологам, в сознании которых отражена новая система реалий. Ведь мы живем в динамичном мире, и наблюдать за изменениями в языке и культуре, осознавать и фиксировать их – это самое интересное.