Клавдий Гален – римский медик, хирург и философ греческого происхождения, живший во II веке нашей эры. Он получил прекрасное образование, много путешествовал, собрав множество информации по медицине. В Риме Гален врачевал знать, был личным врачом нескольких императоров.
Теории Галена доминировали в Европейской медицине в течение 1300 лет. Студенты-медики изучали труды Галена до XIX века включительно, а его теория о том, что мозг контролирует движения при помощи нервной системы, актуальна и сегодня.
– В современной популярной культуре образ хорошего врача – это некий эксцентричный или даже циничный человек. Герой того же Охлобыстина – доктор Быков – ведет себя подобным образом. Как, по-вашему, сочетается в этом контексте христианство и медицина в наши дни? Должен ли хороший врач быть циником?
– Начну с того, что ни сериал «Интерны», ни «Доктор Хаус» не появились бы, если бы их герои соответствовали реальности. Конечно, каждая профессиональная категория богата на разных чудаков, но на самом деле подобного рода психология скорее большое препятствие для преуспевания в клинической медицине, потому что эта специальность сама по себе очень иерархична.
Большое значение имеет опыт, и всегда велика вероятность ошибки. Этот апломб (поведение эксцентрика на грани эпатажа), скорее, нехарактерная вещь. Среди хирургов есть условный типаж – «великие»: когда человек знает, что у него за спиной большой опыт, и он знает, что его оперативное искусство на грани возможного, у него может быть резковатое поведение. Но это не эксцентрика, как у Быкова, который тратит на это время и наслаждается этим.
Хирурга можно судить по тому, выжил больной, или его повезли в морг. У каждого хирурга есть свое кладбище. И вроде бы операция прошла хорошо, а тут – бац! – и осложнения на ровном месте. В неожиданных смертях могут быть виноваты и не связанные с заболеванием факторы. А в другой раз врач вроде бы и недоволен качеством операции, и сомнений много, а пациент прекрасно выздоравливает. На все воля Божья!
В «Искусстве медицины» Галена, величайшего теоретика и практика медицины II века от Р.Х., была фраза о том, что задача врача – создать условия для выздоровления. С пациентом можно надевать различные маски, чтобы добиться нужного эффекта, но гордыня тут совершенно не уместна. Лечит Господь, а врач или хирург должны ощущать себя лишь инструментами в руках Божьих. Кстати, и этика, и упование на Бога непосредственно формируют психотип врача.
Профессор Дмитрий Балалыкин
– Расскажите, как возникла фигура Галена, философа, врача римских императоров и гладиаторов, в качестве предмета вашего изучения?
– Буквально недавно, года четыре назад, я неожиданно столкнулся с фактом, что более крупного явления в истории медицины, чем Гален и галенизм, начиная с рождения метарационального познания, на самом-то деле и нет, нет источников, их надо перевести и ввести в научный оборот.
Очень интересна история перевода корпуса Галена на русский язык. Первый перевод относится к XV веку. Кирилл Белозерский перевел фрагменты «Комментариев Галена к творениям Гиппократа» для обучения братии, трудившейся в монастырской больнице. Рукопись «Галиново на Ипократа» (именно так озаглавил свой перевод святой Кирилл) была найдена в XIX столетии и опубликована Н.С.Тихонравовым.
Этот перевод хронологически совпадает с концом эпохи галенизма в медицине. Возможно, именно поэтому на русский язык вплоть до второй половины XX века труды Галена больше не переводились. Впрочем, русские историки медицины во многом стали новаторами.
В 1971 году под редакцией академика Терновского вышел обширный комментированный перевод работы “О назначении частей человеческого тела”. Однако после этого в отечественном, да и мировом галеноведении, наметилось затишье. И лишь в 2014 году благодаря стараниям нашей кафедры вышла коллективная монография “Гален: врач и философ”, а затем первый том “Сочинений” Галена.
– Как Гален повлиял на христианскую традицию?
– Гален прекрасно знал про христианство и иудаизм. Есть фрагменты текстов, которые на это прямо указывают. Христиане знали про Галена, это точно. Существовала даже маленькая квазигностическая ересь, так называемая Симеона Кожевника, образовавшаяся под влиянием чтения Галена и его философских трактатов.
К первой половине III века складывается натурфилософская позиция христианской церкви. В части общего богословия, что касается границы с естественными науками, эта позиция складывается совершенно определенно. Я это связываю с именем святого Дионисия Великого. Фрагменты работы «О природе», что нам удалось перевести части текста это отрицательные отзывы Дионисия Великого о методистах, оппонентах Галена.
На Западе исследователи разделились на два лагеря: тех, кто считает, что Гален представитель античности, и тех, кто причисляет его к новой христианской цивилизации. Для меня Гален, безусловно, второе, хотя он не был христианином. Но он был совершенно лояльным христианам мыслителем. Несколько его трактатов имеют прямые параллели с работами Пахомия Великого, Антония Великого, порой есть даже буквальные совпадения. Отношения галенизма и христианства глубже и теснее, чем мы считали. Я думаю, что нас ждет еще немало сюрпризов в этой области.
– Существуют ли в современном мире в отношениях между Церковью и медициной следы галенизма?
– Безусловно! Этика Галена и Гиппократа – это неразрывные вещи, они никуда не делись. Возьмите клятву Гиппократа. Это IV век до Р.Х., когда аборты не просто норма, а убийство детей распространено. В клятве Гиппократа категорический запрет помощи врача при абортах. А самоубийство! Скажем, у стоиков, достойный уход из жизни Сенеки – это почетно. Но по Гиппократу, врач не должен потворствовать эвтаназии.
Я сотрудничаю с Синодальным советом по биоэтике, который возглавляет отец Дмитрий Смирнов. Недавно мы обсуждали выведение абортов из системы ОМС. Какое бы я мнение, как врач и как верующий человек не имел, с точки зрения государственной политики, в здравоохранении мы не вправе запрещать любой женщине делать аборт, это ее собственный выбор.
Но почему мы должны за это платить? За убийство своих собственных детей, будущего нации? А платим за это из своих собственных отчислений, из налогов. Вот так причудливо переплетается этика Гиппократа и Галена с христианскими взглядами на современные вопросы биоэтики и систему здравоохранения.
– Если галенизм как парадигма медицинской науки не противоречит христианству, можно ли говорить о конфликте религии и науки вообще?
– Разумеется, нельзя. Концепция конфликта науки и религии – относительно недавнее “изобретение”. Просто зарождение такой дисциплины как история науки связано с сильным влиянием этой идеи конфликта, связанной в первую очередь с «концепцией Дрейпера — Уайта». Два ученых, Эндрю Уайт и Томас Дрейпер, написали довольно фундаментальные по объему книги, которые были посвящены попытке доказать, что вся история зарождения, становления и развития науки – это бесконечная история борьбы науки с религией, прежде всего с христианством, которое постоянно мешало развитию.
И до 90-х годов XX века концепция конфликта науки и религии – это доминирующий в историографии взгляд на проблему. Это очень связано с идеей прогресса, которая очень популярна в начале XX века. Эта концепция, созданная либеральными учеными удивительным образом комплиментарна марксистской теории науки.
Однако, на мой взгляд, именно изучение галенизма и его взаимосвязей с христианством показывает, что ни протонаука, ни наука в собственном смысле слова, то есть наука Нового времени не смогла бы появиться без монотеистического, в первую очередь, христианского представления о мире. Усилия Альберта Великого и Фомы Аквинского в наибольшей степени позволили преодолеть в Западной Европе конфликт богословия и научного мировоззрения.
Вследствие дискуссии, которая имела место в стенах, прежде всего, Парижского университета и ряда других крупных образовательных площадок, были осуждены аверроисты, или неоаристотелики. В их осуждении заключалась очень важная и опасная ловушка, которая могла привести христианское богословие того времени к пониманию науки как врага.
Этого не произошло. И вследствие этого с XIII века начинается очень бурное развитие естествознания в Западной Европе. Именно об этом я говорил в Гарварде и нашел позитивный отклик у зарубежных коллег.