Где ты, счастье?

Что такое семья в жизни мужчины? Должна ли она быть на первом месте, должно ли на первом месте быть дело жизни? Своими мыслями на эту тему с Еленой Коровиной поделился Александр И., 28 лет, из города Нижний Новгород

Читайте также: Дети и работающий папа

Когда я был ещё подростком, и жил летом на даче у бабушки, как-то раз отрыл в кладовке книгу кардиохирурга Амосова «Мысли и сердце». Никогда особо не интересовался медициной – а тут прочитал и книга меня потрясла. Не сильно преувеличу, когда скажу, что именно в тот момент я выбрал свою профессию. Потом я отыскал другую книгу Амосова «О счастье и несчастьях», заказывал у букинистов по интернету.

Я закончил Мед. Академию у нас в Нижнем Новгороде, пошел работать в Межобластной кардиохирургический центр. На последнем курсе женился. Все меня поздравляли, радовались: я отвечал общепринятым нормам и представлениям о счастье – состоялся, как специалист,  прекрасная жена, квартира не съемная, а своя – досталась от бабушки, пусть и однушка.

Я очень люблю свою работу. Это не просто  исследование, некий эксперимент, чтобы потом сравнить какие-то данные и поставить нужную галочку в реестр. А потом забыть. Все наши усилия направлены на то, чтобы помочь человеку с больным сердцем. Менее травматично прооперировать, и чтобы жилось ему комфортно. Никогда не забуду одного ребенка, которого я наблюдал, когда был в Москве в Бакулевском институте. Его привезли из роддома – сине-фиолетового, еле живого,  с транспозицией магистральных сосудов. Это значит —  аорта отходит от правого желудочка сердца, а лёгочная артерия — от левого. Т.е. все наоборот, а не как положено. Половина детей с таким пороком погибают в течение первого месяца после рождения, 2/3 не доживают до годовалого возраста. Ребенка блестяще радикально прооперировали – порок исправили. Я присутствовал на операции (это была показательная операция). Можете себе представить сердце новорожденного, каких оно размеров? И как можно эти сосуды, утрирую, взять и пришить на надлежащее им место?

Я познакомился с  родителями этой больной девочки, мы обменялись электронными адресами. Через год они прислали фотографии – крупный, розовощекий ребенок, здоровый, как с коробки детского питания. Вот это прорыв! Вот ради этого стоит жить.

Я и жил работой, рано уходил, поздно возвращался, часто оставался и после операции в реанимации — следить за своими больными. Вика, жена – покладистая, ни разу меня ни в чем не упрекнула, хотя я практически ей не помогал. Родился Егор и я взял отпуск на месяц – помочь жене. Смешно вспоминать – Егор мне особо ничем не был не интересен – здоровый младенец, спит, ест, выделяет. Другое дело – у меня в отделении дети с пороками…

Я ждал выхода на работу, как праздника. Снова тяжелые, то радостные, то грустные будни. Стал часто ездить в Бакулевку в Москву. Жена молчала, всегда меня защищала. Слышал, как по мобильному как-то объясняла кому-то «Саня детей оперирует, а не в офисе за компьютером место просиживает…»

Егору исполнился год, я не смог попасть к сыну на день рождение из Москвы – была очень важная для меня конференция. Вернулся домой, поздравил, уложили сына и сидели с женой на кухне, разговаривали. И Вика впервые сказала, что ей тяжело, что она почти не видит меня, что Егор растет без отца… Как будто она мать-одиночка.

— Вика, у меня – работа. Я не просто денег заработать должен. За этими деньгами – живые дети, дети с пороками сердца.  Это ты сидишь дома с ребенком и тебе кажется, что и я должен…

Вика меня перебила:

— Скажи честно, я все пойму, только честно – у тебя кто-то есть?

Я дар речи потерял.

Стал думать – что не так, в чем ошибка, раз у жены такие мысли появились. И понял – да, моя работа меня интересует и радует намного больше, чем семья. В семье – все гладко – жена заботливая, здоровый ребенок, денег хватает.

После женитьбы – моя жизнь, наверное, должна была как-то измениться, но она не изменилась – я все так же работаю, оперирую, езжу учиться в Москву.  Основной груз лег на плечи… жены, так, что ли?

И я тогда впервые испугался – может, я слишком рано женился? Рано мы решились на ребенка, надо было подождать?  Хотя сколько ждать – быть может, я бы насытился своей работой только в 75, как Николай Михайлович Амосов?

Мы поговорили обо всем с Викой, я объяснил все – как есть. Да – я вас с Егором люблю, конечно. Хорошо, что в этой жизни есть вы. Но – и это констатация факта – работа сейчас для меня на первом плане. В ней для меня – главное счастье. Искажение? Эгоизм? Не думаю и готов поспорить. Что делать? Но не разводиться же… Ждать, как-то подстраиваться. Но насильно себя менять, варварски ломать, я считаю – это не выход.

Мне повезло с женой. Все-таки она все понимает, держится, любит  меня. Иначе не знаю – что её удержало бы рядом со мной.

Воскресение мы обязательно проводим вместе, и Вика светится от счастья. Я тоже, но уже предвкушая завтрашний день…

Когда я на работе, жена мне почти никогда не звонит – только пишет смс-ки, боясь побеспокоить звонком.

«Может, смог бы сегодня в гости к Карповым? У них годовщина. Я с Егором поеду к шести.»

А мне проще жене позвонить – нет времени набивать смс.

— Нет, не могу, Вик. Не знаю, до скольких в реанимации проторчу.

— Ну ничего. Хорошо.

Я представляю, как жену вечером, с коляской, будут провожать Карповы – темно уже, надо проводить до дома.

На ногах я уже еле стою и ехать за Викой с сыном к Карповым абсолютно нет ни желания, ни сил. Ну, мужик я или нет, в конце концов? Чем мой здоровый сын хуже, этого – больного малыша,  лежащего сейчас в реанимации после ушивания  дефекта межпредсердной перегородки?

Звоню жене:

— Ты ещё в гостях? Заеду через полчаса на такси за вами, будь готова, хорошо?

— Хорошо! Спасибо, Санечка.

Голос её звенит. Мало же ей надо для счастья…

Подготовила Елена Коровина