Теперь, когда мы научились летать по воздуху, как птицы, плавать под водой, как рыбы, нам не хватает только одного: научиться жить на земле, как люди.
Б. Шоу
Пришло время придуманной мечты и навязанных праздников. Раньше у народов были естественные праздники, связанные со временами года, такие как Тбилисоба или Праздник любования полной луной. Или, например, праздник Пасхи – как выражение духовного космоса. Были дни памяти о великих победах. Есть Новый год. И все эти праздники органично вырастали из жизни народа.
А сейчас то и дело какими-то неуемными массовиками-затейниками предлагаются не праздники, а какие-то флешмобы под видом праздников. То зажги свечку на окне в знак скорби. То ударим пробегом в память о Есенине, который не дружил со спортом. То купите открытку с валентинкой. То повяжите ленточку.
Но главная особенность новопридуманного праздника народного единства в другом. Из истории мы знаем, как некоторые церковные праздники заместили праздники языческие. И вот теперь новость: светское торжество поглощает день памяти иконы Казанской Божией Матери.
Государство встроило в эту идеологическую придуманную конструкцию церковный праздник, как будто это запчасть. Мы видим, как идеология претендует на первенство и использует веру в своих интересах в соподчиненном, служебном виде.
И до этого, при СССР, тоже были чуднЫе праздники. Они кажутся нарочно взятыми из салтыковской истории города Глупова, как Первомай и Великий Октябрь.
«Дело в том, что по окончательном устройстве города последовал целый ряд празднеств. Во-первых, назначен был праздник по случаю переименования города из Глупова в Непреклонск; во-вторых, последовал праздник в воспоминание побед, одержанных бывшими градоначальниками над обывателями; и, в-третьих, по случаю наступления осеннего времени, сам собой подошел праздник «предержащих властей». По первоначальному проекту Угрюм-Бурчеева, праздники должны были отличаться от будней только тем, что в эти дни жителям, вместо работ, предоставлялось заниматься усиленной маршировкой».
Неведомые затейники не унимаются, и у нас появились очередные красные дни календаря: День народного единства и День России. Никто в народе так до сих пор и не понял, отчего Россия стала независима 12 июня. От Эстонии и Украины? Так они и не посягали на Москву. Разве что от латышских стрелков и чеченских ваххабитов с их халифатом?
Ну а при чем тут 12 июня и приход к власти Ельцина и его команды лукавых олигархов? Возможно, было бы уместнее связать память о независимости с 9 мая, днем Бородинского сражения или с днем Куликовской битвы?
***
Впереди нас ждет такая политическая неожиданность, как День народного единства. Для того чтобы не плутать, определимся с базовыми понятиями «народ» и «единство».
Слово «народ» употребляется в научной литературе в двух основных значениях – в политическом и культурно-этническом. Взятый в первом значении термин является синонимом понятия «нация».
В «народной этнологии» слово «народ» является центральным понятием, трактуемым на основе оппозиции «свой-чужой» Корень слова «народ» – род. Все наши народы не так уж давно под одной крышей. И сказать, что чеченцы – часть русского народа, а русские – часть чеченского, могут только политики на банкете.
Мы еще не сплавились в один народ, хотя и живем вместе. И зачем? У нас разная история, разная вера, разное видение исторических перспектив, на которые мы временно закрываем глаза по взаимному расчету. Но единого народа как такового у нас нет. Есть граждане, есть население, есть общие экономические проекты. Но это несколько другое.
День единства какого НАРОДА мы будем праздновать?
Слово «единство» может обозначать общность политическую, этическую, экономическую, религиозную и любую другую общность как отражение общей идеи, сплотившей нас вместе. Какая же у всех нас общность?
Религиозная? Нет. Нам, православным, представляется уместным искать корни событий в духовном. И поэтому привязка ко дню памяти иконы Казанской Божией Матери представляется объяснимой и логичной попыткой. Но мы говорим о дне Единства, а большинство наших граждан – неверующие плюс мусульмане. Каково это им? И разве эти два праздника связали богословы?
Этническая? Посмотрите на петербуржца и жителя Кавказа. Они – как иностранцы друг по отношению к другу. Почти всё они видят по-разному. Это не плохо. В этом разнообразие мира. Но очень по-разному.
Какая еще остается общность? Политическая и экономическая. И мы это должны праздновать?
Зайдем с обратной стороны. Что нас связывает?
Страх потерять свою землю. Наши сильные соседи уже давно думают о том, что наши недра должны быть общими. Нам не кажется, что если земля в Америке родит лучше, чем у нас, то американцы должны нам доплачивать за несобранный урожай или делиться. Нам не кажется, что если в Италии теплее и там есть море, то средиземноморцы должны нам компенсировать отсутствие моря и света. А вот что-то такое кажется. И мы собрались вместе, чтобы защитить себя и свою землю.
Страх потерять независимость и стать мировой бензоколонкой с населением автомойщиков. Если Запад отнимет у нас недра, то так и случится. Если мировой халифат придет на Кавказ, то Чечня превратится в маленький султанат или мелкое княжество в государстве честолюбивых арабов. Но нам всем этого не нужно.
Страх лишиться своих традиционных ценностей и, в первую очередь, страх потерять натуральную семью. Страх надвигающегося царствия греха.
Нас связывает не позитивная идея, а негативное ожидание внешней агрессии. Позитивной идеи, общей для всего населения страны, нет.
Нас связывает расчет. Неужели это празднуется?
Расчет вполне понятный. Кавказец из султаната на окраине халифата никогда не станет лауреатом в области медицины, не полетит в космос, не откроет новый закон природы. Русского мальчика и сейчас никто не ждет в Гарварде или Принстоне. Наша империя дает нам такие возможности, а даст ли эти привилегии другая власть – большой вопрос.
Таким образом, нас связывает не что-то высокое, а простой расчет. Нам всем это как-то выгодно.
Пафос Дня единства и торжественного изгнания поляков из Кремля – и связанного с ним дня памяти обретения иконы Казанской Божией Матери – не привязан к временному союзу по расчету и поэтому не всем понятен. Так же, как и загадочная международная женская солидарность и независимость России непонятно от кого.
Этот придуманный праздник имел одну цель – закрыть революцию большой крышкой. И государство дало понять, что насильственных свержений власти у нас больше никогда не будет. Поэтому его и подгадали к 7 ноября, на замену празднику Великого Октября.
Основной посыл праздника заключен в полном согласии нашего общества не устраивать больше революций. Эти катастрофы, как показала жизнь, не решают, а только отодвигают проблему на несколько десятков лет. И жертвы ее бессмысленны.
Тем более что сейчас возникло некое бурное движение за некую новую свободу, подогреваемое Украиной. Но ее пример показывает нам, как киевляне вышли на Майдан за все хорошее, а приз революции забрал очередной клан олигархов. Плюс война. Никому это не нужно.
Народ, несмотря на проблемы в обществе, остался равнодушен ко всем революционным акциям нового времени. Когда в Москве штурмовали Останкино, то провинция в это время оставалась спокойна. Когда шумела Болотная площадь и журналисты гуляли у памятника Абаю, провинция была уже раздражена белоленточниками.
Тем более что в последние пять лет, когда уровень жизни резко повысился, никому не хочется повторить судьбу обманутой, разрушенной и «отдемократизированной» Ливии.
Сейчас видна эволюция: строятся новые школы, больницы, дороги, в деревни провели газ, и села отстраиваются заново. Люди стали покупать жилье, и реализуются какие-то, пусть немногочисленные, национальные проекты. И попробуйте объяснить народу, что надо опять все бросить в горнило революции.
Никто не хочет, чтобы наши Ростов или Самара превратились в новые Хомс, Гернику или Славянск. Никому не нужны бандиты из революционных шариатов. Никто не хочет отдавать своих сыновей и мужей Молоху войны, в которой зачинщики будут взирать на нее сверху из тихих кабинетов.
Зачем нам новая война за передел чужой собственности? Оказалось, что в народе накопилась историческая усталость, и он не желает идти проливать кровь за чужие интересы и чужую свободу.
Безопасность и справедливость – это минимум, который государство должно обеспечить своим гражданам. После войны в Чечне и бандитских девяностых, кажется, пришла реальная безопасность. Осталось эволюционно дожать справедливость и обрести реальный минимум свободы.
Свобода, которой сегодня соблазняют народы нашей страны, туманна в силу неоткровенности проповедников. Это какая-то странная свобода сама по себе, по формуле, написанной активистами с двойным гражданством для стран третьего мира. Ее глашатаи никак не могут объяснить, в чем ее смысл и выгода.
Недавно было звонкое выступление госпожи Прохоровой – лучшего «богослова» либеральной оппозиции (покуда у них такие философы, мы можем спать спокойно).
Из него стало ясно, что свобода подразумевает, прежде всего, свободу олигархам занимать по очереди Кремль. Оказывается, олигархи очень удивляются тому, что народу безразлична такая свобода, и тот не желает участвовать в «празднике в воспоминание побед, одержанных бывшими градоначальниками над обывателями» (Салтыков-Щедрин).
В этом рыхлом выступлении, похожем на слабо аргументированную и демагогическую речь Троцкого, рефреном звучала фраза Сципиона о том, что Карфаген должен быть разрушен, а Ганнибал должен исчезнуть. То есть России в ее историческом виде нет места в новом, предлагаемом либералами мире. А одним из самых главных врагов этой новой свободы оказались наши традиционалистские ценности, а главным тормозом – религия.
Так что вулкан революции не потух, и революция никуда не делась. Дух Троцкого бодро витает над Россией. Из этого же выступления стало ясно, что, как у всякой революции, лозунги Белой ленточки сиюминутны и адресованы скорее к эмоциям, чем к разуму.
А традиция рассказывать сказки про «землю крестьянам и заводы рабочим» никуда не делись. Мы снова слышим заманки, подобные сказке про коммунизм через двадцать лет.
Хорошо, что у нас уже есть противоядие от политического вранья, привитое нам КПСС. Мы тогда открывали газету «Правда» и знали, что все они врут, и учились читать между строк. Теперь пригодилось.
В связи с этим очевидной необходимостью стал день, в который разные народы нашей страны декларируют свои опасения относительно своей судьбы и выказывают понимание того, что игра с огнем опасна. Более того, республиканские революции наших соседей показали, что их единственным мотором оказался национализм.
Следовательно, двигаясь по тем же сценариям, мы придем не к единству, а к обострению отношений между нашими народами. Следовательно, в ближайшее время нашему единству предстоит серьезное испытание на прочность с этой стороны. Поэтому вдвойне важно предварительное согласие народов нашей страны на отказ от фашизма как мотора обновления общества.
Но праздник ли это?
Мы дожили до того времени когда музыка, искусство, философия, политика и религия рождается не так, как это было раньше. Раньше культура созревала, как цветок на стебле, постепенно, поднимающемся вверх из недр духовной жизни народа. Теперь музыку и идеи генерирует капитал. И политики рисуют нам какие-то странные праздники.
Оказалось вдруг, что мы – традиционалисты, живем в своей стране и являемся главным препятствием господ Прохоровых на пути к их олигархической свободе. Стало ясно, что зреет новый конфликт, идущий сверху, в котором богатые нам предлагают стать участниками русского Майдана. Но мы знаем, что худой мир лучше доброй ссоры. Тем более в памяти еще живы ужасы недавней бандитской демократии оппозиционеров.
Взирая на страсти, творящиеся на Донбассе, зреет понимание, что политика на крови нам вообще не нужна. Поэтому не стоит вестись на политические перфомансы и флешмобы, которые вовсе не имеют целью наше благополучие. Мы от них ничего не получим. Мы для них никто – телезрители. На самом деле, мы им не нужны, и наша жизнь им безразлична. И лучшее, что они могут, – оставить в страну в покое. Мы сами решим, что нам делать. Поэтому церковь просит Бога:
Еще молимся о богохранимей державе нашей Российстей, … да в тишине Его тихое и безмолвное житие поживем во всяком благочестии и чистоте.
Нас зовут быть актерами чужого театра. Мы уже получали роли от Троцкого, Хрущова и Горбачева. Надоело быть игрушками.
А о политике замечательно написал великий русский поэт:
Не дорого ценю я громкие права,
От коих не одна кружится голова.
Я не ропщу о том, что отказали боги
Мне в сладкой участи оспаривать налоги
Или мешать царям друг с другом воевать;
И мало горя мне, свободно ли печать
Морочит олухов, иль чуткая цензура
В журнальных замыслах стесняет балагура.
Все это, видите ль, слова, слова, слова,
Иные, лучшие, мне дороги права;
Иная, лучшая, потребна мне свобода:
Зависеть от царя, зависеть от народа —
Не все ли нам равно? Бог с ними.
Никому
Отчета не давать, себе лишь самому
Служить и угождать; для власти, для ливреи
Не гнуть ни совести, ни помыслов, ни шеи;
По прихоти своей скитаться здесь и там,
Дивясь божественным природы красотам,
И пред созданьями искусств и вдохновенья
Трепеща радостно в восторгах умиленья.
Вот счастье! вот права…
А.С. Пушкин
Свобода, основанная на капитале, принесет абсолютную власть капитала. Такая свобода необходимо должна устранить все иные источники самосознания и иной свободы. Механизм этой свободы, реализуемый на балансировке эгоизмов и инстинктов, не может быть созидательным фактором, так как в его основе лежат низменные предметы, признающие абсолют капитала.
В такой системе поощрение инстинктов – антибиотик против возникновения духовной светлой составляющей личности. В ней гарантия того, что у капитала не возникнет конкурент.
Христос сказал: «Богу – Богово, кесарю – кесарево». Божий праздник нужно оставить церкви. Дни торжества власти – кесарю. И не стоит их смешивать. Кесарю не стоит думать, что радости его корпоратива – это радость его народа.
Народ как корабль плывет сквозь столетия. А кесари – всего лишь ракушки на его днище. Но кесарю лестно думать, что он – корабль и что смысл жизни судна в его процветании. Но это не так. Радость, народа гораздо глубже и выше. И настоящие народные праздники – это маяки на его пути к Богу.
Главное, чтобы за эфемерной радостью этих праздников, мы бы не утратили ощущения того, что мы не политические юниты компьютерной игры олигархов или власти, а люди.
Мерой нашего отношения к людям является мера нашего отношения к Богу. И мерой отношения к Богу является мера нашего отношения к ближнему. Этот принцип или его производные, положенные в основание нашей страны, могли бы создать наше единственно правильное государство.
И хотелось бы, чтобы эта платформа была осознана и стала бы реальным фундаментом единства нации, на котором она могла бы построить свое реальное будущее на настоящем основании.
Не умру, но жив буду и повем дела Господня. Камень, его же не брегоша зиждущий, сей бысть во главу угла, от Господа бысть сей и есть дивен во очесех наших.
Уподоблю мужу благоразумному, который построил дом свой на камне;
… немудрому, безумному человеку, который строит свой дом на песке.
(Евангелие).