С начала 90-х годов прошлого века в нашу детскую литературу вместо несправедливо исчезнувших из неё героев той эпохи скромно и тихо вернулись иные лица, с которыми веками жила Россия – святые, русские православные угодники. Живя во имя Бога, Отечества и людей, святые выражают особый героический тип человека. Святитель Василий Кесарийский высказал очень важную на сегодня мысль: «Святость есть не что иное, как длинный ряд нравственных побед».
Долгожданное возвращение духовной литературы в бурную реку современной книги потребовало от неё изменений, необходимости заинтересовать современного, увы, безбожного читателя как содержанием, так и оформлением. Однако длившаяся многие десятилетия вынужденная пауза в издании этих книг, отсутствие авторов и художников, посвятивших себя духовной литературе, отрицательно сказались на уровне этой, такой важной для духовного здоровья нации, книге.
В этом можно убедиться, посетив один из самых крупных магазинов православной книги «Сретение». Здесь есть отдельный зал детских книг, где десяток хороших изданий теряется среди сотен пёстрых, примитивных, неумелых по рисунку книг. Пустые, бессодержательные образы как святых, так и мирских, отсутствие благородности, возвышенности и поэтичности начисто лишают великие произведения духовного смысла.
Об этих проблемах мы попросили высказаться и поделиться своим опытом с читателями, в том числе с молодыми художниками и издателями, Георгия Николаевича Юдина. С писателем и художником Георгием Юдиным беседует журналист Владимир Сергеев. Приглашаем к обсуждению.
Георгий Николаевич Юдин
Член Союза писателей РФ, заслуженный художник РФ, вице-президент Совета по детской книге России.
За книги «Птица Сирин и всадник на белом коне» (1993), «Муромское чудо» (1994), «Чудотворец» (1995), «Аз Буки Веди» (1996) Патриархов всея Руси Алексием II награжден Орденом Преподобного Сергия Радонежского и Международной Премией имени просветителей равноапостольных Кирилла и Мефодия.
Книги-альбомы издательства «Белый город» «Святой таинственный Афон» (2008), «Хождения на Святую землю» (2009), «Царьград» (2011) на конкурсе Издательского совета РПЦ «Просвещение через книгу» награждены дипломами первой степени в номинации «Лучшая иллюстрированная книга», а книга «Сокровенная Каппадокия» на этом конкурсе была удостоена главного приза «Лучшая православная книга» 2010 года.
Георгий Юдин
– Георгий Николаевич, Вы написали и проиллюстрировали уже более двадцати православных книг, в основном для детей. Зачем нужна специальная религиозная литература для детей? Разве хорошие светские книги не решают воспитательную задачу?
– Решают, но далеко не всегда. Детская книга сильно изменилась за последние два десятилетия. Типичный современный её образец трудно сравнить с той доброй детской книгой, на которой выросло, например, моё поколение.
Нынешние детские писатели, копируя примитивные западные образцы, гонятся за необычностью сюжета, где главные герои зачастую или уродливые монстры, или наделённые демоническими способностями дети. Всё это привносит враждебность, агрессивность в мир ребёнка.
Во многих современных книгах никто никого не любит, потому что и сам автор не любит своих героев. Такие книги – подделка, неудачная пародия на настоящую жизнь, и чуткий ребёнок, особенно верующий, без труда это поймёт.
Бог наделил каждого из нас душой, которая всегда остаётся очень чуткой ко всему подлинному. Эта подлинность отличает хорошую духовную литературу.
Религиозная, в частности православная, книга, как свеча, освещает истинный путь, по которому следует идти, чтобы оставаться чистым, честным, порядочным, духовно богатым человеком. Мой любимый афонский старец Паисий говорил:
«Возьмите столб и закопайте его в землю. Через несколько лет он сгниёт. А если вы пропитаете его олифой, с ним ничего не случится. Так и дети, как можно раньше должны получить духовную пропитку, как можно раньше начать читать духовные книги».
А книги эти, добавлю, и по изложению содержания, и по внешнему облику должны соответствовать своему назначению.
– Как Вы думаете, художники, особенно молодые, со свежим взглядом, делают ли детскую православную книгу более разнообразной, интересной, современной?
– Разнообразная – не обязательно высококачественная. Современные приёмы не всегда уместны в православной книге. Главная цель художника книги – раствориться в тексте, помочь прочитать его в соответствии с замыслом автора, передать его самобытный дух и своеобразие языка. Очень важно, чтобы получился своего рода стилистический ансамбль, дуэт автора и художника.
В этой связи я не могу согласиться с тем, как проиллюстрировано одно из изданий повести о Петре и Февронии. Создаётся впечатление, что художник хочет не приблизиться к святым, к традиции их изображения, а приблизить их самих к своей устоявшейся манере, к тому, как он рисует обычные светские книги.
Все персонажи, включая и удивительных русских святых Петра и Февронию, являющихся символами чистоты любви, семьи и брака, выглядят настолько неприглядно, что те, кто ничего не знал о них, глядя на их изображения в книге, в великом недоумении воскликнут: «Ну и ну! Это ж надо, какими они страшненькими были!»
В иллюстрациях я не увидел благоговейного отношения к святым, к их духовному подвигу, их великой, ставшей примером для всех православных, возвышенной любви.
Должен сказать, что это не самое неудачное издание. Неудачных книг, к сожалению, в этой теме предостаточно. И они нередко поощряются издательствами.
Православные издания для детей должны отличаться от светских книг присутствием в них Бога. Эти книги должны и словом, и изображением рассказывать ребёнку о существовании другого, чистого, незамутнённого пороками мира, к которому все мы должны стремиться. Изображать же мир святых не святым – значит отрицать Бога. И примеров такого рисования довольно много.
– То есть Вы против чрезмерной условности в изображении святых?
– Я против несоответствия образа, созданного художником, житийному образу святого. Есть очень много икон с изображением того или иного святого.
Условность изображения святых должна быть оправданной, как в иконописи. Ведь икона отличается от картины своими особенностями, традициями.
Например, мало кто знает, что святого на иконе нельзя изображать в профиль, так как при этом он как бы теряет часть самого себя. А вот сатана и бесы рисуются именно в профиль, что подчёркивает их ущербность. Лики Господа и подвижников на иконах часто выглядят немного странно, ненатурально. Такая особенность не говорит о том, что древний художник не умел рисовать или хотел как-то выделиться. Нет, мастер даёт нам понять, что, имея необычные уши, глаза, рот, святой иное слышит, иное видит, иное говорит. Очень интересна и символика цвета иконы, в которой не допускается отсебятины.
Существует много хороших примеров рисования духовных книг не в иконописной, а в реалистической манере. И здесь очень важно умение хорошо рисовать, ибо реализм безжалостно высвечивает отсутствие дара рисовальщика. Как говорил мой преподаватель А. Гончаров: «Кто руки-ноги рисовать не умеет, ноги прячут в траве, а руки в карманах».
Суровая жизнь схимников, монахов-затворников разительно отличается от мирской жизни. Надо уметь писателю, а вслед за ним и художнику, объяснить читателю, почему они – нередко такие молодые и сильные – ушли из мира, променяв его на убогий быт, грубую одежду, смирение, непрестанную, углубленную молитву. В чём их духовный подвиг, чему он может научить простого смертного. Это необходимо учитывать, если художник рисует книгу и в традиционной иконописной, и в реалистической манере.
– Вы создали собственный вариант «Повести о Петре и Февронии». Как шла работа над книгой? Что для Вас было главным?
– Особенность заключается в том, что Ермолай-Еразм написал не каноническое житие Петра и Февронии, а завораживающую своей необычностью, фантастическими чудесами повесть. Язык повести трудный, лаконичный, со спрятанными символами и значениями, понятными древнему русичу, но непонятными нам. Мне захотелось расшифровать смысловые тайны повести, сделать её более доступной и красочной, ввести разговорную речь, делающую повесть более живой.
Это и явилось поводом для пересказа, на что я, как и на все другие свои книги, обязательно брал благословение священника. И это необходимо делать всем приступающим к такой работе.
Что касается непосредственно иллюстрирования «Муромского чуда», как называется эта книга, мне постоянно приходилось сдерживать себя. Одно дело рисовать туркменские сказки с их буйством красок, другое – древнерусское предание.
Я вижу ту эпоху в неярких, как бы покрытых патиной времени, приглушённых, сложных тонах, с таинственным золотистым блеском. Тургенев однажды замечательно сказал: «Русская культура застенчива». Именно эту застенчивость, неброскость, задумчивость, которая отразилась в наших народных песнях, мне хотелось передать.
Появляющиеся иногда в иллюстрациях ангелы небесные не были канонически застывшими, как на иконах, это привело бы к диссонансу. Божии посланники, очутившись на земле, изображены так же динамично, как и другие персонажи книги. Земное и небесное начала, таким образом, здесь тесно связаны.
– Известно, что сейчас издательства дают очень мало времени художникам для работы над книгой, точнее, брошюрой, в том числе о духовных подвижниках, всего неделю-другую. Какие недостатки Вы видите в этих изданиях?
– Ну, во-первых, напрасно они это делают, а, во-вторых, коль художник согласился на это, то скажу следующее. Всё зависит от художника. Или у него есть желание создать настоящую вещь, или нет.
Работая поспешно, а значит небрежно, иллюстратор может допустить, увы, какие-то оплошности. Но не грубые же ошибки! Они всегда заметны, даже в мелочах, которым издатели иногда не придают особого значения, давая срочную работу в основном неопытным художникам.
Посмотрите на брошюру «Преподобный Сергий Радонежский» из серии «Детская православная библиотека» Клинского издательства «Христианская жизнь». В своё время я написал и проиллюстрировал книгу о преподобном Сергии под названием «Свеча неугасимая», и, хорошо зная житие преподобного, вижу здесь недопустимые ошибки.
Часть этих скороспелых картинок тут (именно картинок, не иллюстраций) выполнена в иконописной традиции, часть – в реалистической. Возникает стилистическая дисгармония.
Простенькие, плохо нарисованные и раскрашенные композиции полны исторических нелепостей. Вот преподобный Сергий благословляет своих монахов Пересвета и Ослябю на битву с ордынцами. На картинке изображены не монахи, а некие странно одетые «воины». Преподобный Сергий – средних лет человек в нелепой белой накидке. Ну загляни в «Житие» и прочти, сколько лет было преподобному Сергию в тот момент?! А было ему уже за шестьдесят, то есть это седой старец и одет он был в монашескую рясу. Мечи у Дмитрия Донского и воинов нарисованы с искривленными рукоятками, как у крестоносцев, нелепы и примитивны латы.
Или поединок Пересвета с Челубеем. Русский воин-инок был одет в чёрную монашескую рясу, об этом даже в тексте брошюры сказано. А на рисунке художницы Пересвет в таком же «татарском» наряде, как и его противник.
Безразличие к исторически точным деталям и фактам приводит к безразличному прочтению текста. Точность изображения, однако, не должна затмевать главной идеи книги, а идея этой брошюры была в описании грандиозной исторической битвы русских на Куликовом поле. Она не получилась.
– Не кажется ли Вам, что в православную детскую книгу проник гламур, абсолютно недопустимая слащавость, при том что в основном эти книги выпускаются монастырскими издательствами? Может быть, это потому, что большинство иллюстраторов – женщины?
– В каком-то смысле Вы правы. Не случайно в старину иконопись и писание летописей всегда были мужским делом. Сейчас в иллюстрации работают в основном женщины. Мужчины предпочитают более высокооплачиваемые профессии.
Понимаете, женщина, в силу своей природы, мягкости, нежности испытывает подсознательное желание приукрасить мир, изъять из него всё тёмное, сделать его лучше, выдать желаемое за действительное. Вообще-то в этом нет ничего плохого, но когда с таким отношением художница садится пересказывать или рисовать жизнь святого, идеализм и приукрашивание ни к чему хорошему не приводят.
Тогда и получаются сладенькие книжки-сказки про Боженьку, которые, увы, нравятся мамам-покупательницам. И сбивают с толку детей.
Как плохо, например, нарисован «Молитвослов для самых маленьких», изданный «Даниловским благовестником». Ангелоподобные пухлые мальчики и девочки с большими синими глазами, томные, благочестивые родители, то ли из советских времён, то ли из XIX века, живут в какой-то ирреальной, распрекрасной жизни. Современные дети, даже самые маленькие, увидя такую приторную книгу, решат, что это – сказка про Бога.
А ведь жития святых – это не приторные сказки! Если опускать неприятные, на взгляд пишущих и рисующих, подробности жизни подвижника, его образ станет гладким и скучным. Моисей, например, увидев, как египтянин избивает раба, убил обидчика. Или Савл, ставший впоследствии апостолом Павлом, был яростным, жестоким гонителем христиан. Сколько коварных искушений от бесов превозмогли многие святые и вышли победителями.
Не надо этого скрывать и лакировать их биографии. Праведник рождается в борении! Вот в чём сила их веры! Правдивость, а не слащавость приведут ребёнка к вере.
Что же касается женщин-художниц, то их зачастую портят вкусы и требования издательских редакторов. Но у нас немало хороших художниц и с крепкими характерами. Вот их бы и приглашать в такие книги.
– Вот хороший пример творческого союза – Филипп и Зина Суровы.
– Филипп и Зина уже несколько лет оформляют альбомы издательства Саввино-Сторожевского монастыря: «Дети Савве», «Открытое сердце», «Пастырь». Это жития святых с рисунками, которые присылают дети из разных уголков России.
У них оригинальный, необычный взгляд на мир веры. Суровы не боятся оригинальных приёмов в макетировании книг. Но как люди верующие они всегда говорят не о себе, а по-своему, современным графическим языком славят Господа. Уже их дипломная работа «Молитвослов для детей» отличался хорошей новизной и красотой исполнения.
– Что же может служить ориентиром для православного художника?
– Ребёнок живёт в счастливом, гармоничном мире. Именно поэтому он часто смеётся, улыбается. Ему кажется, что все его любят, так же, как он сам всех любит. Художник должен пронести это дорогое для души чувство через всю свою жизнь.
Если ты не живёшь в ладу с собой и окружающим миром – как ни старайся, это проявится в твоём творчестве. Мне кажется, людям, сомневающимся в существовании Творца и таинственного, незримого Его мира, лучше не браться за иллюстрирование детской религиозной литературы.
Рисовать её, не веря, нельзя.
– Георгий Николаевич, как Вы пришли к вере?
– Долгое время после окончания института я иллюстрировал обычную детскую книгу. Были среди них и такие, про которые редактор говорил: «Спасай её картинками». Но даже на этих книжках я выкладывался полностью.
К каждой книге, самой маленькой, в музеях и библиотеках собирался обширный сопутствующий материал. Так было, например, с «Чёрной курицей» Антония Погорельского. К ней набралось три толстых альбома с подготовительными рисунками. Эти поиски совершенно необходимы иллюстратору. Ведь никакая фантазия, никакая искусно нарисованная приблизительность не заменят правды и не убедят читателя, что всё было так, как ты нарисовал.
Так бы и продолжал жить и работать, но вот однажды я узнал от мамы, что дед мой был не только сельским учителем, но до революции служил священником. Раньше она об этом не рассказывала, боялась, что её выгонят из партии, а меня – из института. Эта новость меня поразила. Она пришла так вовремя.
Мне всегда не хватало какой-то опоры, цельности в восприятии мира, сопричастности с русской культурой. Ведь в институте история Руси, а тем более её духовная культура, в то, ещё атеистическое время, изучались вскользь. А тут дед будто позвал меня в совершенно другой, неведомый мне, да и почти всем нам, таинственный мир, в котором много веков жила Россия.
До этого я никогда не задумывался о Боге и не ходил в церковь. Однако, когда вокруг Елоховского собора, напротив которого находился наш дом, проходили крестные ходы на Пасху или Крещение, мне всегда хотелось как-то участвовать в них. А как – я не знал. Я надевал старинную вышитую рубаху, открывал настежь окно, влезал на подоконник второго этажа и, несмотря на крики милиционеров, торжественно стоял, как бы говоря: «Я с вами!» На этом заканчивалось моё участие в духовной жизни страны.
Но после возникновения в моей жизни деда-священника я увлёкся историей, стал много читать о Древней Руси, и оказалось, что всё хорошее началось не с 1917 года, а гораздо раньше, что до революции Россия была не дремучей и чумазой, а страной уникальной православной культуры.
Я наслаждался древнерусским языком и литературой. В музеях постепенно открыл для себя непостижимую красоту икон, лучше которых нет ни одной картины во всём мире. Узнал о великих русских святых и чудесах веры и понял: вот то, чего мне не хватало – веры и Бога в душе. Без Него не может жить и творить русский художник. Без Него, как говорил протопоп Аввакум, всё, что ни делает творец одно: «вяканье и ковырянье».
Как раз тогда мне предложили написать научно-популярную книгу о русских промыслах – о том, как изготавливали прялки, деревянную посуду, наличники. Я, как всегда, собрал большое количество материала и с головой погрузился в эту тему. Однако в результате получилась книга не только о народных промыслах, но повесть о древнерусском мальчике, который, освоив изготовление расписных ложек, прялок с берегинями, индриками и волшебными птицами, пришёл к иконописи, прошёл путь, как и я сам, от языческого миропонимания к христианскому. С этой книги (она называется «Птица сирин и всадник на белом коне») началось моё духовное взросление.
Очень поздно, в 45 лет, я крестился, и с этого момента мир стал совершенно иным. Я стал думать, чувствовать и творить с полным и ясным ощущением, что меня ведёт и направляет Бог. Этому было явлено несколько чудесных свидетельств. После такого духовного преображения уже было неловко писать и рисовать о летающих коровах или говорящих мышах.
Повторю ещё раз: рисовать книги духовного содержания, не веря, нельзя.
Материал 10-го номера журнала «Художник и писатель детской книги».
Смотрите иллюстрации Георгия Юдина к книге «Птица Сирин и всадник на белом коне»:
Читайте также: