- Германия обретенная (Начало)
Воскресение. Наш путь лежит в Мюнхен, в храм Новомучеников и исповедников российских на литургию. Мы сразу подходим к исповеди, и я говорю словами героини Ильи Венезиса: «Человек не может пустить корни дважды».
Уже год я в Германии, но не привыкаю к ней, ежесекундно думаю о России. Отец Николай улыбается: «Я тоже. Помните, вы – воин Христов, тогда и опыт жизни вдали от Родины пойдет вам на пользу».
Храм Новомучеников и исповедников российских в Мюнхене
Это успокаивает, я отваживаюсь задать горький вопрос: у меня не получается простить Германию за войну. Эта Германия живет во мне как боль. Это бабушкины «женихи», 18-19-летние мальчики, не державшие в руках оружия и погибшие в первые дни войны под Торжком. Это дедушки, вернувшиеся с войны и молчавшие о ней. Это наши родные, выжившие и погибшие. Это выжившие и погибшие родные всех русских людей. Это «Летят журавли» и фильмы о войне, на которых мы выросли. Это «вторая Пасха», 9 мая, которая переживалась всегда очень близко к сердцу, через судьбы родных, соседей, друзей…
Бабушка говорила, что немцев жалели, видя в них таких же солдат, посланных на войну в чужую страну, какими были и русские. Их кормили, чем могли, помогали, как могли, а я не могу избавиться от осуждения Германии, принесшей моему народу столько горя! Отец Николай предлагает поговорить об этом после службы.
Протоиерей Николай Артемов родился в 1950 году в Германии в семье русских эмигрантов. Окончил университет во Франкфурте-на-Майне со степенью магистра по славистике и восточноевропейской истории. С 1978 года подвизался при православной церкви в Висбадене. Диакон (1980). Священник (1980).
Изучал древние языки на теологическом факультете Мюнхенского университета, заочно учился на Православном богословском факультете в Белграде. Служил в храмах РПЦЗ в Северной Баварии, Копенгагене, Берлине и Штутгарте. Окормлял приходы храмов святых апостолов Петра и Павла в Амберге, Преподобного Сергия в Бад-Киссингене, Рождества Пресвятой Богородицы в Нюрнберге, Скорбященскую церковь в Аугсбурге, Свято-Троицкую в Эрлангене, Покровскую в Бамберге.
С 1990 года – ключарь кафедрального собора Святых новомучеников и исповедников российских и святителя Николая в Мюнхене. Член Епархиального совета (1991) и секретарь епархиального управления Германской епархии РПЦЗ. Член комиссии по вопросам единства Русской Церкви. Автор публикаций на русском и немецком языках на исторические и церковные темы, а также о творчестве Достоевского.
Протоиерей Николай Артемов
Протоиерей Николай: Эту икону мне принесли от имени своего отца немцы. Они стояли под Величево по Смоленской дороге. Этого села больше нет, от церкви остались развалины.
Там произошел такой случай: зимой немецкие солдаты отняли у жителей села тулупчики и теплые вещи. Офицер-немец, узнав об этом, собрал своих, построил, позвал сельчан и велел: «Всё вернуть». Через день священник принес офицеру в благодарность эту икону. В конце войны икона приехала в Германию. Немец очень чтил ее, а когда он скончался, родственники принесли икону к нам в церковь.
Видите?! Везде есть добрые и злые (а в сущности обманутые) люди. Человек делает зло, будучи обманут диаволом.
Давайте посмотрим, что происходило с нашим Спасителем? Римские легионеры устроили Ему «карнавал»: они облекли Его в красное, «царское» покрывало, дали Ему в руку трость, затем кланялись издевательски, брали трость у Него из рук, били ею по голове, на которой был терновый венец, а потом возвращали Ему. Держи! Меня поражает этот образ – рука Христа, которая преломляет нам Хлеб и принимает нас, она размыкается и отдает трость насмешникам, а потом пальцы эти берут трость.
Христос на них смотрел. Какими глазами Он смотрел в их души? Он не мог их не жалеть. И вот если взглянуть на тех же нацистов, они несчастные, опустошенные, обманутые люди. Мой дедушка сидел в Соловецком лагере, и ему очень повезло, иначе бы мы с вами не разговаривали (смеется)… он отсидел свой срок и его выпустили. Родители моей бабушки после революции жили в Берлине. И вот с помощью жены Горького Екатерины Пешковой, работавшей в «Красном кресте», дедушка и бабушка получили паспорт, вполне легально покинули Советский Союз и так спаслись. Но когда дедушка приехал в Германию и увидел, как маршируют по улицам, он сказал: «Мы попали из огня да в полымя».
И тут, и там были всякие. Но людям свойственно меняться, и я слыхал от священников, что чекисты, участвовавшие в расстрелах, в конце жизни исповедовались, каялись, причащались. Поэтому мы не можем никого судить. Мы должны постараться на всё выработать взгляд Христов. Это непросто. Мне в этом помог Максим Исповедник и его «Сотница». Когда я стал ее исполнять, то увидел Спасителя, Который отдает трость для насмешек обратно. Он, знавший души людей глубже, чем они сами.
– Он знал. А мы нет!
– Так нам не надо прятаться за свое неведение! Нам надо стремиться ко Христу всем сердцем. А для этого мы должны преодолеть туман, который нас окутывает. Туман – это наши предрассудки. Это наше язычество, с которым можно покончить через исповедь. Если язычество еще кувыркается во мне, я должен с ним разобраться и признаться себе – я Христа не знаю. Но даже пшеницу не перемолоть за полчаса. Вас пригвоздили и над вами издеваются, как хочется плюнуть обидчикам в лицо, как хочется на цинизм ответить цинизмом! Это – человеческая жестокость, она существует, но во Христе и она преображается.
– При Гитлере профессоры университетов, деятели культуры сотрудничали с нацистами, писали доносы на «неарийцев», и людей физически уничтожали. Мы можем это оценивать или же вообще все суждения должны предоставить Богу?
– Можем. Но я думаю о разбойниках, которые висели на кресте «справедливо», «по их делам», они грабили и убивали. И Христос был рядом с ними, понимаете. И между Христом и одним из разбойников произошло великое таинство. А другой остался обманутым. Мы не знаем, как кончали свой путь люди, о которых вы говорите.
– Допустим, кто-то из них в последний миг сказал: «Помяни мя, Господи, во царствии Твоем», но всегда хочется заступиться за невинные жертвы…
– Как священник я знаю через исповедь, сколько зла приходит к человеку через мысли о защите другого. Почему это так, нелегко сказать. Наверное, в этот момент в человеке действует самонадеянность. Лукавый подбрасывает ему мысль: «Как же они могут так поступать!» Нечистота заключается в возмущении и появлении мысли о собственной «правоте» и «праведности». Человек смотрит на ситуацию, исходя из своей «правоты». Это свойство, будь то современного, или советского, или нацистского человека, отличает его от того же святого Александра Невского, который был прямолинейным, но в то же время готовым открыть в другом бриллиант.
Тот, кто коснеет в своей «праведности», не готов принять другого. Меня всегда поражали люди, которые сидят в тюрьмах с чувством, что «прокурор подлец, я верю в справедливость баварской юстиции, как в невинность проститутки…», они теряют время зря. А есть те, кто в тюрьме переосмысливает свою жизнь – «да, приговор несправедлив, но я сижу с пользой». Вспомните, как наши новомученики говорили о лагерном заключении: «Здесь мы в монастыре».
– Планка высока!
– А как иначе! Если Бог от нас этого требует, мы должны откликнуться! Когда разбойник понимает: «Мы справедливо висим», он делает шаг навстречу Христу. Когда он признает себя виновным и справедливо распятым, через покаяние ему открывается царство. Когда он в этом Оплеванном и Пригвожденном видит Царя этого царства и обращается к Нему: «Помяни меня, Господи, во царствии Твоем», он познает Христа. И Христос отвечает ему: «Сегодня ты будешь со Мною в раю».
Ну знаете – это же «несправедливо», если посмотреть глазами рационалиста Ивана Карамазова: как смел Христос принять разбойника! А как я смею броситься между Христом и разбойником и их обоих обвинить?! Наша праведность не смотрит глубоко, она не видит истины!
У меня два паспорта: французский и русский, я никогда не принимал немецкого гражданства. Мои предки с материнской стороны Редлих и Прове – из Москвы. Наш дальний предок, немец Карл Эммануэль Прове, с семьей приехал в 1830-е годы из Торна в Москву работать на фирме «Кноп» и с того времени семья жила в Москве, оставаясь протестантской. Его сын Иван Карлович был, среди прочего, членом Московской городской думы. Но особенно для меня дорого то, что он входил в совет Благотворительного общества Великой княгини Елизаветы Федоровны с самого его основания в 1892 году. После кончины Ивана Карловича эти обязанности перешли к отцу моей бабушки Роману Ивановичу Прове.
Род Редлихов обосновался в России из-за войны с Наполеоном, когда Фридрих Редлих, то есть «Фриц», оказался добровольцем на русской стороне в партизанском «ганзейском легионе» и за заслуги перед новой Родиной получил российское подданство, сделавшись из Фрица Федором. Его сын стал известным врачом, открыл в Москве водолечебницу. Мы знаем, что у Великой княгини Елизаветы Федоровны в Марфо-Мариинской обители был врач доктор Редлих, но не знаем точно, в каком именно родственном отношении он состоял к моему деду Николаю Федоровичу Редлиху, который руководил заводом напитков и лечебных вод фирмы «Доктор А. Редлих» в подмосковной Тайнинке. Николай Федорович был православным, как и все семеро его детей.
Так что по маминой линии моя семья крепко связана с Москвой. А со стороны отца, который еще до начала Первой мировой войны был круглым сиротой – это Рязанская область, Тырново на Оке. Хотя в 1930-е годы и отец жил в Москве, окончил МГУ, учился в аспирантуре. В 1939 году как офицер он находился в Польше, в 1941-м был призван, попал в котел и в немецкий плен.
Я скажу вам честно, мы должны очень глубоко заглянуть во Вторую мировую войну, там совсем не простые расклады. Я далек от того, чтобы оправдывать Запад, но я далек и от того, чтобы кого бы то ни было обвинять, потому что все люди оказались в ужасной ситуации. Будучи русским, я жалею о том, что в начале девяностых мы не признали простую истину – тоталитаризм был. Ее признал Патриарх Алексий в 1995 году, сказав: «Я прошу прощения у немецкого народа за то, что мы принесли ему не свободу, а другой тоталитаризм».
Господь дал нам возможность в девяностые произнести покаянное слово и поставить Россию на иной фундамент, но мы этого не сделали. Я жалею, что сохраняются до сих пор красные звезды и серп и молот (для меня по сути они не отличаются от свастики!). По-моему, это одна из причин, почему нынешний русский народ всё раскачивается из стороны в сторону, и как Россия стремительно рванула в девяностые в капитализм, так сейчас кое-кто хочет рвануть обратно в сталинизм. Не надо!
Любой миф порождает ненависть, поэтому с мифами нужно бороться, чтобы не допускать ненависти. Возмущение рождает односторонность, которая закрывает людям глаза на то хорошее, что происходит в мире. Наша проблема в том, что нам не хватает любви, не хватает Христа. Спросим себя, кто самый большой «интеллектуал»? Это несомненно – «князь мира сего», он «интеллектуальнее» всех профессоров и богословов. Но он не понял, какой переворот произведут те издевательские гвозди, которые он через свою интригу, человеческими руками, с таким удовольствием загонял в руки и ноги Христа! В ключе Христовой любви они обозначали совсем иное. Христос этими гвоздями говорит каждому из нас: «Я буду верен тебе до конца». Верность Христова нам, и затем верность наша Христу. Неужели диавол мог измыслить такой сильный знак верности и любви? Это не его идея. Это революционная идея Христа. Он превратил гвозди пытки диавола в знак любви Божией.
Интеллектом Христа не познать. Познать Христа можно только любовью. И если вы отвернетесь от ненависти, и скажете – да, я поняла, во мне копошится ее червячок, я этого не хочу, я иду ко Христу, изменится ваше зрение. Не в безразличие, нет. В любовь, а из любящего сердца будет исходить другое зрение. Поэтому я вам сказал прежде насчет трости – Христос берет ее снова и снова, а толпа – глумится. Сейчас западная пресса устроила свой «карнавал»: она кланяется, плюет, бьет по голове, на России терновый венец. Каким духом и каким взглядом нам смотреть на это?
– Как Христос?
– Конечно. Мы с вами должны смотреть глазами Христа.
В соборе Новомучеников и исповедников российских в Мюнхене
Сегодня я буду крестить ребенка. Помажу ему миром лоб, глаза, уши, нос, рот, сердце. Для того, чтобы он мог мыслить, как Христос, смотреть, как Христос, слышать, как Христос…
– Но казаки, к примеру, сражались, а не просто «смотрели, как Христос»…
– Вы ведь читали книгу Ильина «О сопротивлении злу силой»? Ильин говорит, что в определенных ситуациях нужно противопоставлять злу насилие, но не оправдывать его. Я употребляю пушку, потому что не смог остановить словом. Но словом всё-таки лучше, и это мой грех, если я не сумел.
Есть еще один образ, который меня потрясает. Восьмая глава от Иоанна. Женщина схвачена в прелюбодеянии. Моисей сказал, что ее надо побить камнями. Христу предлагается выбор между законом и любовью. Я бы не знал, как поступить. А что делает Он? Он не отвечает, не смотрит на них. Он пишет на земле, пока люди не разжигаются до последнего. Тогда Он поднимает глаза и говорит: «Кто из вас без греха, пусть первым бросит в нее камень». Его слово проникло в их души. Вот разница между Христом и мной. Если бы я додумался до такого ответа, то кто-нибудь загоготал и бросил бы камень. Потому что я не обладаю сердцем, из которого слово исходит с силой.
Вы правильно говорите о горьком личном опыте, о потерях близких на войне, но в этом взгляде вам не хватает измерения выше! Я позавчера был у 18-летней девушки, онкологической больной, она умирала и умерла. Почему на земле так много болезни и скорби?! Потому, что наша греховность отравляет мир. Так давайте нашу греховность вытеснять из себя, но не своими силами, они обманчивы, а просить, молить о помощи Господа. И на всё смотреть глазами Христа.
***
(Продолжение следует)
Фотографии автора, а также с сайта храма Новомучеников и исповедников российских в Мюнхене. Автор благодарит Паломническую службу Берлинско-Германской епархии РПЦЗ (Мюнхен) и Паломническую службу «Марфа и Мария» (Москва) за помощь в организации интервью, а также Наталью Амелину за предоставление записи беседы.