Человек есть противоречие
Человек принадлежит двум мирам и двум планам бытия: духовному и физическому. Он не только простая вещь физического мира, которому он принадлежит телом и всей сложной системой физиологических процессов, но более того, своим духом и личностью он отрицает этот мир, не подчиняется обязательности и принудительности его неумолимых законов. Он протестует против этих законов природы своей свободой, своей личностью, жаждой своего творчества.
Священник Александр Овчаренко
Человек есть противоречие между наличным содержанием жизни и ее идеальным применением. В сознании этого противоречия и лежит загадка о человеке, т.е. сам человек есть «противоречие» (Эмиль Бруннер) и, по мудрому замечанию Плотина, «человек ведь ни есть же гармония».
Мы не знаем, но можем догадаться, до какого состояния дошли бы люди. Не те, которые стали строить города, сплачиваться в государства и оставили после себя следы культуры, как, например, евреи, греки, римляне, и др. А те, которые разбрелись после вавилонского столпотворения по всему миру, поселились в пещерах, лесах, ущельях гор.
Венец творения, свободный царь природы, человек, это чудное существо, происшедшее от соединения могучих двух начал – материи и духа, – постепенно опустился до степени животного и мог совсем исчезнуть, выродиться, как выродились и исчезли, например, с лица земли мамонты. И если в городах человек дошел до скотского состояния (пример Содома и Гоморры), то, что же стало с теми, которые жили на лоне природы и, как настоящие дети природы, руководились только законами животной жизни?
«Повелители мух»
В романе Уильяма Джеральда Голденга «Повелитель мух», удостоенном в 1983 году Нобелевской премии, красной нитью проходит мысль, что «в каждом из нас есть чудовище».
Одни говорят, что человек по природе очень хорош, нужно лишь избавить его от лжи культуры, города и цивилизации. Хотите узнать, что сделает «хороший человек» на лоне природы – прочитайте «Повелитель мух»…
Другие говорят: «Человек нейтрален – tabula rasa – пиши, что хочешь, все дело в воспитании». Герои этой книги воспитаны в строгих семьях, это крещённые и ученые английские дети. Иные из нас, «азиатов» и до старости столько воспитания не получают, сколько те за пару лет. И все это оказалось лишь макияж и грим, не верите? Прочтите «Повелитель мух».
Мы не сможем пересказать весь сюжет этой книги, скажем о другом: человек болен, испорчен, поломан. Грех обезобразил всех и каждого.
Кто от кого произошел?
Культура и в частности искусство не лечит, но в лучших своих образцах она может быть «незримой ступенью ко Христу» (гоголевский образ). А вот здесь важно вспомнить. Тот же Гоголь писал: «Выше того не выдумать, что уже есть в Евангелии». Но все по порядку.
По теории Дарвина, человек произошел от обезьяны. Здесь мы должны оговориться. Мы не поддерживаем теорию Дарвина и считаем ее ересью, но для иллюстрации наших мыслей мы намерено избрали этот пример как самую крайнюю точку, благодаря которой удобнее показать, к чему может привести антихристианская культура.
Итак. Какая-нибудь человекообразная обезьяна, — говорит эта теория, — в период изменяемости специфических своих свойств народила детей, снабженных новыми признаками. Аномально большой мозг, заключенный в объемистом черепе, позволил быстро развиться умственным способностям, более мощным, чем у родителей. Эта особенность должна была быть переданной потомству, и, так как она имела очень большое значение в борьбе за существование, то новая раса должна была установиться и стать преобладающей. Умственное развитие вызвало усовершенствование пищи. Звериные челюсти оказались излишними, так же, как и цепкие лапы. Их заменили обыкновенные наши зубы, руки и ноги. Получился человек. Так говорит Дарвин и иже с ним.
Но ведь эту гипотезу можно мыслить и в обратном порядке: обезьяна произошла от человека. Какая-нибудь зверообразная человеческая чета в период изменяемости специфических своих свойств народила детей, утративших что-либо из человеческих свойств. Ненормально развитый мозг, заключенный в неправильном развившемся черепе, не позволил развиться умственным способностям. Этот недостаток должен был быть передан потомству. И так как он имел очень большое значение в борьбе за существование, то получилась новая низшая раса, которая, не будучи в состоянии конкурировать с людьми, бежала в леса. Там вынуждена была питаться грубой пищей и спасаться на деревьях, благодаря чему у людей развились звериные челюсти, а руки и ноги превратились в цепкие лапы. Получилась обезьяна. Так можно символически описать процесс деградации.
Угол
Адам – исходная точка. Происшедшее от него и размножившееся человечество в лице одних стремилось к лучшему, к совершенству, двигалось по восходящей линии, в лице других – не искало ничего, кроме широкого и полного удовлетворения своих инстинктов, а потому опускалось ниже и ниже, образуя нисходящую линию.
Больше всего приложили стараний, если можно так сказать, к улучшению породы человека греки. Они заботились о его всестороннем развитии. Каких результатов достигли они, об этом мы можем судить по остаткам пластического искусства античного мира. Статуи Аполлона, Венеры, Геркулеса и др. и теперь чаруют нас красотой человека, именно человека, а не одних только форм его тела.
Грек в статуе хотел отлить живого человека и отразил не только красоту тела, но и ум, силу, храбрость, мощь, смелость, благородство и т.д., что уже есть принадлежность духа.
Жизнь человеческая изобразила, таким образом, геометрический угол. Основание его – человек, крайняя точка по линии восходящей стороны угла – Аполлон, по нисходящей же – прапрадед нынешнего гиббона. Но Аполлон в действительности существовал лишь как прекрасная мечта художника — ваятеля, а гиббон – как факт…
Идол постмодернизма
Но не Аполлон и тем более не гиббон является идеалом, целью и поиском человека в творчестве, а «новая тварь во Христе».
Украинский писатель Иван Франко говорил: «… Если произведение литератур европейских нам нравились, волновали наш эстетический вкус и нашу фантазию, то произведения русских мучили нас, задевали нашу совесть, пробуждали в нас человека…» Вот в этом мы и видим предназначение творчества. И свободного поиска в нем.
Человек, наделенный свободой, имеет право на ее осуществление. Человек имеет право по собственному усмотрению распоряжаться своей душой, то есть служить каким угодно богам, демонам, идолам, самому себе или вовсе не служить никому, он так же имеет право эту душу продать, заложить, но это право он имеет только в течении земной жизни. И только своей.
Сейчас появился новый идол – постмодернизм. Любому стилю постмодернизм предпочитает эклектику, насаждающую принципиально несерьезное, игровое и ироничное отношение к духовным и культурным ценностям, а также полное разрушение эстетики.
Еще в 1908 году Блок называл иронию болезнью, сродни душевным недугам. Путь иронии «начинается с дьявольски-издевательской, провокаторской улыбки, кончается – буйством и кощунством».
Либеральные деятели вылезают в прессе с поддержкой, которая сводится к тому, что «люди искусства имеют право произносить святотатственные вещи». Злое, плохое и бездарное получает шанс состояться в качестве «интересного». «Интересное» состоит в создании эффекта неадекватности ожидания (восприятия) и явлений (предмета).
Такая неадекватность может возникнуть тогда, когда хорошо известный предмет, явление, цитата помещены в совершенно несовместимое с ним окружение и соседство, призванное их обессмыслить и придать им новое значение, например, архиерейская панагия на экстрасенсе, который к тому же держит на руках черную кошку в качестве «энергетической защиты».
Картины бесовского мира, лишенного и связей, и смысла, нагруженные болезненными фантазиями, которыми изобилуют романы постмодерна, уничтожают реальность с такой же последовательностью, с какой это происходит при употреблении наркотиков или при занятии спиритизмом.
Симптоматика эпохи
Особенным знаком «новой» городской культуры сделались искусственные цветы, выставляемые буквально повсюду – в дорогих магазинах, шикарных гостиных, офисах, ресторанах. А не кажется ли вам, что это зрелище представляет собой духовное городское кладбище, и связано оно не с днями поминовения усопших, а с реальными живыми людьми в обыденной жизни. Смерть души человека и общества независимо от их биологической и социальной жизни выразилась через мертвые цветы…
Симптоматика для эпохи постмодернизма явно проявилась и в идее введения нового календаря, с которой выступила ООН накануне Миллениума. По этому замыслу с 2001 года каждый месяц начинался бы с понедельника и заканчивался 28-и числом. 29, 30 и 31-е числа были бы отменены, зато в году прибавился бы тринадцатый месяц. Сама искусственность этого проекта является залогом его успеха в постмодернистском обществе, пытающимся любыми средствами порвать со всеми формами традиционализма. Почему бы этим же постмодернистам не вернуть назад юлианский календарь, чтобы празднование Рождества было до празднования Нового года?
Двухтысячелетняя история христианства, знающая Единого Безгрешного, свидетельствует, что человек всегда оставался и осознавал себя грешником. Мало того, чем выше он поднимался по духовной лестнице, чем более он приближался к святости, тем более он сокрушался о своих грехах. Христианская культура и тем более христианская религия напоминали человеку об этом, будила его совесть.
Сейчас же сферы религии и культуры меняют свои очертания и меняются местами: теперь не культура является частью религии, а религия становится частью культуры и до известной степени поглощается ею.
И религия, и культура предоставляются постмодернистскому мышлению в качестве некого склада товаров, «овощехранилища», из которого можно стащить все что угодно и использовать в своих утилитарных целях.
«Новый человек», живущий вне Христа, не любит – он «занимается любовью». Он не творит – он «самовыражается». Он не смиряется – он пытается приспособиться. Он не блаженствует – он получает наслаждение. Он не раскрывает в себе образа Божьего – он делает себе имидж. Он даже не играет – он «ведет игру».
Творчество и Спасение
«Может ли современный человек спастись и в то же время творить, может ли он творить и в то же время спасаться?»
Давайте посмотрим, когда же были истоки первого творчества. Первое творчество было у Творца, когда Он творил мир, это и было истоком всего творчества. И после грехопадения человек все же утешался творчеством, но творчеством не вне Бога, а в Боге.
Только в союзе Бога и человека возможно настоящее творчество, если же этого союза не существует, то происходит оскудение творческого таланта. Сатана творить не может, в его власти только коверкать и искажать то, что создано в союзе Бога и человека.
Современный христианин живет в двух перебивающихся ритмах – в Церкви и в мире, в путях спасения и путях творчества. Человек, отвергший смирение и послушание Богу, то есть, извращающий Его замысел и Его дарования, в той или иной мере уподобляется темным существам.
Бывает, что несомненно талантливый человек, уклонившийся в темные сферы безбожия и богоборчества, вдруг обнаруживает явное оскудение своего таланта, и тогда о нем говорят «исписавшийся писатель», «неудавшийся музыкант», «несостоявшийся художник» или попросту – неудачник. Ибо неудачник – это не бездарность или посредственность или попросту «человек, которому не везет»: это человек, идущий поперек замысла Божьего о нем, сопротивляющийся воле Господней.
Творчество — это не то, что отделяет человека от Творца, а то, что помогает больному человечеству принять мысль о бытии Творца.
Порок – живописен, добродетель – тускла?
В. Розанов пишет (после он покаялся в своих антицерковных сочинениях и умер как христианин, причастившись): «Порок живописен, а добродетель так тускла…», «смотрите, злодеяния льются, как свободная песнь, а добродетельная жизнь тянется, как панихида…»
Так ли уж тускла и пресна добродетель великих праотцев – Авраама, Исаака, Иакова? Или праведного Иова? Царя Давида? Или, наконец, Самого Господа и Его Матери? Или Апостолов? Христианских мучеников, исповедников, страстотерпцев? Да разве не живописны и не художественны добродетельные Петруша Гринев, князь Мышкин, Алеша Карамазов, лесковский протопоп Туберозов?..
Существует распространенное суждение, что Церковь и творчество находятся в непримиримом противоречии по той причине, что церковная жизнь догматична и канонична, то есть якобы несвободна и регламентирована. В то время как творчество невозможно без свободы художника от каких-либо формальных обязательств: культура живет постоянным поновлением своих канонов, творческим отталкиванием от готовых форм, художественным переиначиванием традиций.
Творчество есть «обыкновенное чудо», и заключается оно в том, что человек пытается разглядеть образы Горнего мира и передать их понятным языком. То, что в принципе не выразимо, человек творчества передает. Несмотря на такую высоту человеческого творческого призвания, христианин чувствует великие соблазны, которые таит в себе творческий порыв, он не должен забывать о том ответе, который ему придется давать на Страшном Суде «за каждое праздное слово»:
Слава Богу, помню о смерти,
Чувствую в сердце огненный вертеп,
Жгучие образы давят и душат,
Страстную душу жаждою сушат…
(Радислав Гуслин)
Также мы сталкиваемся с мифами: один уверяет нас в том, что творчество спасительно само по себе, другой – обнаруживает в творчестве только искушение, нечистоту, грех, избежать который можно лишь отказавшись от всякого творчества.
Так нужно ли отказываться от творчества? Некоторые люди в порыве благочестия готовы видеть, что-то неприемлемое для себя в чем угодно, вплоть до нашей классики. Но, как правило, те, кто не хочет читать Достоевского, и Святых Отцов не очень читают.
Зачем творчество?
В отрицательном отношении к земному творчеству есть гордыня: мол, я уже выше этого. В человеке тело, душа и дух. Перекос в любую сторону опасен. Питание для духа мы получаем в Таинствах Церкви, больше не откуда. Но этические и эстетические переживания человеку тоже необходимы. Мы не настолько духовно крепки, чтобы перенести тяжести мирской жизни без творчества.
Творчество для нас отдушина, которую мы заполняем, когда не в состоянии молиться. Мы хотя бы так благодарим и высказываем свою любовь к Господу за Его милосердие к нам. Люди же высшего духовного уровня находят творчество в молитве. Недаром молитва названа «искусством из искусств».
Нам видится, что православному человеку нечего бояться творчества: если оно еще возможно в мире, то именно в православной душе. Мы видим, как иссякает талант в современной богоборческой культуре, как старательно и тщетно его пытаются имитировать, какими жалкими выглядят эти потуги, затеи, «придумки». Современные «творцы» неизвестно как изощряются, чтобы привлечь к себе внимание зрителя.
Что мы сейчас смотрим по нашим голубым экранам? Певиц, которые все больше и больше обнажают свое тело, кажется, это они делают для того, чтобы за раздетыми телами никто ни услышал их голоса. А юмористы, которые готовы смеяться с утра до вечера над чем угодно? Для них нет ничего святого. Кстати, в прошлом веке шутов даже не хоронили на городском кладбище, их хоронили за городскими воротами. Шутник по-славянски – кощун.
Воля Божья состоит в том, чтобы взыскать и спасти погибшее, преобразить и обожить его. Творческая идея не может осуществляться автономно от идеи спасения, так же как спасение невозможно при зарытых талантах. Путь же спасения лежит через Христову Церковь. Но к Церкви ведет путь истинного искусства.
В одном из интервью Илья Глазунов привел слова Васнецова: «Мое творчество — это свеча, зажженная пред Богом». То есть бескорыстное, жертвенное служение, которое на себе имеет печать Истины. Кто-то из великих сказал: «Вместо того, чтобы осуждать тьму, лучше зажечь свечу».
Где горят свечи?
Давайте посмотрим, где горят эти свечи.
Вспомните наши русские сказки. Ведь они воспитали не одно поколение детишек. И нашим Святым Отцам тоже в детстве рассказывали сказки о Добре и зле. Именно сказки открывают детскому взору понимание о хорошем и плохом, именно сказка открывает истоки Истины.
Помните из своего детства, когда спешили на просмотр программы «В гостях у сказки» и каждый раз переживали, что же произойдет в следующий момент, кто победит — богатырь Илья Муромец или Калин-хан, Иродище поганое, но всегда надеялись, что «добро победит зло»!
А теперешнее поколение воспитывается на «сказках» о покемонах, черепашках-ниндзя, телепузиках, которые якобы сражаются против зла. Наши старые добрые сказки отошли на второй план.
И все же, сейчас выходят фильмы, которые помогают найти человеку ниточку, связывающую человека и Бога. Мы видим, как совершается медленное, но неуклонное движение зрительского интереса к фильмам, которые действуют не на нервы, а на душу.
В России в начале 90-х годов был создан международный кинофорум славянских и православных народов «Золотой Витязь», поставивший своей целью возрождение национального кинематографа. Создатель этого кинофорума Николай Бурляев – актер, режиссер, поэт, патриот Отечества. Девиз этого фестиваля: «За нравственные христианские идеалы. За возвышение души человека». Жюри этого фестиваля следит не только за творческим уровнем, но и за духовной экологией конкурсного экрана, понимая, что высшая цель искусства – возведение души к Богу. Желающих участвовать в «Золотом Витязе » год от года становиться все больше и больше. Еще Святейший Патриарх Алексий II говорил о фестивале: «Таким может и должен быть наш кинематограф».
Сравните это высказывание со словами генерального продюсера НТВ, который описывает новую концепцию телевидения: «ХХI век – это время соблазнов… Телевидение как бизнес, как сфера аудиовизуального обслуживания, которое заглядывает в лицо потребителя, пытаясь узнать: а что ему надо – эротика, спорт, новости, кино, что ему надо еще, к чему он еще стремится?»
Хотелось бы коснуться и театральной темы. Многие современные режиссеры хотят внести новаторские идеи в постановки спектаклей. В театральную классику они вносят матерные слова, объясняя это тем, что это добавляет колорит в спектакль.
А где же «богатый и могучий русский язык» со всем своим колоритом и говором? Почему бы не ввести в практику постановки Житий Святых, темы Великой Отечественной войны, битвы на Куликовом поле?.. И вообще есть множество тем, которые будут интересны зрителям.
В Москве проходит Всероссийский фестиваль школьных театров, где юные дарования из стран СНГ показывают театральные постановки. Девиз этого фестиваля – слова Н. Гоголя «Спасай чистоту души своей». Этот фестиваль есть обращение к молодым сердцам. Один из членов жюри этого фестиваля сказал, что многие отступили от корневых основ своей культуры. А ведь только помня и продолжая традиции своего народа, узнавая свой народ в творчестве его лучших писателей, человек может понять и увидеть цель и смысл жизни.
Вы знаете, есть прекрасный художник Павел Рыженко, ученик Ильи Глазунова. Цель жизни, которую он сам для себя вызнал, — «стоять на пути мертвого потока, потока мертвой воды и сопротивляться ему».
Работа Павла Рыженко
Взгляды с его полотен.… Каждый взгляд отождествляет состояние человека. Это взгляды не просто с картины. Взгляд императрицы с картины «Заточение в Царском Селе» из триптиха «Царская Голгофа», рассказывает нам о скорби за сына и всю Россию. У Императора в глазах боль. Картина «Царево молчание», изображает царя Ивана Грозного, его взгляд рассказывает об ответственности перед Богом за нацию, которая была ему вручена, нацию, которая несет Крест Христов. «Победа Пересвета» — это дух Православия. Взгляд монаха, которого благословил Сергий Радонежский, говорит: «Мы победим!!!» Ведь битва на Куликовом поле для русского народа так же велика, как и победа в Великой Отечественной войне. Любое изображение на холсте есть исповедь.
Павел Рыженко проводит три линии творчества, три исповеди: «Черный квадрат» Малевича – внутренняя опустошенность, черный квадрат души; «Святую Троицу» Андрея Рублева – человек достиг такого молитвенного созерцания, что Господь открыл ему тайну написания Троицы; и «Золотая осень» Левитана — художник стремится к Богу, но не может достичь, не может никак приблизиться, и все же он служит ближним мостиком к Богу, тем, что является мостиком к храму в обезбоженном мире.
Давайте коснемся и творчества в поэзии, но не будем уходить к тем рифмоплетам, которые коверкают и извращают дар Божий. Есть множество людей, связанных с Богом, души которых воспевают Творца. Например, Радислав Гуслин. Его поэзия это тоже своего рода исповедь, но не как у художника на холстах, а на листе бумаги:
Душа, положим начало,
пора за Любовь умирать,
все сердце, смеясь, стучало,
но время пришло рыдать.
Евгения Смолянинова. Ее голос подобен лесному колокольчику. Она не исполняет заурядные попсовые песни, да и вряд ли у нее бы это получилось. Ее голос способен петь народные песни. Как говорит сама певица: «народная песня — это звучание души народной, это некая драгоценность для нас, русских людей. В обычной жизни бриллианты не носят каждый день, а одевают по торжественным случаям». Из русской песни нельзя делать шоу-бизнес, как это делает в своем творчестве известные исполнители. Здесь она теряет свою духовность. Нет того голосового звучания, той истинной красоты, той скромности, которую мы находим в исполнении песен Евгении Смоляниновой.
Помните, как в фильме «Место встречи изменить нельзя» Промокашка говорит: «Чтобы душа свернулась, потом опять развернулась, а потом опять свернулась». Не знаем, будет ли это уместно сказать о творчестве Евгении Смоляниновой, но другого сравнения мы не нашли.
Многие современные певцы говорят, что они поют от души, но душа должна петь, а не орать.
Чтобы быть честным и объективным, нужно сказать, есть еще культура, которая внешне не берет свое начало в культурных традициях, но, тем не менее, она христианская, потому что правдива. Есть те, кто с удовольствием показывают человеческие страсти и приговаривают, что «естественно, то не безобразно». Это их «правда». Есть те, кто показывает вымышленные идеалы, и приговаривают , «в Багдаде все спокойно — не надо тревожить нашу совесть!»
А есть те кто говорит: «да, человек грешный, больной, несчастный, но он не одинок, у него есть Тот, Кто не предаст, Тот, Кто не бросит, Тот, Кто не отвернется». И в этом есть высшая правда. Это песни Юрия Шевчука и книги Юлии Вознесенской.
Быть со Христом, Святой Русью, с родными истоками и традициями, вот путь тех, кто избрал в творчестве Благодать. А если точнее, кого избрала Благодать. В ситуации, когда активно навязывается антикультура (имеющая дух антихристов), которая хочет превратить образ Божий через Аполлона в гиббона, сегодня жизненно важно сохранять и сочетать в искусстве творческую мысль и послушание Церкви – и это есть особый труд, связанный с жертвой и лишением. И еще — Выбором Веры…
Читайте также: