Писатель, поэт, сценарист, кинокритик, колумнист, телеведущий. Талант Дмитрия Быкова многогранен и проявляется во множестве творческих амплуа. Однако главным делом своей жизни наш сегодняшний собеседник считает работу учителем. Уроки литературы в частной московской школе «Золотое сечение» он называет символом счастья и вслед за своей мамой – учителем словесности со стажем – любит повторять: «Школа омывает душу».
Мы попросили Дмитрия Быкова поделиться своим мнением о Международном Литературном Конкурсе «Лицо России», проводимом храмом Иконы Божией Матери «Знамение» на Шереметьевом дворе, и рассказать о месте школы в патриотическом воспитании нынешней молодёжи.
— Дмитрий Львович, кого бы Вы могли бы назвать «Лицом России»? Как этот человек повлиял на Вашу жизнь?
Если брать исторических личностей, все довольно предсказуемо – Пушкин, Толстой, Блок.
А вот если говорить о современниках, то я назвал бы Новеллу Матвееву, чья жизнь и литературная работа представляются мне образцом подвижничества, а песни – самым чистым случаем гениальности, какой я когда-либо наблюдал. Я был у нее в литературных учениках долго, с пятнадцати лет, и советуюсь с ней до сих пор. Нет более надежных рецептов поведения, чем те, которые дает она в своей лирике: как противостоять травле, как защититься от собственного конформизма, как научиться рассматривать свою жизнь как блестящее приключение, а не как череду скучных и бессмысленных проблем.
Все это можно вычитать у Матвеевой и перенять у нее. Мне кажется, Россия вообще явление очень чистое – в смысле последовательности и беспримесности, и неизменности на протяжении многих лет. Вот и Матвеева – такой же чистый случай. Лицо современной России я хотел бы видеть именно таким. Глаза современной России – уж точно: абсолютно ясные, умные глаза цвета морской воды.
— Этот конкурс предоставляет детям уникальную возможность высказать свое отношение к истории Российского государства и роли личности в ней. Что помимо этого он может дать потенциальным участникам?
Мне бы хотелось, чтобы он научил их внятно и аргументировано выражать свои мысли. Это, в общем, великое дело, и если математика приводит в порядок ум, то литература приводит в порядок душу. У технарей, математиков и естественников презрение к гуманитариям считается хорошим тоном (слава Богу, не у всех, а у тех, кто мало сделал в науке: им непременно надо как-то это компенсировать). Но я продолжаю настаивать на том, что без способности писать человек так же неполон и скуден, как без любви к родителям или интереса к истории.
— Чем сегодня может помочь школа в формирования у детей любви, уважения к своей стране, к истории ее народа?
Давайте определимся для начала с тем, что такое уважение к своей стране и ее истории. Для меня это прежде всего ее хорошее знание, любопытство к ней, а внушить любопытство как раз и есть главная задача учителя. Если ему удалось привлечь внимание школьников к проблеме, а то и заставить обратиться к личному изучению источников или свидетельств, «довольно с нас», как говорил Тютчев.
— А какова на Ваш взгляд роль семьи, родителей в этом процессе?
Ровно такова же.
— Что мешает этому сейчас, а чего не хватает? Какие традиции воспитания и учебные дисциплины Вы хотели бы возродить из прошлых времен?
С традициями, по-моему, все хорошо, поскольку в школу идут главным образом фанатики — других стимулов, кроме фанатизма, просто-напросто нет. Что до возрождения дисциплин… не думаю, что надо в полном объеме возвращать латынь или греческий, но древнюю историю надо изучать глубже и серьезней, чем сейчас. Там ключ ко всем дверям.
— Как сделать так, чтобы годы, проведенные в школе были самыми светлыми для ее учеников, чтобы кто-нибудь когда-нибудь назвал своего учителя «Лицом России»?
Мне кажется, что годы, проведенные в школе, по определению не могут быть самыми светлыми. Детство – далеко не идиллическое время. Это время серьезных вызовов, кровавых войн, отчаянных решений. Как античная история на общей шкале человечества: самые страшные страхи, самые непримиримые драки, самые непоправимые ошибки. Я не хочу, чтобы школьные годы были такими уж светлыми. Я за то, чтобы они были серьезными. И за то, чтобы школа была прежде всего школой сопротивления единомыслию, навязанному мнению, диктату. Мне в школе было очень плохо. Может быть, именно поэтому я чего-нибудь стою.
