«Мы с подругой, тоже художницей, писали натюрморты. Только поставим натюрморт – взрыв бомбы неподалеку, все летит на землю. Там аэродром находился, который немцы непрестанно бомбили. Мы снова подбираем и ставим натюрморт – и так без конца», — так начинался путь к церковному искусству иконописицы и реставратора Ирины Васильевны Ватагиной.
24 апреля 2008 года исполнился год со смерти замечательной художницы, иконописца, реставратора высшей категории Ирины Васильевны Ватагиной. Она родилась 23 сентября 1924 года, происходила из семьи художников. Не одно поколение выросло на рисунках к детским книжкам ее отца Василия Алексеевича Ватагина. Художник и скульптор-анималист, он исколесил весь мир, а вернувшись в Россию, в подмосковном городке Тарусе построил удивительный дом в индийском стиле, который теперь включен в перечень охраняемых памятников культуры. В этом волшебном окружении выросла Ирина Васильевна.
Ее бабушка также была художницей. Антонину Леонардовну Ржевскую особенно прославила картина «Веселая минутка», понравившаяся передвижникам. Ее купил П.М. Третьяков для своей художественной галереи, и в течение многих лет картина находилась в постоянной экспозиции, а потом ушла в запасники.
До войны жизнь в Тарусе кипела. Город находился за 100-м километром от Москвы, и там позволяли селиться ссыльным и бывшим лагерникам — «ссыльная элита» говорили о жителях Тарусы. Ирина Васильевна так вспоминала свои детские годы: «Мне лет шесть было, я помню, Надежда Александровна Смирнова, артистка Малого театра, ставила у нас спектакли. Со всего города сбегались смотреть. Еще в соляном амбаре ставили оперу Поленова “Призраки Эллады”, там же проводились музыкальные и литературные концерты, выставки». Счастливое беззаботное детство прервала война. Ирина Васильевна к этому времени уже избрала свой путь и училась в художественной школе. 1941 год. Война настигла семью на Кавказе, где они проводили каникулы — без лишних вещей, тем более без теплых. В это время Ирина Васильевна много занималась: «Мы с подругой, тоже художницей, писали натюрморты. Только поставим натюрморт – взрыв бомбы неподалеку, все летит на землю. Там аэродром находился, который немцы непрестанно бомбили. Мы снова подбираем и ставим натюрморт – и так без конца». Позже она перевелась в Суриковский институт в Москве.
Ирина Васильевна усердно занималась живописью, но больше тянулась к церковному искусству. «Если бы мы с тобой для церкви работали, сердце бы у нас горело…» — говорил ее руководитель, реставратор Иван Андреевич Баранов. Осуществить эту мечту было практически невозможно. Традиции церковной живописи были практически утрачены. Когда уничтожалось все, связанное с церковью — вещи, ценные даже просто с точки зрения культуры, — в это время иконописцы или зодчие, конечно же, никому не были нужны. Пафосом времени было не созидание, а уничтожение. Но именно Ирине Васильевне было даровано всей своей жизнью послужить Господу и Церкви.
Копируя иконы в Третьяковской галерее по понедельникам, в выходной день музея, Ирина Васильевна услышала об иконописице Марии Николаевне Соколовой (в постриге монахиня Иулиания), которая в то время работала в Троице-Сергиевой лавре. Обитель передали Церкви в 1945 году: храмы и здания находились в ужасном запустении. Мария Николаевна привлекла молодую художницу к работе в южной пристройке Троцкого храма — Серапионовой палате. Ирина Васильевна вспоминала об этом времени, наверное, как о самом радостном в жизни: «Это такое было счастье. Думали, только бы скорее ночь прошла. Это была не жизнь, а какая-то сказка».
Здесь Ирина Васильевна познакомилась с общиной московского старца св. прав. Алексия Мечева: «Все люди, о которых я только что читала в самиздатовской книжке “Жизнеописание отца Алексия”, все оказались тут вот живые, реальные. И Мария Николаевна — ближайшая духовная дочь отца Алексия». С этого момента жизнь художницы оказалась крепко спаяна с Маросейской общиной. Ирина Васильевна пришла в храм пророка Ильи в Обыденном переулке, где в то время окормлялись члены общины. А с 1989 года трудилась в храме свт. Николая на Маросейке, и одно время даже поселилась в комнате, где когда-то жил сщмч. Сергий Мечёв. Одной из последних крупных работ Ирины Васильевны стал образ св. прав. Алексия Мечёва в рост с клеймами из жития. Теперь он находится в Маросейском храме.
Одним из самых ярких священников в Москве 1950-х годов был настоятель храма свт. Николая в Кузнецах прот. Всеволод Шпиллер. Бывший эмигрант, много лет проживший в Болгарии, он сильно отличался от московского духовенства. Его вдохновенное служение и замечательные проповеди привлекали в Никольский храм много молодых людей.
«Молодежь собиралась группами и в одиночку “на лекции”, как тогда говорили, — рассказывает настоятель храма свт. Николая на Маросейке прот. Александр Куликов. — В одной из таких групп была и Ирина Васильевна Ватагина — серьезная, скромная, она сблизилась с отцом Всеволодом, стараясь помогать ему сначала в бытовых вопросах: бывала у него дома, ухаживала за его престарелой матерью.
Со временем Ирина Васильевна по благословению отца Всеволода стала писать иконы для храма и для него лично». Тогда у Ирины Васильевны появились первые ученики. В 1981 году во время росписи алтаря в южном пределе Николо-Кузнецкого храма Ирина Васильевна упала с лесов и получила тяжелую травму. Она очень переживала, сможет ли продолжать работать. Отец Всеволод всячески ободрял ее. «Молюсь усердно, непрестанно, наша радость, наше солнышко, — писал отец Всеволод в больницу накануне операции. — На Успение хочу служить. Ты будешь вместе с нами со всеми, и мы все Кузнецы вместе с тобой. Завтра в канун Успения будем с 9 часов утра на коленях умолять Божию Матерь и Господа Иисуса Христа облегчить твои страдания. Уверен в помощи тебе Неба, наша милая, наша дорогая Ириночка».
Возможностей заниматься церковным искусством было очень мало. Так, в 1960 году, в год празднования шестисотлетия со дня рождения преподобного Андрея Рублева был октырт музей, названный его именем. Музей был создан пятнадцатью годами ранее, но все это время оставался закрыт для посетителей. Центральный музей древнерусского искусства и культуры расположился на территории бывшего Спасо-Андронникова монастыря.
Здесь когда-то работал знаменитый иконописец над росписями Спасского храма – древнейшего храма Москвы на сегодняшний день, здесь же он был похоронен. Музей стал местом, куда попадали иконы, списанные из фондов провинциальных музеев, многие экспонаты были привезены из экспедиций. В результате удалось собрать представительную коллекцию. Все образы, безусловно, требовали тщательной реставрации: зачастую они хранились в ужасающих условиях, и были искалечены времени и реставраторами. В то время в музее работали преданные Церкви и церковному искусству люди. Более пятнадцати лет Ирина Васильевна отдала этому делу.
В начале 1980-х годов Ирина Васильевна участвовала в восстановлении Свято-Даниловского монастыря. До возвращения обители Церкви в ней находился следственный приемник-распределитель для несовершеннолетних, фактически тюрьма. Архиепископ Владимирский и Суздальский Евлогий, назначенный тогда наместником Свято-Данилова монастыря, вспоминал: «Мне рассказывали местные жители, как они боялись и страшились ходить близ стен монастыря. Ведь в его стенах томились несовершеннолетние и даже малые дети, ставшие уже преступниками.
Было совершенно уничтожено находившееся здесь древнейшее кладбище Москвы. На территории стоял памятник вождю революции. Монастырь XIII века был списан со всех счетов. Мне трудно передать страшную картину состояния монастыря, увиденную после передачи его Патриархии. Мерзость и запустение на святом месте были там…» Восстановление монастыря происходило очень быстро — вся православная Москва живо откликнулась на это святое дело.
Ирина Васильевна и ее ученики в стенах обители организовали обширную мастерскую по реставрации и иконописи. Ими были отреставрированы образы из многоярусного иконостаса храма Семи Вселенских Соборов и множество других. Тогда были написаны иконы новопрославленных святых: свт. Игнатия Брянчанинова, свт. Феофана Затворника, прп. Амвросия Оптинского, св. прав. Иоанна Кронштадского, св. блаж. Ксении Петербургской.
По благословению прот. Всеволода Шпиллера Ирина Васильевна написала большой образ прп. Андрея Рублева с клеймами, подготовленный к прославлению преподобного, которое совершилось в год тысячелетия Крещения Руси. «У Ирины Васильевны был редкий дар создания иконописных образов святых. Как мы теперь знаем, это редко хорошо получается. Можно написать красивую икону, но создать новый иконописный образ очень трудно. Но у Ирины Васильевны это получалось», — замечает прот. Владимир Воробьев, ректор Свято-Тихоновского университета, где на факультете церковных художеств 15 лет работала И.В. Ватагина.
В 1989 году Церкви вернули храм свт. Николая в Кленниках на Маросейке, прославленный на всю Москву в начале ХХ века именем своего настоятеля — старца св. прав. Алексия Мечёва. Ирина Васильевна, много слышавшая от своей наставницы Марии Николаевны Соколовой о жизни общины, в конце 1980-х пришла в храм, чтобы восстановить его в первозданном виде. Ей с учениками пришлось практически заново создавать интерьер. В храме на Маросейке ею были расписаны алтари в честь св. прав. Алексия и сщмч. Сергия Мечёвых, расписан нижний храм Всех святых в земле Российской просиявших.
До конца своих дней Ирина Васильевна занималась преподаванием — в иконописной школе при храме на Маросейке, на факультете церковных художеств Свято-Тихоновского университета. «Она воспитывала и учила людей не только молодых, но и всех, кто к ней обращался, своим смирением, тактом, любовью, духовностью, — вспоминает прот. Александр Куликов. — Все свои знания и силы она отдавала ученикам иконописной школы до конца своей жизни. Как мать она переживала и, думается, много молилась за них. Благодаря ее трудам многие ученики стали иконописцами, преподавателями и прилежными прихожанами храма. Перед кончиной Ирина Васильевна заболела и ученики сменяя друг друга ухаживали за ней в больнице».
«Все, кто знал Ирину Васильевну, помнят ее как праведницу, настоящую православную праведницу. Она была чудным, удивительно светлым, благодатным человеком, который дарит всем добро, любовь, радость, который дышал христианской верой и надеждой», — вспоминал прот. Владимир Воробьев.
Светлая память Ирине Васильевне!
