Отец Сергий, одетый в штатское, шел в поликлинику. Белки глаз его были слегка красными: встал очень рано. Как и почти всегда в последние недели. Появилась возможность совершать литургию на одной квартире, в которой собиралось несколько верных человек. И теперь, причастив собравшихся, он шел на работу.
Отцу Сергию нравились тайные службы. Они напоминали о первых учениках Христа. Было ощущение чистоты и подлинности — не тяготила вина, что когда-то пошел на компромисс с властью. Отец Сергий Мечёв, как и многие, не принял Декларацию митрополита Сергия. На литургиях, ими служимых, имя митрополита Сергия, а теперь заместителя Патриаршего Местоблюстителя, не упоминалось.
«Непоминание» стоило отцу Сергию Мечёву четырех лет ссылки, пяти лет тюрьмы и лагеря, лесоповала на Севере. После освобождения отцу Сергию запрещено было проживать в Москве и Подмосковье, но он все же некоторое время прожил у духовных детей в Сходне.
Работу фельдшера отец Сергий любил. Быть врачом он хотел с детства. Рыбинск, где теперь проживал отец Сергий, был небольшим провинциальным городком. Храмов в нем сохранилось немало, но действующих почти не было. В утреннем сумраке белели стены одной из закрытых церквей. Отец Сергий шел быстрым шагом. До поликлиники остался квартал.
Вдруг навстречу отцу Сергию вышла женщина в знакомой белой беретке. Он узнал ее — одна из его московских прихожанок. Она шла, как будто его не видя, торопилась. Потом остановилась и посмотрела на часы. Затем подошла к нему:
— Часы остановились. Не подскажете, который час, пожалуйста!
— Семь тридцать, — ответил отец Сергий, насторожившись.
— Отец Сергий, — тихо сказала женщина, делая вид, что переводит стрелки на часах, почти одними губами, — вам нужно срочно уезжать из Рыбинска. Вас могут арестовать. О ваших службах стало известно.
— Да не за что, что вы! — ответил отец Сергий и мягко коснулся головы женщины. — Божье благословение!
Со стороны диалог выглядел случайным и безобидным.
Отец Сергий вовремя начал и вовремя закончил прием в поликлинике. Вечером он уехал из города. Последним его земным пристанищем стал дом в деревне Мишаки под городом Тутаевым в Ярославской области. Летом 1941 года, вскоре после начала Великой Отечественной войны, отца Сергия Мечёва арестовали.
Отроку Сереже было десять лет, когда умерла его мама. Она так и осталась для него молодой, темноглазой — самой красивой. У Сережи были две сестрички, но он уже понял, что именно он — мамин сын. Сыну уделялось особенное внимание, но и спрашивалось с него больше.
Анна — так звали мать — была требовательной и строгой. Порой отчитывала сына низким, волнующимся голосом. Голос вдруг прерывался. «Неужели она так сильно волнуется?» — думал мальчик. Он еще не связывал мамино волнение с резким запахом капель, которые обычно принимают сердечники. У Анны была тяжелая болезнь сердца. Но даже в том, как мама отчитывала его, Сереже слышалась ласка.
В последние годы своей жизни мама, как предписывали врачи, время от времени уезжала на юг, чаще всего в Крым. Отец был очень занят — дела в храме требовали почти постоянного присутствия. Иногда отцу удавалось выбраться на несколько дней на юг, а из поездки они с мамой возвращались вместе.
Когда мама была в отъезде, отец писал ей письма. Порой Сережа подглядывал, хотя отец подглядываний не любил. «Красавица моя милая, драгоценная женушка Нюшенька!» — писал отец. Сережа изумлялся: строгий батюшка пишет такие нежные письма!
Гимназист Сережа Мечев
Отрок Сережа станет впоследствии отцом Сергием. По фотографиям видно, что он очень похож на мать: такие же темные, выразительные глаза. Образ семьи, где все совершалось по взаимной любви, соединится в его душе с образом монастыря в миру, который создал его отец. И оба эти образа приведут к познанию Семьи Христовой — Церкви.
Письма отца Сергия Мечёва из ссылки будут так же горячи и полны любви, как и письма его отца к его матери. «Чувствуете ли вы, мои милые, как утренюет дух мой ко храму нашему и как вечер и заутра и полудне (см.: Пс. 54:18) устремляется душа моя к каждому из вас? С вами соединил меня Господь. Я недостойный и паче всех грешнейший, но я пастырь, и сердце мое истощается, истощается до основания (ср: Пс. 136:7) в разлуке с вами. Вы — мое дыхание, вы — моя жизнь, вы — мое радование. Вы не заслоняете мне Господа, а показуете, вы не отдаляете Его, а приближаете. Через вас познал я Господа, в вас Он открылся мне; с вами и от вас возносил я молитву Ему» (1930 г.).
Отец Алексий Мечёв был невысокого роста, весь как будто белесый, с мягкими чертами лица. Когда входил, с ним будто входил сноп света — Божественной благодати, почти зримо ощущаемой. После смерти Анны он как будто потускнел. Часто сидел, уронив голову, положив локти сложенных рук на колени. Четки в руках медленно передвигались. Сережа видеть такого горя не мог, но помочь еще не умел и только молился, растерянно и слезливо.
Однажды отец Алексий словно бы воспрянул: появилась прежняя упругая походка, глазам вернулся живой блеск. Сережа, уже подросток, так и льнул к батюшке: что же случилось? А тот, в волнении, только и сказал:
— У нас будет высокий гость!
У Николы в Клённиках не всегда было много народа. Отец Алексий восемь лет служил в пустом храме. «Попусту звонишь!» — говорили ему. Сережа помнил разговоры матери и отца, что дело бесполезное — служить в Клённиках. То были воспоминания о первых годах служения отца Алексия Мечёва.
Отец Алексий Мечев в молодости
После кончины Анны отца Алексия как-то позвали к себе благочестивые супруги Беловы. На их квартире и сказаны были скорбящему вдовцу удивительные слова утешения.
— Что ты скорбишь? — сказал Белов отцу Алексию. — Ну что ты скорбишь? Ты сам жив, супруга твоя с Господом. А тебе теперь самое дело — взять на себя скорби других. Это Божье дело и Божья о том воля. Води людей, потому что Господь именно для того тебя священником и поставил.
Высоким гостем Николы в Клённиках оказался отец Иоанн Кронштадтский. Поистине это было Божественное посещение. На улицах было не то что много народа — а пол-Москвы. Нет, больше — почти вся Москва. Для предотвращения столкновений и беспорядков движение некоторых улиц было перекрыто.
Отец Алексий и отец Иоанн вместе служили литургию. Сережа уже немного алтарничал и мог хорошо рассмотреть отца Иоанна. Ему казалось, что его отец и Кронштадтский батюшка очень похожи: оба светятся. После службы пили чай в комнатке для причта.
Отец Иоанн пробыл недолго и уехал. Однако после его посещения жизнь в Клённиках, которая вздремнула было грустным сном, снова ожила. Сережа, взрослея, наблюдал и внимательнее старался подмечать особенности семейных связей. Но эти семьи, за которыми он наблюдал, часто были не кровными, а… Божьими. Люди, не связанные кровным родством, становились друг другу отцами, матерями, братьями, сестрами и детьми. Это было чудо. Сосредоточием этих семей был батюшка, его отец, Божественным прохладным облачком ходивший от семьи к семье и покрывавший все скорби и беды.
Когда настало время выбрать профессию, Сережа не сомневался — конечно, врач. Он вылечит всех больных! Он создаст новое лекарство! А батюшка, словно ему было открыто будущее сына, давал ему то одно поручение, то другое. Так еще задолго до решения принять священство отец Сергий хорошо узнал все обязанности священника и образ служения, который перенял от отца. А батюшка на церковной да и на домашней молитве себя не жалел: плакал, клал поклоны. И этот его радостный, любовный плач был заразителен. Он уничтожал молитвенную холодность в молящихся. Вместе с отцом Алексием плакали и молились все.
В 1913 году Сергей вернулся из поездки в Европу переполненный глубокими яркими впечатлениями. Еще бы, он видел Рим и его храмы. Он видел катакомбы, места захоронений, ставшие местом молитвы для последователей Христа первых веков. Однако дома словно бы поселилась тучка. Отец Алексий что-то предчувствовал. Иногда Сергей опасался за его здоровье: батюшка едва не плакал на молитве кровавыми слезами.
Когда началась Первая мировая война, юный брат милосердия решил пойти на фронт. Отец Алексий сына благословил и трижды осенил крестным знамением: чтобы Господь хранил. Сергей служил сначала при лазарете Красного Креста, созданного Московским купеческим и биржевым обществом. В 1917 году недолго был на фронте как вольноопределяющийся.
Сергей Мечев на военной службе.
После революции Сергей понял, что станет священником. Он никогда не отказывался от мысли принять сан. Он перешел с медицинского факультета на историко-филологический, который и окончил. События 1917 и 1918 годов многое изменили в Сергее. Из молодого пылкого человека он почти мгновенно стал зрелым и решительным мужчиной. Он понял, что примет священство именно сейчас, в первые годы после переворота.
В 1918 году Сергей участвовал в работе делегации Высшего церковного управления, направленной к большевикам для защиты имущественных прав Православной Церкви. Тогда же Сергей представлен был Святейшему Патриарху Тихону. Власть большевиков вызывала у Сергея резкое неприятие. Но следовало жить и по возможности сохранять жизни других людей. До начала священнического служения он недолго работал в Наркомпросе и смог изнутри увидеть машину новой власти.
Весной 1919 года Сергей был рукоположен во диакона, а через несколько дней — во иерея. Такая скорость восхождения от сана к сану отчасти объяснялась и чрезвычайными обстоятельствами, и тем, что священническое служение Сергей хорошо представлял. Теперь у Николы в Клённиках, кипящего народом, служили вместе отец и сын. Началось исполнение заветной мечты отца Сергия — служить Богу и людям одновременно.
Люди вокруг отца Сергия казались, да и были, одной семьей, христианской: «друг друга тяготы носите, и так исполните закон Христов». Вместе с батюшкой — отцом Алексием отец Сергий бывал на частных квартирах, по приглашению прихожан, для совершения треб и духовных бесед. Комнаты были всегда полны. Людям хотелось приобщиться Божьего воздуха и света, хотя в помещении порой бывало душно и темновато. Отцу Сергию квартирные собрания напомнили о катакомбах. Новые катакомбы! Тайно спасающиеся последователи Христа! Монастырь в миру; во граде — как в пустыне, говорил батюшка Алексий.
В 1922 году отец Алексий заболел. Страна примеряла новый образ жизни, как примеряют новое платье. Многие из тех, кто в то время приходил к отцу Алексию за духовной поддержкой и советом, были растеряны и просто не знали, как жить в новом мире. Снова отец Сергий увидел склоненный над сложенными руками задумчивый лоб и грустную складочку между бровей батюшки. А тот буквально источал любовь, согревая утешением всех и каждого.
— Все будет миром, ты только вставай, когда полотенце сухое, — объяснял он незадачливой молодке из крестьян, вышедшей замуж в городе, на ее языке. «Вставай, когда полотенце сухое» — значит, раньше всех. И тогда все успеешь сделать.
Люди приходили в Клённики затемно, порой не только через всю Москву, приезжали и с других концов страны. У верующих возникли новые вопросы, так как появились новые документы, которых многие боялись. Отец Алексий, как смог заметить отец Сергий, довольно хорошо разбирался в бюрократической казуистике и мог подсказать, где что написать и где какую галочку поставить. Сам же получать и заполнять анкету на паспорт не торопился.
Отцу Сергию порой было удивительно видеть, как во все более жестоком, бездуховном мире становится все больше маленьких духовных гнезд. Среди птенцов, которых отец Сергий любил, как родных детей, конечно, были и кукушата — предатели-доносчики. Но на то и следование Христу, чтобы покрывать любовью даже предательство и не бояться его. Принимая священство, отец Сергий предполагал, что будут аресты и тюрьмы. Вскоре он узнал, как это происходит. Но и в заключении он думал о своих духовных детях и их нуждах. Это оказалось очень действенным средством от уныния и муки.
29 октября 1929 года отца Сергия и еще двух служащих священников Николы в Клённиках арестовали по обвинению в антисоветской агитации. Отец Сергий сослан был в северный край, сначала в Архангельск, а потом в Кадниково. Из ссылки птицами летели его письма духовным чадам.
В начале марта 1933 года отец Сергий снова был арестован, и снова за антисоветскую агитацию — уже как ссыльный. После заключения в Вологодской тюрьме дали пять лет лесоповала. Летом 1937 года, в разгар большого террора, отца Сергия освободили. Для него был составлен обычный в то время список мест, где проживать нельзя. Надежды увидеть Николу в Клённиках почти не было, а так хотелось. Отец Сергий устроился на работу фельдшером в городе Калинине (Тверь). До Москвы — три часа поездом. Возможно, он тайком и появлялся в Москве, чтобы увидеть место, где родился и вырос.
В Калинине рождались и крепли новые духовные семьи. Несколько духовных чад отца Сергия решили стать священниками. Для рукоположения отец Сергий пригласил епископа Мануила (Лемешевского). Хиротония была совершена, однако вскоре после этого события отцу Сергию пришлось срочно уехать из Калинина, опасаясь ареста. Так отец Сергий оказался в Рыбинске, из которого вскоре вынужден был уехать в деревню Мишаки.
Летом 1941 года отца Сергия арестовали. Обвинение звучало так: «Ведет работу по созданию подпольных, т. н. «катакомбных», церквей, насаждает тайное монашество по типу иезуитских орденов и на этой основе организует антисоветские элементы для активной борьбы с Советской властью». По военному времени за такое полагался расстрел. 22 ноября тройка НКВД вынесла приговор по делу гражданина Мечёва — расстрел. Отец Сергий был расстрелян 6 января 1942 года.
В 2000 году на Юбилейном Соборе Русская Православная Церковь прославила отца Сергия Мечёва в лике священномучеников. Теперь у Николы в Клённиках, который снова полон народа, покоятся мощи святого праведного Алексия Мечёва, Московского батюшки, и находится икона его сына — священномученика — отца Сергия Мечёва. Им посвящен один из приделов храма. Воистину это семья святых.
«Изойдите, как один, измывшись и очистившись. Облегчите мой крест радостью вашего покаяния. Как мог, учил вас ему, хотя и недостойно. И самый радостный день для меня всегда был день вхождения в пост, день падения Адамова. Вот когда особенно видел я в вас Господа. Помолитесь за меня в этот великий день, попросите и за меня у Батюшки прощения. Верю, что нет на земле пространственной дальности. Христос силен и разстоящаяся собрать в соединение. В этот день будем духом вместе, и вы, уходя из дома Божия, припадите к моим преподобным — земному моему ангелу и моему покровителю, прося их принять ваше покаяние», — писал своим духовным чадам отец Сергий из тюрьмы.
Сохранить между чадами мир и любовь — такова была его победа в войне духовной, в то время как Великая Отечественная только начиналась.
Глава «Отец фельдшер» из книги Наталии Черных «Рассказы о новомучениках и подвижниках Российских», вышедшей недавно в издательстве «Никея».
