Господь помогает за такую решимость
12 июня 1909г.
Сегодня день открытия мощей св. Благоверной княгини Анны Кашинской. Я, грешный, сподобился исповедать свои грехи…
Затем я вспомнил, что иногда у меня бывают помыслы, осуждающие Батюшку. Я сказал это Батюшке. Батюшка, выслушав, сказал:
— А вы отвечайте на это помыслу: «Это не мое дело, за это старец отвечает, а не я».
14 июня.
Когда мы с Батюшкой ехали на дачу, я сказал:
—Батюшка, я вот замечал, что чтение книг безбожных и вообще несогласных с моим миросозерцанием, хотя и не изменяет моих взглядов, но все же оставляет какой-то осадок.
—Да, — отвечал Батюшка, — св. отцы и наши старцы советовали читать книги своего направления и чтением еще больше укреплять и развивать свое убеждение.
24 июня 1909г.
Служил о. архимандрит с Батюшкой и о. Нектарием, Перед обедом пришел к Батюшке мальчик-реалист, лет 12—14-ти. Он оказался внуком о. архимандрита Моисея, т. е. сыном племянницы о. Моисея.
18 июня приехали в Оптину мои три брата: Владимир, Сергей и Митрофан. 21 числа они уехали обратно в Москву. Спаси их, Господи. Но я мало нашел в них общего со мною. Я сказал об этом Батюшке.
— Да, — ответил Батюшка, — это метко определяет пословица: «Пути разошлись».
Они мало изменились по наружностей. Кажется, мало изменились и в своем внутреннем устроении. Все же хорошо, что они приезжали в Оптину. Будем надеяться, что это им будет на пользу.
29 июня 1909г.
Сегодня день ангела Батюшки. По мирскому имени он назван в честь ап. Павла. Батюшка собирается ехать на собор монашествующих в Троице-Сергиеву Лавру.
1 июля.
Сегодня утром в 4 часа Батюшка уехал с о. архимандритом в Калугу, откуда отправятся на съезд в Троице-Сергиеву Лавру. Вероятно, еще куда-либо заедут. Когда отошла утреня, я пошел к Батюшке. Помолившись, Батюшка вышел через св. ворота к подъехавшему тарантасу. Когда он сел в него, то еще раз благословил всех нас, и лошади тронулись. Мне стало грустно, и я поспешил уйти в келию…
Когда Батюшка воротится? И кто мне его заменит? Придя в келию, я помолился и за Батюшку, и за себя. Не скрою, я поплакал.
Вчера, т. е. 30 июня, Батюшка дал мне полотняный носовой платок: «Возьмите от меня на память.» — Спаси Господи, Батюшка», — ответил я.
Уезжая, Батюшка говорил, чтобы я во время его отсутствия занялся собой. Как-то на днях я каялся Батюшке, что проспал утреню. На это Батюшка ответил:
— Укоряйте себя, Бог простит. А вот когда я уеду, вы уже не просыпайте. Входите в прежние рамки. Займитесь это время собой… Побезмолвствуйте… Просыпание утрени и другие немощи происходят от недостатка решимости. Надо сделать во что бы то ни стало, тогда Господь помогает за такую решимость. Вот, например, вы решили оставить мир, и Господь помог вам, и вы его оставили. И так во всяком деле и всегда.
2 июля 1909г.
14 мая в воскресенье на литургии читалось Евангелие воскресное и пророку Елисею (Лук. IV, 22—30). Это Евангелие кончается словами: «Он же (т. е. Иисус Христос) прошедъ просредъ ихъ идяше».
Когда я вечером пришел к Батюшке на откровение и благословение, то он очень неожиданно для меня спросил:
— Вы помните, какое сегодня читалось Евангелие?
— Простите, Батюшка, забыл.
—Там говорилось, что евреи, разъярились на Господа, возвели Его на гору «да быша Его низринули». «Он прошед посредъ ихъ идяше». Что же это значит? По отношению к Господу Иисусу смысл ясен, т. е. что иудеи до того разъярились на Него, что хотели Его сбросить с горы, но Он, пройдя среди них невредимо, пошел далее своим путем. А по отношению к нам это имеет другой смысл, а именно: разъяренные евреи обозначают страстные помыслы, которые тщатся ввергнуть нас в бездну. Но ум наш проходит сквозь них невредимо, и пройдя, оставляет их сзади себя, и идет вперед и вперед, приближаясь к Горнему Иерусалиму — Царству Небесному. Заметьте, не только проходит сквозь них, но идет и далее…
Георгий, Задонский Затворник, пишет про себя, что он, еще будучи в миру, был идеалистом, всюду искал красоты. Он и сам был красив. Познакомившись с одной красавицей, он даже сделал ей предложение, на что она согласилась. И кажется, в ту же ночь он видит сон: как будто перед ним стоит красавица, каких он никогда не видел, перед которой та, которой он сделал предложение — ничто. И он в изумлении говорит: «Кто ты? Как твое имя?» — «Мое имя — целомудрие,» — и он просыпается. «Так вот она где, красота! Ничего мне не надо». — И он удалился в затвор, все презрев.
Да, иногда Господь вразумляет и при помощи чувственных образов. Георгий-затворник в миру искал красоты, но искал там, где ее нельзя найти, не понимал он, что надо искать ее в совершенно ином, а Господь этим сном поставил его на путь истины.
17 июля 1909г.
Сегодня в начале 10 часов утра приехал Батюшка. Дождь помешал покосу, мы шли с поля на паром, и увидели, что Батюшка с о. Пантелеймоном — иеродиаконом монастыря, тоже въезжают на паром. О подробностях, Бог даст, напишу после.
2 августа.
Недавно Батюшка говорил мне о молитве Иисусовой. Сочинения еп. Игнатия Брянчанинова необходимы, они, так сказать, азбука, слоги. Сочинения же еп. Феофана Вышенского суть уже грамматика, они глубже. Их даже преуспевшие читают с некоторым затруднением.
— Недавно один иеромонах, — сказал Батюшка, — спрашивал о молитве Иисусовой и просил меня указать книги. Я ему ответил. Он, видно, хочет познать эту молитву из одного чтения. Необходимо познать ее личным опытом, надо приступить к ней самому.
—Молитва Иисусова, — продолжил Батюшка, — безбрежное море. Невозможно исчерпать его. Невозможно всего описать в книгах. Многие начинают, но мало кто кончает. Поэтому мало имеющих внутреннюю молитву. Это великое делание теперь почти совсем забыто… Никто о нем даже не беседует.
Мы слишком отвлеченно думаем об адских муках, вследствие чего и забываем о них. В миру совсем забыли об этом. Диавол всем нам внушил, что ни его (т. е. диавола), ни адских мук не существует. А св. отцы учат, что обручение геенны, все равно как и блаженство, начинается еще на земле, т. е. грешники еще на земле начинают испытывать адские муки, а праведники — блаженство… только с той разницей, что в будущем веке и то и другое будет несравненно сильнее.
9 августа 1909г.
7 августа в 8 часов утра в Оптину принести св. икону Калужской Божией Матери. Было бдение в монастыре, куда ходили и мы, а после бдения с пением тропарей и кондака Божией Матери мы понесли икону в скит, где она стояла в старом храме всю ночь, а вчера утром, часа в три, Батюшка и другие служили перед иконой молебен с акафистом, после чего понесли по келиям. Вчера же все св. икону проводили до парома, а служащие с певчими отправились и далее, до каких пор — не знаю.
26 августа.
Мало приходилось писать и редко, времени совершенно нет. На днях Батюшка говорил о том, как опасно уходить из монастыря, и в заключение рассказал такие два случая. Первый, кажется, современный, т. е. бывший, может быть, лет 5—10 назад.
«Один богатый купец имел сына, этот сын поступил в одну из св. обителей, но не ужился в ней и ушел в мир, т. е. из чертогов царских — в вонючее болото. Вскоре после ухода он женился и жил с женой и детьми в своем доме. Потом он понял, чего лишился, но было уже поздно. И вот однажды удалось ему как-то достать у старьевщика старый рваный послушнический подрясник. Принес он подрясник домой и в большие праздники удалялся в самую дальнюю комнату — моленную, надевал этот подрясник и предавался горькому плачу, вспоминая свое житие в св. обители.
И вот еще: однажды в баню пришел какой-то человек с маленьким сыном.азделись. Отец сел на лавку, а сын все смотрит ему на спину. Тогда отец спрашивает сына:
—Ты что смотришь мне на спину?
—У тебя на спине, папа, какое-то черное пятно.
Тогда отец понял, что невинному чистому младенцу были открыты глаза, и что это черное пятно ничто иное, как параман, ибо он прежде был монахом»…
3 сентября 1909 г.
Недавно, когда я провожал Батюшку в монастырь, мы, по обыкновению, зашли на могилы старцев. Поклонившись старцам, Батюшка указал рукой на памятник, стоящий прямо за главным алтарем Введенского храма. Потом спросил меня:
— Я вам рассказывал об этом памятнике?
—Нет, — ответил я.
— Ну, так вы напомните мне как-нибудь, я вам расскажу.
Недавно я и напомнил Батюшке, а Батюшка мне рассказал следующее: «Давно это было, кажется, еще при старцах о.Льве и о.Макарии. Однажды в Оптину приехала молоденькая девушка именем Варвара, красавица собой. Ей очень понравилась Оптина. Но все же нужно уезжать, и она поехала со своей матерью из Оптиной. Едут, а по дороге из Козельска несут на кладбище гроб. В гробу лежит молодая девушка.
Тогда был обычай (едва ли он теперь сохранился), что девушку на кладбище всегда должны нести тоже девушки. С этой целью, когда одна такая умирала, собирали отовсюду девушек, одевали их в белые одежды, украшали цветами, тоже белыми. Они все вместе брали на руки гроб, тоже белый и украшенный белыми цветами, и несли его сами на кладбище. Вот такая похоронная процессия и встретилась на дороге этой девице Варваре. Она, полная восхищения от этой картины, воскликнула:
—Вот счастливая, вот счастливая. — Мать удивилась этим восклицаниям и говорит:
—Что ты, глупая. Я тебя повезу в Москву и Петербург. Там ты будешь у меня первой красавицей на балах. — Но дочь не слушала ее, пораженная этой белой похоронной процессией.
Приехали они домой, но чистая девушка почувствовала себя чужой среди блеска и роскоши и захотела опять в Оптину. Наконец отпросилась и поехала. В Оптиной она поговела, приобщилась и собралась уже ехать домой. Села в тележку и поехала, но когда стала спускаться к реке Жиздре, лошадь вдруг понеслась и прямо в Жиздру. И когда выловили девушку, она была уже мертва.
Собрались на совет старцы: что делать и где хоронить эту девушку. И решили похоронить ее за главным алтарем, дав ей первое место в своей пустыни за великую ее любовь к Оптиной. Вот какая девица Варвара. Видите, как Бог слышит молитву и видит восторг чистой невинной души, не огрубевшей в земных удовольствиях. Она сочла только счастием, а Господь исполнил ее желание…»
5 сентября 1909г.
Рассказал мне Батюшка и про о. архимандрита Моисея: «Однажды мужичок привез в Оптину целый воз яблок для продажи, ибо тогда еще в Оптиной не было яблок, т. е. садов. О. Моисей вышел к мужичку и спросил:
—Какие это яблоки и какая цена? — Мужичок, думая, что о. Моисей не понимает толку в яблоках, хотел обмануть и отвечает:
— Это — «Добрый крестьянин», яблоки — первый сорт. О. Моисей видит, что это недозрелая антоновка и говорит:
—Как, как они называются?
—»Добрый крестьянин».
— Да этого крестьянина не Антоном ли звали? — Мужичок понял, что о. Моисей узнал сорт яблок и в смущении отвечает:
—Простите, батюшка, значит мне обратно ехать?
—Зачем? Позови ко мне о. эконома. — Когда тот пришел, о. Моисей приказал ссыпать яблоки в подвал, а мужичку дал ту цену, какую он запросил с самого начала…»
20 сентября 1909г.
Иеромонах Никон (Беляев)
Числа 16-17 Батюшка прочел мне 1-2 страницы из своего дневника. В этот же день произошли некоторые события, имеющие связь с тем, что Батюшка прочел мне. Об этом писать я буду позже, если Бог даст, ибо это имеет великую важность, а без благословения Батюшки я не решаюсь.
15 сентября была прекрасная лунная ночь. Когда я пришел на благословение к Батюшке, Батюшка сказал мне, что ему хотелось бы пройтись по скиту, но что нет на это возможности. И вспомнил Батюшка те времена, когда в такие чудные ночи он имел возможность ходить по скиту:
— Хорошо бывало тогда у меня на душе, отрадно и покойно. Похожу по скиту и возвращаюсь потом в келью свою. А в келий у меня было всегда чистенько, перед иконами сияет лампадочка, а в окно смотрит поющая и ликующая ночь, наполняя мою келию синим светом… Да, бывают в жизни иногда такие минуты, что их никак нельзя передать на словах. Я не могу передать вам то блаженство, какое я тогда испытывал, необходимо самому это почувствовать… Вот и теперь такая же поющая и ликующая ночь. Мир вам. Идите с Богом.
Я пошел от Батюшки с каким-то тихим, хорошим настроением. Быть может, Батюшка поведал мне часть своих чувств, высоких и святых, насколько можно было передать их на словах и насколько могла их воспринять моя душа.
Выйдя от Батюшки, я пошел тихо и остановился взором на кресте перед колокольней, облитой лунным светом. Я залюбовался этой картиной. Дубы и сосны стояли неподвижно, получив от лунного света какую-то особенную красоту. Все молчало, в безмолвии своем поя хвалебную песнь Вседержителю Богу. И я стоял безмолвно и неподвижно, как бы боясь нарушить эту тишину. Наконец, я пошел в келию и встал на молитвенное правило — пятисотницу.
17 сентября Батюшка говорил на утрени слово, напоминая нам о том, где мы и зачем сюда пришли. Между прочим, Батюшка говорил, что «сущность нашего иноческого жития — борьба со страстями… и что нельзя самочинно проходить путь иноческой жизни…»
23 сентября 1909 г.
Утром, когда я пришел к Батюшке для занятий, Батюшка сказал мне:
— Вы поступили в скит через святителя Трифона. Это — великое дело. Конечно, в лице его действовал своими молитвами св. мученик Трифон. Вы должны ему молиться каждый день. Быть может, вы его какой-нибудь потомок, святые зорко следят за своим потомством. Ведь вы
знаете, какая благодать дана св. мученику Трифону. Он охраняет от злых духов.
— А вот, Батюшка, я прочел его житие перед первым моим приездом в Оптину. Оно мне понравилось, но то место, где повествуется, что святой приказал бесу явиться в лице черной собаки, мне тогда не понравилось, ибо я тогда этому не очень верил. Я имел о духах самое отвлеченное и строго невещественное понятие. И вот что я сейчас вспомнил: когда я жил у о. Кирилла (умер иеросхимонахом Кириаком), еще в первый мой приезд в Оптину, явился один из запоздавших посетителей. Было часов 9-10, когда он подошел к гостинице и видит, что дверь заперта. Тогда он постучал ко мне в окно и попросил, чтобы я ему открыл. Я пошел открывать, но не взял с собою огня, а была темная весенняя ночь (великим Постом было дело).
Я отворил дверь и жду, когда придет этот постоялец, чтобы запереть дверь опять, и вдруг вижу, что из тьмы как бы отделяется тьма и двигается ко мне, и входит на лестницу уже в виде черной собаки средней величины, наклонившей голову немного набок, медленно переступает она лапами по ступеням и идет к двери. Я в страхе захлопнул дверь, и все исчезло. Через несколько секунд вошел постоялец, я ему, конечно, не сказал ни слова.
— Господи, — сказал Батюшка, — Господи, — и, помолчав, продолжал, — всегда захлопывайте дверь, когда к вам будет приходить эта собака. А она будет приходить, она не оставит вас, еще много раз придет к вам…
26 сентября 1909 г.
Сегодня день моего рождения по плоти, мне исполнился 21 год. Вчера Батюшка благословил меня иконой Неруко-творенного образа.
25 числа, когда я с Батюшкой трапезовал, у нас началась беседа, и много хорошего было сказано. Батюшка сказал, чтобы я прочел теперь же из «Невидимой брани» о четырех страшных и последних искушениях, бывающих перед смертью. Надо знать их и готовиться к ним…
Я как-то начал писать, но не дописал, быть может, допишу сегодня. 16—17 сентября Батюшка прочел мне немного из своего дневника и сказал:
— Я писал тогда каждый день и перечитывал свой дневник так: приходит, положим, 20 августа или другое число, и я беру все свои дневники и прочитываю то, что думал, чувствовал и делал в то же число и месяц в другие годы. Великое дело — так следить…
В 1888 году 17 сентября я видел сон, будто входит ко мне в номер Старец и, указывая на часы, спрашивает:
—Сколько времени? — Я отвечаю, глядя на часы:
— Полчаса седьмого. — Старец опять:
—Сколько времени? — Я отвечаю:
— Полчаса седьмого. — Старец опять:
—Сколько времени? — Я даже в некотором раздражении:
— Полчаса седьмого. — Старец:
—Через три года в этот день и час ты умрешь.
И я просыпаюсь, подхожу к окну, отдергиваю занавеску, беру стоящие на столе часы и смотрю: они показывают 35 минут седьмого. Я был поражен: вот какие еще сны бывают, соответствующие действительности. И подумал я: надо исправлять свою жизнь.
Проходит два года, уже и третий подходит к концу, наступил уже сентябрь месяц. Значит скоро умру. Поехал я тогда ваифскую пустынь. Приехал я туда 13 сентября, в день обновления храма Воскресения. Была пятница. 14 сентября — Воздвижение Креста, а тогда как раз на новую колокольню подымали крест, и подумал я: не мой ли это крест возносится? 15-го было воскресенье. Я подготовился и 17 числа приобщился св. Христовых Таин, но не умер. Пришел к себе в гостиницу, в номер и думаю: не поступить ли в св. обитель? И начал подыскивать себе место. И в этот же день 17 сентября 1891 г. я получил от о. Амвросия благословение поступать в скит (смерть для мира). Это было его последнее благословение. Смотрите, как все премудро происходило.
27 сентября 1909 г.
—Все это предзнаменовало то, что предстояло мне в духовной жизни: 13 сентября — обновление храма, это значило, что мне надо прежде обновить храм свой душевный. Затем 14 сентября — Воздвижение креста, т. е. что когда храм обновлен, то на него надо воздвигнуть крест, крест духовной жизни. Это воздвижение бывает и общее, и частное. Оно бывает с каждым человеком, но многие, проживши всю свою жизнь не заметили ничего подобного. И, наконец, 15 сентября было воскресенье, т. е. когда на мой душевный храм воздвигнут крест, и душе остается только воскреснуть к духовной жизни.
Затем Батюшка говорил о тех скорбях, которые он переносил, будучи послушником, и на которые он в душе своей отвечал так:
— Лучше умру, а не уйду из скита. — К Батюшке был не расположен скитоначальник о. Иосиф, будучи раздражаем по действу диавола другими. Зная это, я спросил:
— Как же вы относились к о. Иосифу?
—Я относился к нему как к своему начальнику, на все брал у него благословение, например, выйти из скита и пройти. Я только перестал открывать ему помыслы, а стал открывать их о. Венедикту, и то решился на эти не иначе, как с благословения о. Иосифа.
Читайте также
- За советом надо обращаться к одному кому-нибудь…
- Тяжел путь унижений, смирения и терпения…
- Расскажу вам про одного англичанина
- Женщина без веры жить не может.
- Тоска, словно чума, нападает на всех…
- Замечайте события вашей жизни…
- Надел подрясник, стал есть кашу — и считает себя монахом
- Нет и минуты свободной…
- А ведь одно время думали об упразднении постов…
- Счастливый вы человек…
- Молчание — это тайна жизни будущего века
- И так время летит