Несколько дней назад в Варшаве состоялось очередное ежегодное Совещание ОБСЕ по обзору выполнения обязательств в области человеческого измерения. В этом мероприятии участвуют делегации всех стран ОБСЕ, а это 56 государств, и также множество представителей неправительственных организаций. Одной из тем традиционно являются вопросы свободы мысли, религий и убеждений, отношений между государством и религиозными общинами в разных странах. Обстановка на этих совещаниях всегда очень напряженная. Дипломаты разных стран обмениваются перекрестными обвинениями, представители НПО также обвиняют в тех или иных прегрешениях собственные и чужие страны, и религиозные вопросы обычно становятся частью этих дипломатических перепалок. В этот раз особое внимание было уделено событиям на Украине, и российской дипломатии пришлось реагировать на обвинения со стороны украинской делегации и западных стран.
Впрочем, многие темы на совещании ОБСЕ поднимаются из года в год. Это состояние Константинопольского собора святой Софии и богословской школы на острове Халки, отношение к деятельности различных сект и религиозных движений, тема вытеснения религии из общественного пространства, антисемитизм, исламофобия и христианофобия, вопрос о том, должно ли государство быть совершенно нейтральным в отношении разных религиозных учений — и последняя тема становится все более актуальной в связи с усилением псевдорелигиозного экстремизма.
Я участвую в этих мероприятиях около двадцати лет и не без радости вижу, как поменялись повестка дня и характер выступлений. Если раньше доминировали представители сект, сторонники радикального секуляризма, защитники «прав» ЛГБТ и тому подобные спикеры, то сейчас все активнее выступают верующие люди, принадлежащие к традиционным религиям. Двадцать лет назад много говорилось об антисемитизме, но практически никогда нельзя было услышать об исламофобии или христианофобии. Сейчас по первому вопросу выступает чуть ли не каждый пятый спикер, и активности у мусульман можно поучиться. Вторая тема также была поднята в полутора десятках выступлений.
Для того чтобы проявлять активность на этих совещаниях, нужно быть очень дисциплинированным. Очередь для регистрации в списке выступающих открывается за час до сессии, и уже в этот момент 20-30 человек в очереди стоят. Выступления длятся от минуты до двух, и уложиться нужно ровно в этот отрезок времени. Причем на равных условиях выступают как делегации крупнейших стран, так и представители любых НПО вплоть до секты раэлитов или представителей маленьких этнических диаспор. За минуту или полторы нужно успеть сказать очень многое. Радует, что верующим людям удается это делать. В середине 90-х годов часто оказывалось так, что от российских НПО выступали исключительно организации, связанные с западными центрами влияния и мониторящие на их деньги положение в России. Мне нередко доводилось быть единственным представителем российской неправительственной сферы и говорить не то, что было приятно для западного слуха. Сегодня российских НПО, в том числе патриотически настроенных, на совещаниях представлено около 20, а то и больше. По линии Общественной палаты приехали представители всех традиционных религиозных общин. Есть и российские протестанты, которые также выступают весьма разумно. Это говорит о том, что наше общество, в том числе верующие его члены, успешно учатся формировать международную повестку дня.
В своем выступлении я счел нужным особо сказать о диалоге между верующими и неверующими, между сторонниками общественного уклада, основанного на секулярных ценностях и на религии. Эта тема звучала и в других выступлениях — в частности, один из христианских общественных деятелей Италии блестяще выступал против маргинализации религии. Конечно же, было много споров и о том, приемлемо ли для современного мира общество, устроенное по шариату. Эта тема становится по понятным причинам одной из самых горячих. Можно сказать, что при обсуждении религиозных вопросов большинство активных общественников из разных стран говорили о том, что место религии как одного из оснований общественно значимых действий должно быть не только защищено, но и утверждено, расширено.
На этом фоне диссонансом прозвучали заявления, сделанные от имени Евросоюза и США, о том, что государство должно быть максимально удалено от религиозной сферы, что оно не должно делать различий между разными религиозными учениями. Американцы, конечно же, настаивают и на том, что никакие религиозные традиции и общины не должны иметь преимуществ ни в каком из государств. Но эта позиция элит, контролирующих правовую и политическую сферу ряда государств, явно расходится с волей десятков миллионов людей — волей, наверное, большинства обществ на пространстве ОБСЕ, а оно включает в себя не только Северную Америку и Европу, но также Казахстан и страны Центральной Азии. Многие миллионы людей и элиты думают по-разному, причем последние продолжают вести себя весьма самоуверенно.
В этих условиях нам, верующим людям, нужно продолжать говорить о ценностях своей веры, о праве жить по ней и строить по ней свой социум. У упомянутых элит может быть сколько угодно власти, денег и информационного влияния, но говорить о своем видении мира нам надо, используя все площадки, в том числе площадки международных организаций. Какая-то часть православной общественности может спросить и нередко спрашивает: а что мы делаем в Евросоюзе, Совете Европы, ООН, ОБСЕ и так далее. Ответ очень простой: мы должны возвышать свой голос там, где принимаются многие решения, касающиеся, в том числе и нашей страны. Даже если они принимаются в неблагоприятном для нас ключе, мы, по крайней мере, можем честно сказать: мы говорили о том, что не считаем это правильным. Сейчас, когда голос верующих становится все более слышим, нужно заботиться о том, чтобы он звучал ясно, честно и умно.