Как помочь детям и себе в это трудное время. Психолог Лариса Пыжьянова

Как говорить с ребенком о том, что происходит сейчас?

Ребенок — это член семьи. Он включен в семью и понимает, если сигналы, которые идут от взрослых — страх, тревога, паника, агрессия — не соответствуют тем словам, которые взрослые говорят: «Все хорошо. Все нормально. Ничего не происходит». У ребенка полный когнитивный диссонанс. Он чувствует и видит одно, а слышит другое — на что ориентироваться? <…>

Мы оберегаем детей, хотим их защитить. Все, что мы делаем, безусловно, делаем с мыслью, что это во благо. Но дальше надо задать вопрос: «Во благо кому? Тебе, ребенку? Вот что мы сейчас защищаем?»

В случае смерти самое страшное уже произошло. Дальше — надо быть вместе. В ситуации, о которой мы сейчас говорим — как разговаривать с детьми? А как вы с ними разговаривали до этого? О чем у вас принято разговаривать, как вы разговариваете, чем вы интересуетесь, чем интересуется ребенок? Что он знает о вас, что вы знаете о нем? Понимаете, нельзя вот так вот — раз, и с нуля вдруг начать по-другому общаться.

Если у вас принято обсуждать все происходящее, делиться своими мнениями, своими представлениями, своими ценностями — все хорошо. С детьми надо разговаривать честно в любом возрасте.

Но тут, знаете, еще какая есть ошибка? Нам кажется, что если ребенок задал вопрос, то мы должны на него ответить полностью. Сказать все.

Такая проблема часто встает в хосписе перед родителями тяжелобольных детей. Когда мы говорим о том, что ребенок должен знать о своем диагнозе, о том, что с ним происходит, какой прогноз дают врачи. Ребенок должен знать. Он имеет на это право. Его нельзя обманывать. И родители с ужасом говорят: «А как мы вывалим на него все это?» А не надо на него все вываливать.

Но мы всегда исходим из запроса ребенка.

Еще есть хороший вопрос: «От кого бы ты хотел это узнать?» Но обычно тот человек, к которому ребенок обращается с вопросом, как правило, с ним он и хочет поговорить. Но если ребенок задал вопрос нескольким членам семьи, то ему не нужно выслушивать всех, достаточно поговорить с кем-то одним.

В ходе разговора нужно спросить опять: «Что еще ты хочешь знать? Что тебе не понятно? Что ты понял?» Это не монолог родителя, которому ребенок задал вопрос. Нет! Мы не о себе говорим и не о своей картине мира, мы отвечаем на вопрос ребенка и постоянно с ним в контакте. И очень важный вопрос: «Ты сам что об этом думаешь?»

На пляже я познакомилась с 12-летней девочкой, мы вместе собирали ракушки. И совершенно внезапно на фоне вот этого общего благополучия волн и ракушек, она мне вдруг говорит: «Вы знаете, у меня дедушка умер». Я говорю: «Да, это большое горе». — «Знаете, что самое интересное? Мне об этом так никто и не сказал. Мне было 5 лет, когда он умер».

Дальше она рассказывает историю. Любимый дедушка воспитывал ее, тяжело болел, периодически лежал в больнице, выходил оттуда. И однажды дедушку увезли в больницу, а потом начала плакать мама, бабушка, потом какие-то звонки, какие-то разговоры, потом в общем-то черные одежды и слезы.

«И я, — говорит, — все сижу и жду — когда же мне скажут. Я-то уже все поняла. Никто со мной не разговаривал. И в конце концов прошло уже две недели, и я решилась спросить: “Скажите, а дедушка когда вернется? Где дедушка-то?” И мне отвечают: “А дедушка на остров улетел”. Я, говорит, промолчала и подумала: “Ну-ну… У дедушки даже загранпаспорта не было вообще-то. И он вообще-то в больнице был. И домой не возвращался”».

И вот прошло 7 лет. Она мне рассказывала в подробностях весь этот день, телефонный разговор, во время которого родители закрыли дверь в ее комнату. Я говорю: «А почему ты не скажешь своим родителям, что ты знаешь о смерти дедушки?» — «Да вы что! Они ж инфаркт получат. Как это — ребенок про смерть с ними будет разговаривать? Но, когда я стану взрослой, я им об этом обязательно скажу. Чтобы они знали, что нельзя так с детьми».

И я у нее тогда спросила: «Могу ли я об этом тоже рассказывать тем людям, с которыми я общаюсь?» Она ответила: «Да, потому что взрослые не должны думать, что дети — это глупые люди».

Как понять, что я — в остром стрессе и мне нужна помощь?

Симптомы острого стресса:

• головная боль — внезапная, которая нам не характерна,
• отсутствие чувства голода,
• боль в области шеи и плеч — как будто там все сковано,
• ком в горле, который не проглотить,
• тяжесть в груди (но надо исключить болезнь сердца),
• внезапные боли в спине,
• расстройство желудка,
• сильное мышечное напряжение — мы просыпаемся со стиснутыми зубами, или со сжатыми кулаками, или в позе зародыша,
• проблемы с кожей.

Также могут быть проявления со стороны поведения:

• мы не можем сосредоточиться,
• быстро выходим из себя,
• не можем спокойно усидеть, не можем уснуть или проснуться утром,
• тоска, чувство вины, ощущение своей плохости, — «я слабый», «я плохой»,
• слезы, которые хронически текут, не принося облегчения,
• большая усталость,
• изменения в аппетите — либо ем очень много, либо не ем вообще.

Это тревожные факторы, которые говорят о том, что мы испытываем острый или уже хронический стресс. В таком состоянии мы начинаем рассыпаться. Мы не можем нормально общаться с близкими, выполнять работу, повседневную деятельность.

Вот я сейчас сидела за столом, разговаривала со своими близкими, смеялась, и вдруг вспоминаю вот эту ситуацию, или у меня появляется моя тягостная мысль, и она меня прямо вырывает оттуда. Меня уже здесь нет, я в своих переживаниях. В буквальном смысле почва уходит из-под ног — страх, тревога, паника. Надо выполнять работу — я не могу на ней сосредоточиться. Близкие просят моего участия, а я не могу его дать, потому что нахожусь на крючке тягостных мыслей. С него надо уметь сниматься.

Что делать, чтобы выйти из острого стресса и снова стать опорой для близких?

Важно остановиться внутренне и сказать себе: я осознаю, что сейчас меня захватила тягостная мысль — «Что с нами будет». Эту мысль произнести — вслух или про себя: «Я осознаю сейчас, что меня захватила тревога о том, что  с нами будет». Ощутить, что в этот момент происходит в теле — возник в ком в горле, забилось сердце. А потом сделать упражнение по заземлению.

Заземляемся в прямом смысле этого слова. Надо оказаться здесь и сейчас.

Если вы сидите — обопритесь двумя ногами на пол. Почувствуйте землю под собой.

Есть метафора: «Начинается буря, и вы на вершине дерева — что надо сделать? Надо побыстрее спуститься на землю». Когда вы чувствуете, что начинается эмоциональная буря, вас захватывают эмоции, переживания — обопритесь ногами на пол. Встаньте, или если не можете стоять — сделайте это сидя.

Руки можно плавно развести в стороны либо перед собой сложить. Потянуться, почувствовать свое тело.

И дальше соединить свое тело со своим сознанием. Задать себе вопрос: «Где я нахожусь?» — «В этой комнате». Назвать пять объектов, которые вы видите вокруг себя: «Кактус, стол, кошку…» Прислушаться и выделить три звука. Например, шум холодильника, шум машин за окном, дрель в соседней квартире или биение собственного сердца.

Дальше — прикоснуться рукой, ощутить поверхность собственной одежды, дивана, на котором вы сидите, стола. Прямо ощутить рукой.

Затем вдохнуть воздух и ощутить, есть ли какой-то запах сейчас. И если есть возможность что-нибудь попробовать — ощутить вкус.

Все эти действия возвращают в реальность. И оттуда, куда нас выдернула наша тревожная, страшная, пугающая мысль, мы возвращаемся в здесь и сейчас.

Что дальше? Продолжаем делать то, что мы делали до тревоги. Стирали — продолжаем стирать. Готовили — продолжаем готовить. Писали отчет — продолжаем писать отчет.

И делаем это осознанно — то есть полностью погрузившись в это дело. Если я готовлю — значит, я ощущаю вкус, запах, трогаю тесто. Если я пишу отчет — я полностью в этом отчете. Если я общаюсь с человеком — то я полностью с этим человеком.

Это касается и детей, и взрослых, и всех нас.

Осознанность не дает нас захлестывать тревоге, панике от того, что происходит вокруг. И от того, что мы это не контролируем. Мы контролируем свою теперешнюю жизнь. То, что мы прямо сейчас делаем, то, как мы общаемся с близкими.

Как найти опору в своих ценностях?

Ценности — это то, как я хочу действовать по отношению к своим близким, к этому миру, к себе. Кризисные ситуации могут отдалять нас от наших ценностей.

Какие это ценности? Быть добрым, заботливым, щедрым. Оказывать поддержку, помощь другим. Быть ответственным, дисциплинированным, трудолюбивым. Быть преданным, смелым, настойчивым, великодушным. Быть благодарным, достойным, почтительным, надежным. Быть честным. И этот список можно продолжать и продолжать.

У каждого есть понимание того, каким он хочет быть. И какие бы бури вокруг ни происходили, если я выбрал для себя быть честным, быть добрым, быть заботливым — в любую бурю я возвращаюсь к своей ценности. И говорю себе: «Ты же говорила, что ты будешь по отношению к своему ребенку доброй и заботливой? Почему сейчас, когда он выражает мнение, отличное от твоего, ты становишься злой и агрессивной? Почему?» Потому что это твои ценности затронуло. Другие какие-то? Но ты об этом просто скажи. «Ты знаешь, а вот моя картина мира другая». И ты продолжай быть доброй и заботливой к своему ребенку, говоря ему о своих ценностях.

Есть ситуации, на которые мы не можем повлиять. Но мы всегда можем выбрать — ссориться мне сейчас со своими близкими друзьями или все-таки нет. И найти то общее, что нас объединяет, как бы мы ни думали.

Как могут помочь себе люди в зоне военного конфликта?

Если вы находитесь в опасной ситуации, основное и главное, что вы должны делать — четко выполнять указания людей, которые уполномочены в данное время на данной территории обеспечивать порядок. Если сказали собрать вещи и приготовиться к эвакуации — собрать вещи и приготовиться к эвакуации. Если сказали, что сейчас надо уехать и покинуть дом — значит, сделать это.

Если уполномоченных людей рядом нет, значит, надо максимально позаботиться о личной безопасности. Опять же, включить голову — именно заземлиться. «Я где сейчас нахожусь? Что вокруг меня происходит?»

Отделить мнимую опасность от реальной. Если реальная — что я могу сделать, чтобы защитить себя и своих близких? Куда я могу уйти, уехать, спрятаться? Что я могу сейчас сделать для обеспечения безопасности? Это при физической угрозе.

При психологической угрозе есть три варианта.

Первый — мы можем уйти из ситуации физически. Если мы ссоримся со своими близкими, не совпадаем с ними во взглядах, понимаем, что вот сейчас всех порвет — мы можем физически уйти из комнаты, из дома, из этой компании. Если есть возможность вот сейчас уехать из той зоны, где мы чувствуем, что опасно — надо уехать.

Второй — надо вернуться к себе и задать себе вопрос: «Что я могу изменить вот в этой ситуации?» Своими руками либо позвав кого-то на помощь. И этот список действий написать. Но это должны быть именно те действия, которые мы реально можем осуществить.

Третье и самое сложное. Понять и осознать до конца то, что я не могу изменить. И принять эту боль. Это тяжело. <…> Это сложно — осознать свою человеческую вот сейчас слабость и бессилие что-то изменить так, как бы я хотел изменить.

В кризисные периоды важно сохранить себя, сохранить отношения с людьми, которые вам дороги. Не допустить распрей и раздоров внутри семьи, между друзьями. Когда мы вернемся к нормальной жизни, чтобы нам было куда и к кому вернуться.

В самые тяжелые и сложные времена важно помнить, что так плохо будет не всегда. Есть свет, который во тьме светит, и тьма его не объяла.