Митрополит Антоний Сурожский
Во имя Отца и Сына и Святого Духа.
Сегодня, с нынешнего дня, Христос вступает не только в Свои страданья, но в то страшное одиночество, которое Его окутывает в течение всех дней Страстной седмицы. Оно начинается с недоразумения. Люди ожидают, что вход Господень в Иерусалим будет торжественным шествием политического, народного вождя, который освободит свой народ от гнета, от рабства, от того, что они считали безбожием, потому что всякое язычество, идолопоклонство есть отрицание Живого Бога.
Это одиночество разовьется дальше в страшном непонимании даже со стороны Его учеников. На Тайной Вечери, когда в последний раз Спаситель будет с ними говорить, они все время будут недоумевать о смысле Его слов. И дальше, когда Он войдет в Гефсиманский сад, чтобы стоять перед страшной смертью, которая Ему предстоит, ученики, которых Он избрал, Петр, Иоанн и Иаков — самые Ему близкие — заснут от уныния, и от усталости, и от отчаяния…
И, наконец, последним шагом в это одиночество будет крик Христов со креста: Боже Мой, Боже Мой, зачем Ты меня оставил? Оставленный людьми, отверженный израильским народом, Он вступает в предельную оставленность и умирает без Бога, без людей, один, только со Своей любовью к Богу и со Своей любовью к людям, умирая ради одних, умирая во славу Другого.
Начало страстей Господних — сегодняшнее торжественное Его шествие. Люди ждали царя, вождя — они нашли Спасителя душ их. Ничто так не ожесточает человека, как потерянная надежда, как разочарованная надежда. И этим объясняется, что люди, которые так Его встречали, которые были свидетелями воскрешения Лазаря, чудес Его над людьми, слышали Его учение, восхищались каждым Его словом, были готовы стать Его учениками, лишь бы с этим шла победа, — эти люди от Него оторвались, отвернулись и стали через несколько дней кричать: «Распни, распни Его!..» И Христос провел все эти дни в одиночестве, зная, куда Он идет, и оставленный всеми, кроме Божией Матери, Которая поодаль стояла, молчаливо, как в течение всей Своей жизни, соучаствовала в Его трагическом восхождении ко Кресту. Божия Матерь, Которая приняла Благовестие, но также приняла, безмолвно, пророческое слово Симеона о том, что и Ей пройдет меч через сердце…
В течение этих дней мы будем присутствовать — не только вспоминать их, но присутствовать! — при Страстях Господних.
Мы будем частью толпы, которая окружала Христа, Его учеников и Божию Матерь. И когда мы будем слушать евангельское чтение, слышать молитвы Церкви, когда, образ за образом, пройдут картины этих страстных дней, станем каждый день себе ставить вопрос: «А где я, кто я в этой толпе: фарисей? книжник? изменник? трус? кто?.. Или стою я среди апостолов — но и они были побеждены страхом!» Петр трижды отрекся, Иуда предал, Иоанн, Иаков и Петр заснули, когда Христу больше всего нужна была человеческая любовь, другие ученики бежали — никто не остался, кроме Иоанна и Матери Божией, тех, кто связан был со Христом такой любовью, которая не боится, такой любовью, которая готова все разделить…
И снова поставим перед собой вопрос: кто мы, где мы? Где находимся мы в этой толпе? Стоим ли мы с надеждой или с отчаянием? А если мы стоим с бесчувствием, то мы тоже — часть этой страшной толпы, которая окружала Христа, которая перемещалась, слушала — и уходила, как мы будем уходить из храма… Будет стоять Крест здесь в четверг, мы будем читать Евангелие о Кресте, о распятии, о смерти — и что потом будет? Крест останется стоять, а мы пойдем на отдых, пойдем домой, пойдем ужинать, спать, отдыхать, готовиться к утомлению следующего дня. А Христос в это время на Кресте, Христос во гробе. Какой это ужас, что мы не можем, как и ученики в свое время, единого часа, одной ночи с Ним провести…
Подумаем над этим; и если мы не способны сделать ничего, то хоть поймем, кто мы, где мы, и обернемся ко Христу хоть в последний час с возгласом, с молитвой разбойника: Помяни мя, Господи, во Царствии Твоем!
Аминь.