Священник Дионисий Костомаров
Те православные христиане, что регулярно ходят в церковь, знают, что Евхаристия — центр христианского богослужения, живое общение с Богом, принятие в себя Его полноты, Его Тела и Крови.
Многие из нас множество раз читали одну из последних заповедей Иисуса Христа перед началом крестного пути и распятия: «И, взяв хлеб и благодарив, преломил и подал им, говоря: сие есть тело Мое, которое за вас предается; сие творите в Мое воспоминание» (Лк. 22:19). Мы научены важности исполнения этой заповеди, мы видим, что через нее живет Церковь.
Евхаристия совершалась в дни войн и бедствий, в тесноте и застенках гонений, когда за участие в ней можно было лишиться жизни. Евхаристию служили в тишине монастырей и ужасе концлагерей. В этом году большинство христиан мира не причастятся ни в Великий Четверг, ни на Пасху. И призыв к этому прозвучал от епископов, священников и патриархов.
Наверное, многие сегодня задаются вопросом, не предаем ли мы Бога, оставаясь дома?
Не уклоняемся ли мы не просто от благочестивого обычая, но от той заповеди, что Господь дал в самый трагичный и великий момент Своей земной жизни. Попробуем вместе подумать об этом.
И чтобы искать ответ на этот вопрос, нужно его сначала расширить: если Евхаристия — центр христианского богослужения, то что же вообще есть богослужение? Последовательность священнодействий, совершаемых общиной и священником в попытке приблизиться к Богу, вместить Его в себя? Чтение Писания, молитвы, благословение и преломление Хлеба и Вина? Или все же нечто большее? А если большее, то что именно? Ответить для себя на этот вопрос крайне важно.
Иисус Христос призывает человека к чему-то невообразимому, небывалому и пугающему. О чем бы Он ни говорил, человеческой логике сложно вместить это до конца: своего обидчика следует любить особенно сильно и по-настоящему; давая в долг, не следует надеяться получить назад; получая удар по щеке, надо быть готовым подставить другую и так далее.
До того момента, как попробуешь жить по Евангелию, оно кажется совершенно неисполнимым, противоречащим сколь логичным, столь, подчас, и плоским законам жизни. Кажется, что у обычного человека не может хватить на Евангелие сил. Но смотришь на тысячи и миллионы святых, смотришь на те моменты своей жизни, когда каким-то чудом не уступил аду и злу, и понимаешь: Евангелие не игра и не сказка, а жить, как учил Он, — можно и возможно. В это надо всем сердцем поверить и искренне попытаться.
Я вспоминаю удивительные слова Писания: «Сын мой! отдай сердце твое Мне, и глаза твои да наблюдают пути Мои» (Притч. 23: 26). Богу не нужно от нас ничего, кроме самого главного: чтобы Он был в центре нашей жизни. Был мотивом наших поступков, целью нашего пути, мерилом нашей совести. Но куда более удивительно другое: призывая поставить Себя в центр, с Собой Он ведет всех остальных людей, которых надо почитать как Его: «Учитель! какая наибольшая заповедь в законе? Иисус сказал ему: возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею душею твоею и всем разумением твоим: сия есть первая и наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя; на сих двух заповедях утверждается весь закон и пророки» (Мф. 22: 36-40). Иначе говоря, Бог не хочет от нас только лишь любви к Нему. Такая обособленная любовь невозможна для христианина. Ведь там, где Он, там с Ним каждый из нас. И Он не согласен, чтобы, любя Его, не любили кого-то из Его детей. Любви должно хватить на каждого.
Но мы отвлеклись. Что же такое богослужение, что такое молитва? Я сейчас совершенно не хочу говорить пресным языком терминологии. Вместо этого я поделюсь тем, как понимаю богослужение и молитву я сам. Богослужение для христианина — это жизнь. Не только лишь ее самая священная и мистическая часть, нет. Просто жизнь. Наше утро и рабочий день, наши отношения с коллегами и родителями, воспитание нами детей, поход в храм — все это может и должно быть богослужением.
Богослужением должна быть не часть жизни христианина, а ее полнота. Нельзя быть христианином только лишь в воскресное утро в церкви. Такой подход совершенно ложен, он противоречит Евангелию, он вносит будто бы непреодолимую черту между «священным» и «профанным». Но этой черты нет. Ее разрушил Сам Бог, создав мир и став Человеком, одним из нас.
И те же слова, что я написал про богослужение, справедливы и для молитвы. Наполняя любовью и добротой свои будни, общение с людьми, — мы молимся, не открывая молитвослов. Потому что молитва есть общение с Творцом. И у этого общения очень разные формы: от покаянных слез и келейного правила до взгляда на небо с улыбкой благодарности и тихим «спасибо».
Я уже писал о том, что Евхаристия есть центр и вершина христианского богослужения.
А богослужение для христианина - это не только те часы, что мы проводим в храме, но сама жизнь.
К этому мы призваны и должны стремиться. И тут мы подходим к пониманию, как кажется, самого главного в христианском богословии Евхаристии.
«Сие творите в воспоминание обо Мне». Какова природа этой памяти? Ведь не от случая к случаю призывает нас помнить о Себе Бог? Конечно же нет. Вот мы собираемся в церкви в воскресное утро. Читаем Евангелие, вспоминаем о Христе, слушаем Его слова: удивляемся Евангельскому Богу, восхищаемся Им, благодарим Его. Читаем слова молитв над Хлебом и Вином, поем «Отче наш» и причащаемся Тела и Крови. И все? Нет. Этим воспоминание не заканчивается, не должно заканчиваться. Напротив, это начало воспоминания.
Живую память о Боге мы призваны нести в наши дома, на работу, в боль и тяготы будней. Освящать тем особым светом Евангелия самые темные и глухие углы наших душ, проблем и обстоятельств. Евхаристия есть благодарность, «спасибо». И это спасибо христианин несет в свой дом, родным и друзьям, начальникам и подчиненным. Если дьявол и ад несут отрицание и замкнутость гордыни, то Бог — благодарность и принятие друг друга со всеми слабостями и ошибками. И именно в этом воспоминание оживает. Становится не абстракцией и мысленным конструктом, но действием и поступком. Так Евхаристия, начавшись в храме, продолжается в наших домах, в школе, в дороге, на работе.
И сегодня, в дни эпидемии, Евхаристия не уходит из жизни человека. Не уходит то евангельское «спасибо», что рождено из любви Бога к человеку, из победы жизни над смертью, истины над ложью, прощения над местью. Нашу домашнюю Евхаристию многие из нас не могут пока венчать причастием Тела и Крови на церковной службе, но это вовсе не повод про память о Христе забыть: ибо воспоминание о Нем, ибо богослужение не часть жизни, а сама жизнь.
Когда-то апостол Павел написал: «Ибо для меня жизнь — Христос» (Фил. 1:21). Как мне хочется, чтобы и о нашей жизни когда-то Господь сказал: «Его жизнью был Я».
Фото: tatmitropolia.ru