Слыша сегодняшний евангельский рассказ об улове рыб и об ужасе Апостола Петра, когда он вдруг узнал и пережил, Кто находится рядом с ним в его утлой лодке, мы испытываем или, вернее, должны испытывать страх за ту легкость, с которой мы приближаемся к Богу, ожидая от Него встречи лицом к лицу.
К Богу мы должны приближаться и идти к Нему всегда, но идти с духом сокрушенным, сердцем смиренным, идти, сознавая, что никакого права мы не имеем на эту встречу и что если она случится, то только по безграничной, непонятной Божией милости.
Но обычно мы не так идем к Богу. Мы становимся на молитву — и тут же ожидаем глубоких религиозных переживаний; мы приходим в храм — и как бы требуем от Бога, чтобы Он нам дал молитвенное настроение. Мы живем, изо дня в день забывая Его присутствие, но в те моменты, когда мы вдруг об этом присутствии вспоминаем, мы как бы требуем от Бога, чтобы Он сразу же отозвался на нашу мольбу, на наш крик, на наше желание.
Часто Бог не приближается к нам потому, что если мы в таком духе к Нему обращаемся, то встреча с Ним была бы для нас судом, перед которым мы не могли бы устоять. Он встал бы перед нами и сказал: Ты звал Меня — с чем ты передо Мною стоишь? И мы остались бы безмолвны, трепетны и осуждены. Поэтому, когда мы молим Бога, чтобы Он скорее ощутимо отозвался на наш вопль или просто на наше желание встречи, мы делаем ошибку: мы должны искать Бога, но ждать трепетно того момента, когда Он захочет явиться нам.
Но и тогда, как бы мы были богаты духом, если бы мы были способны пережить эту встречу, как пережил ее Петр, который осознал, Кто с ним, пал к Его ногам и сказал: Выйди от меня, Господи, я человек грешный! Мы часто молимся, воображая, что мы уже находимся в Царстве Божием, что мы уже принадлежим Божией семье, что мы уже среди тех, которые могут ликовать в Его присутствии. Как часто должны бы мы отдавать себе отчет, что всей своей жизнью мы вышли из этого Царства, что в нашей жизни Бог не Царь, Он не Господь, Он не Хозяин, Он даже не Друг, который в любую минуту может постучаться и ради которого мы способны все забыть.
Если бы мы так стояли вне и стучали в дверь, если бы сознавали, как мы еще чужды всего того, что обозначает Царство Божие, тогда мы не порывались бы, как мы это часто делаем, иметь какие-то ощутимые религиозные переживания или непосредственное Божие откровение Его присутствия и Его приобщения. Мы стояли бы кротко, тихо, смиренно, зная, что нам по праву места нет там, где Он находится, но зная также, что Его любовь простирается до пределов земли, до пределов бездны.
Будем вспоминать почаще эти дивные слова Петровы: Выйди от меня, Господи, я человек грешный! — и когда будем приступать к молитве, будем в этом духе приступать, кротко стоя у двери, стуча трепетной рукой — не откроет ли Господь?. Но если не откроет, пусть будет для нас достаточной радостью то, что мы Его знаем, любим, что мы к Нему стремимся, и покажем Ему правду нашей любви, истинность нашей веры, честность, добротность наших стремлений такой жизнью, которая сделала бы для нас возможным встретиться с Господом лицом к лицу и услышать от Него радостный глас, а не скорбный. Аминь.