Игорь Кваша
Рядом с нами живут настоящие, хорошие люди. Их можно увидеть, услышать их мнение, посмотреть их работу. И с этим знанием как-то проще, ты понимаешь, что если они есть, общество и культура все-таки двигаются туда, куда следует. И когда они начинают уходить – становится страшно. За всех нас.
О Народном артисте России Игоре Кваше вспоминает Сергей Юшкевич, Заслуженный артист России, актер театра «Современник».
Сколько раз мы играли спектакль «Бесы», столько раз я стоял в кулисах и смотрел то, что Игорь Владимирович в роли Степана Трофимовича Верховенского делал на сцене. Это было потрясающе. Ощущение какой-то в нем неподдельной ранимости, искренности и в то же время, несмотря на почтенный возраст — детскости.
И на сцене, и вне ее он был невероятно внимательным человеком. Его по-настоящему интересовали окружающие люди.
Сергей Юшкевич
Он всегда меня спрашивал по поводу моих дочек. Как они себя чувствуют, нужна ли какая-то помощь. Думаешь, ну что такое для него – мои дети. И вот – третий раз мы встречаемся за неделю, и третий раз я слышу от Игоря Владимировича вопрос «Как твои девочки?» И так – постоянно, причем совершенно искренне, с желанием действительно узнать – как.
Наверное так же, с личной заинтересованностью, он спрашивал и других наших коллег, имеющих детей.
Редкий человек, таких сегодня практически не осталось. Позитивный, почти как герой из доброй сказки.
Открытый, щедрый на юмор, Игорь Владимирович много шутил, по-хорошему иронизировал, без желания кого-либо обидеть. Порадоваться, помочь – это другое дело.
На театральных посиделках обязательно звучали его рассказы, воспоминания, причем с тонким анализом прошедшего, с такими интересными комментариями, что это можно было записывать. Воспоминания – по поводу «Современника», по поводу репетиций с Анджеем Вайдой в шестидесятых годах, случаи из жизни. Ведь актеры тогдашнего «Современника» много времени проводили вместе и вне работы, вместе ездили в отпуск, отмечали дни рождения, Новый год. У Игоря Владимировича воспоминания были как личный внутренний архив, как библиотека, он бережно доставал любую страницу своей жизни и мог поделиться ею, как хороший писатель. Со всеми подробностями, деталями, с доброй атмосферой, настроением. Его прошлое его никогда не покидало. Это бережное отношение к прошлому заставляет о многом задуматься, что-то пересмотреть, взглянуть на себя как-то иначе.
Он души не чаял в нашей молодежи, щедро делился опытом.
Мы выпускали с Игорем Владимировичем «Три сестры», третью версию спектакля. Не все мы, естественно, дотягивали до его уровня и он был невероятно терпелив к нашим пробам, попыткам, неудачам. В какие-то моменты было стыдно, что он является свидетелем всего этого. Но в нужный момент он мог подойти, похлопать по плечу, сказать: «Не волнуйся! Не сегодня, так завтра все получится».
Мудрый, терпимый к ошибкам других он был нетерпим к тому, что является пошлостью, грубостью, грязью. Здесь он свою нетерпимость выражал открыто.
Если какая-то постановка казалась ему сомнительной, он говорил это напрямую, заявлял, что вот это не имеет права быть на территории данного театра.
Порядочный, честный человек, он просто не мог не выразить свою точку зрения. И очень хорошо аргументировал свои суждения. И ты понимал его позицию, даже если не разделял ее.
Причем его высказывания звучали как речь человека, который очень хочет, чтобы данный спектакль состоялся, но в некоторых моментах – в другом виде. Он находил массу позитивных вещей, которые есть в постановке, но отмечал, что нужно еще работать над ней по тем или иным причинам.
А потом все равно получалось, как он говорил: спектакль уходил либо на доработку, либо его снимали. И не по тому, что «сказал Кваша», просто и остальным становилось очевидным то, что он увидел сразу.
Рассудительный, внимательный и очень вдумчивый, Игорь Кваша постоянно все анализировал без какой-либо попытки сразу же подвести черту, сделать конкретные выводы. Этого он не торопился делать никогда. Он пытался во всем разобраться, прежде чем выдать какое-то свое резюме по данному поводу. И неоднократно подчеркивал, что это именно его точка зрения, возможно, она даже ошибочна. И он никому никогда ее не навязывал.
В нем была невероятная степень искренности, необходимости, возможно, даже в чем-то беспощадность, но во благо, созидающая, заставляющая тебя задуматься.
Никаких разговоров за спиной от него невозможно было и представить. Игорь Кваша мог даже не подойти после спектакля, после премьеры, если ему не нравилась работа, то есть показать свое отношение.
Ему не нужно было производить впечатление, когда человек в лицо говорит всякие приятные вещи, а за спиной ругает, как только можно. Это был человек иной породы. Уход этой породы, природы людей, конечно, очень сильно обескровливают всех нас. Ты у них учишься, ты за них держишься, ты ими восхищаешься. Они настоящие от и до. Они не могут жить формально.
Я уже не говорю о том, что замены ему нет в профессиональном плане, — его уникальный голос, взгляд… Общая книга жизни стала тоньше, несколько листов вырвано с корнем с его уходом.
Я не знаю, что будет дальше. Я не знаю, сможем ли мы так, как люди этого поколения. Очень хочется смочь. А сил как-то не очень хватает, внутреннего огня, хотя возраст вроде значительно моложе.
Подготовила Оксана Головко