Люди встретились, понравились друг другу, их отношения начинают развиваться, и не всегда мужчина и женщина задаются целью разобраться в своих чувствах и понять, любовь ли это на самом деле? Может, и не стоит разбираться? Есть эмоции, сильные, расцвечивающие жизнь самыми разнообразными яркими красками, и не стоит загонять их в рамки каких-то понятий. Или все-таки правы те, кто ищут настоящую любовь и боятся спутать ее в чем-то иным? Чем опасны такие ошибки? Беседуем об этом с настоятелем Петропавловского храма Саратова игуменом Нектарием Морозовым.
В любви нужно целиться выше
Инна Самохина: Сегодня люди, становясь парой, не всегда нацелены на брак. Так ли важно определить, что за чувства они испытывают друг к другу, если им хорошо вместе?
Игумен Нектарий (Морозов): Я думаю, что это очень важно. Более того, наверное, не имеет смысла изобретать какие-то новые формы взаимоотношений между людьми взамен тех, которые существовали на протяжении многих-многих столетий, даже тысячелетий.
Формы взаимоотношений были такие: если люди друг друга полюбили, то они хотели быть вместе, а быть вместе – это испокон веков означало вступить в брак. Вступить в брак – не просто заключить некое формальное соглашение, согласно которому мужчина и женщина становятся мужем и женой – это означает, что у людей все становится общим.
Наверное, во всей своей полноте сущность брака отражена именно в христианском учении о браке, в том учении, которое восходит к евангельским словам о том, что муж и жена – это уже не два различных человека, это некая единая плоть, единое целое.
Естественно, что это должно распространяться на все области жизни человеческой – это и единение духовное, душевное, интеллектуальное, в том числе, и материальное, относящееся к материальному имуществу. Почему?
А как иначе? Если два человека друг друга любят, они не ставят друг между другом каких-то барьеров, каких-то препятствий, они не оставляют чего-либо своим. Эти отношения не предполагают возможности сохранить разделение это твоё, а это моё; или: вот это я отдаю, а это я на черный день про запас оставила. Потому что там есть расчет, там нет никакой любви – это совершенно другие взаимоотношения.
Словом, если люди друг друга любят – это значит, они хотят быть вместе, они хотят вступить в брак, быть мужем и женой, делить в жизни все, что есть, пополам, и в то же время никак друг от друга не отделяться.
Это, естественно, предполагает желание иметь детей. Почему? Потому что желание иметь детей может быть обусловлено не только мыслью о том, что у тебя останутся наследники, у тебя останется потомство, кто-то будет о тебе заботиться. Знаете, есть такая известная пословица: тот, кто не хочет работать на детей, будет работать на аптеку, на врачей — потому что некому будет о нем позаботиться.
Есть на самом деле и другая причина. Ребенок – это не просто наследник, продолжатель рода или материальное обеспечение на старости лет, а ребенок зачастую, так возвышенно говорят о детях, это плод любви. В идеале, в совершенстве ребенок – это и есть плод любви. Два человека друг друга любят, а плодом этой любви становится ребенок.
Один ребенок, может быть, два, может быть, три, сколько Господь пошлет. С одной стороны, ребенок должен становиться плодом любви, с другой стороны, он любовь определенным образом питает, потому что он дополнительно соединяет тех, кто уже соединен.
Но я говорю об идеале, о том, как должно быть. Опять, почему мы должны стремиться не к идеалу, а к чему-то другому? Есть области жизни, в которых к идеалу, может быть, стремиться не обязательно, но это та область жизни, которая важнее всего, и здесь к идеалу стремиться, как раз обязательно надо.
Поэтому возвращаясь к вопросу о том, нужно ли двум людям, которые вступили в отношения, начали друг друга узнавать, встречаться — нужно ли им определяться в отношении того, как именно друг к другу относиться? Конечно же, нужно. На мой взгляд, это обязательно. Да, сегодня очень многие люди предпочитают жить в каком-то непроясненном состоянии, не только в плане выяснения статуса их личных взаимоотношений с кем-либо, а вообще во всех отношениях.
Человек сегодня зачастую не стремится понять, кто он такой, и как следствие, чем ему нужно в жизни заниматься, кем ему дальше быть, с кем ему быть. Но это бегство человека от реальности, нежелание глядеть ей глаза в глаза, и ни к чему хорошему это не приводит.
Это приводит к тому, что человек проживает, по сути, чужую жизнь, потому что чтобы прожить свою жизнь, надо определиться, кто ты есть. То же самое касается отношений личных, потому что если человек следует принципу ухода от реальности, ухода от конкретности, то опять-таки ни о каком счастье – ни семейном, ни личном помышлять уже не может. Это будет какое-то проживание — более-менее сносное или не сносное.
Инна Самохина: Мы уже с вами говорили на предыдущих встречах, что есть разные эмоции, которые люди часто принимают за любовь. Какие эмоции порой под эту любовь маскируются, и как, по каким признакам отличить подделку?
Игумен Нектарий (Морозов): Людей, привыкших как-то различать, анализировать те чувства, которые они переживают, достаточно немного. Люди от своих эмоций, как правило, зависят очень сильно. Человеку чего-то хочется сейчас, ему кажется, что это что-то в данный момент составляет для него счастье.
Совершенно безразличен этому человеку тот факт, что через день, через два, через неделю, через месяц то, чего он желает сейчас, то, к чему он стремится, будет для него совершенно неважно и не актуально. «Это здесь и сейчас, я этого хочу и пусть это будет», – к сожалению, для современного человека является неким принципом существования, и в то же время очень сильно влияет на принятие каких-то решений, на совершение им какого-то выбора. Как здесь не обмануться, как здесь не пойти по ложному пути?
Во-первых, очень важно понимать, что любовь – это не только ощущение какой-то сиюминутной радости, это не только ощущение какого-то восторга от общения, взаимоотношений, это нечто гораздо более глубокое и гораздо более фундаментальное.
Безусловно, любовь – это не чувство только лишь потребности в другом человеке. Бывает так, что человек говорит: «Я без него не могу жить, в нем вся моя жизнь». В этих словах заключается очень серьезная проговорка. Проговорка относительно того, что человек на самом деле не любит другого человека, а в нем нуждается, потому что этот другой человек дает ему целый комплекс каких-то ощущений, переживаний, может быть, порой даже что-то материальное, что его жизнь поднимает на качественный уровень.
В этом присутствует корысть, более грубая или более тонкая, бывает по-разному. Почему очень важно понимать, что когда ты любишь, ты желаешь не брать, а отдавать. Когда ты любишь, ты не в состоянии зависимости находишься, а находишься в состоянии какой-то поразительной внутренней свободы, наоборот.
Любовь — мы будем говорить о вещах идеальных — не может быть не идеальной, потому что она все время к идеалу должна стремиться, она должна к нему восходить, потому что если она не будет стремиться туда и восходить, то она ниспадает во что-то очень приземленное, очень низменное.
У Виктора Франкла, на которого я люблю ссылаться и которого я люблю вспоминать, есть такая потрясающая мысль, совершенно христианская. Он рассказывает о том, как уже в достаточно преклонном возрасте он начал учиться пилотировать самолеты, и его инструктор объяснял ему, что если нужно попасть в такую-то точку, а у тебя достаточно сильный встречный ветер, то тебе, для того чтобы попасть в эту точку, надо взять такой курс, и тогда тебя немного снесет, но ты будешь лететь точно туда. Если ты будешь лететь точно в эту точку, ты попадешь ниже.
Он говорит, что этот принцип, с его точки зрения, очень важен в отношении всего, что касается человека как такового. Человеку, для того чтобы быть человеком, надо все время держать курс несколько выше, нежели заданная траектория, потому что будет ветер нисходящий и ветер встречный, и его будет сносить.
То же самое в отношении любви. Для того чтобы любовь человеческая не была любовью животной, нужно постоянно стремиться к идеалу в отношении любви. Пусть этот идеал не будет достигаться, но стремление к нему все равно будет человека постоянно выравнивать, направлять туда, куда ему действительно нужно идти, иначе отношения будут постоянно деградировать.
Мы это видим, это постоянно происходит. Человеку зачастую кажется, что задавать какую-то слишком высокую планку опасно – наоборот, опасно задавать слишком низкую. Все время нужно целиться чуть-чуть выше. В этом нет ничего иллюзорного, ничего нереалистичного. Это наоборот, плод жизненного опыта очень-очень многих людей.
Поэтому, если мы опять возвращаемся к вопросу о том, как понять любовь это или какие-то другие эмоции, я опять адресовал бы всех к определению любви апостола Павла. Не нужно думать, что это только определение той любви, которую принято называть христианской, а ее другой и нет.
В христианстве есть учение о любви как таковой, оно больше нигде так полно не сформулировано, точно также ни одна другая религия не говорит, что Бог есть любовь и есть источник любви. Когда человек применит к себе то, что говорит апостол Павел в этом гимне любви, он тогда поймет – какие-то у него эмоции, какие-то переживания мимолетные или глубокое и серьезное чувство, которое действительно любовью называется, и любовью является.
На мой взгляд, это совершенно однозначно. Более того, я могу сказать, что эти слова апостола Павла о любви может прочитать и принять человек, не являющийся христианином. Мало ли хороших приличных добрых людей, которые еще не пришли к христианству, которые, может быть, Бог даст, когда-то придут, но, тем не менее, они сегодня способны чувствовать и понимать очень многие вещи правильно.
Такие люди есть, они встречаются, их достаточно много, и не надо считать, что их не может быть, просто потому что этот человек еще не принял крещение и потому что еще не прочел Евангелие. Но на самом деле любящий человек, хороший, чистый и порядочный, прочитав слова апостола Павла, не может с ними не согласиться.
Может быть, это и станет каким-то первым собственным шагом к христианству, потому что он вдруг поймет, что это самая настоящая правда, и поймет из уст кого это правда происходит, и заинтересуется, что еще этот человек говорил.
Не нужно считать, что любовь – это какое-то пламя
Инна Самохина: Отец Нектарий, наверное, любовь – это не итог, это все-таки какой-то глубокий и долгий путь. Порой не всегда человеческие отношения между мужчиной и женщиной начинаются с этого чувства любви – бывает влюбленность, бывает зависимость. Я хочу, чтобы мы сейчас немножко попытались разграничить, чем одно отличается от другого, и понять, может ли из чего-то родиться любовь, или есть какие-то заведомо обреченные чувства, которые любовь никогда не родят?
Игумен Нектарий (Морозов): Я думаю, что если говорить о любви между мужчиной и женщиной, то процесс возрастания в ней происходит следующим образом. Здесь что-то есть похожее на любовь Бога к человеку и человека к Богу. Господь любит человека, и человек на эту любовь откликается. Откликнувшись на любовь божественную своей маленькой несовершенной любовью, человек получает способность в большей степени принимать божественную любовь и ощущать ее.
Когда он начинает в большей степени ее ощущать, не потому что она возрастает, любовь божественная неизменна, она непостижима, но человек начинает испытывать и ощущать ее в большей степени. И еще в большей степени откликается на нее своей любовью, которая возрастает в нем, и тогда он становится способным в еще большей степени ощутить и испытать любовь Божию, и его любовь усиливается и укрепляется.
То же самое должно происходить между двумя любящими людьми. Один человек другого любит и чувствует отклик, он чувствует ответ, и этот ответ его сердце подвигает к еще большей любви, а того, второго человека, его любовь к еще большей любви подвигает. Это некое возрастание любви, которое обязательно должно происходить, и не нужно считать, что оно невозможно.
Не нужно считать, что любовь – это какое-то пламя, которое вспыхнет, прогорит, и потом останутся одни только угли и тлеющие головешки. Это неправда, это следствие того, что люди живут неправильной жизнью; это следствие того, что люди сами себя разрушают; это следствие того, что люди пользуются жизнью, которая их окружает, пользуются людьми, которые их окружают, пользуются человеком, который рядом, с которым первоначально их связывают отношения любви.
Это использование друг друга, это потребительство убивает всё. Там, где есть с двух сторон движение навстречу, там где есть возрастание любви, никакой деградации не будет. Возможно это? Это абсолютно точно возможно. В это нужно верить, как и во многие другие вещи нужно верить, для того чтобы они стали реальностью. Есть вещи, которые могут реализоваться только тогда, когда ты в них веришь. Не поверишь в них, их никогда не будет.
Тут тоже необходима некая готовность пойти по воде, когда тебя по ней зовут. Но в то же время и должно быть реальное понимание того, какова ситуация. Если ты попытаешься за другого человека придумать то, чего в нем нет, если ты будешь выдумывать не свои чувства, а его чувства, и свое реальные чувства сообразовывать с его несуществующими чувствами, это кончится крахом.
Если, повторюсь, эта любовь носит характер односторонний, она ошибочна. В этой ситуации не надо выходить за рамки той любви, которую мы должны испытывать к каждому человеку. И не нужно пытаться всё сконцентрировать в этом конкретном человеке и его сделать центром своей жизни, своего бытия, смыслом своей жизни, потому что тогда это будет самое страшное, крах, самое страшное фиаско человек потерпит. И поймет тогда, в конце концов, смысл слов псалмопевца о том, что проклят человек, который надеется на человека. Потому что это проклятье в его жизни реализуется самым страшным и самым горьким образом.
Что касается влюбленности, как она отличается от любви? Влюбленность – это сиюминутное состояние увлечения человеком. Можно говорить о влюбленности, сравнивая ее со всеми другими видами увлечений, которым человек может быть подвержен.
Наверное, пример будет больше понятен девушке или женщине, хотя убежден, что многие мужчины тоже способны это испытывать. Вот идет женщина по какому-нибудь торговому центру — она увидела платье, какой-нибудь брючный костюм, или туфли, или что-то другое, и ее сердце буквально загорелось желанием это приобрести – это увлечение. Красиво, привлекательно, на мне это будет еще привлекательней — и мгновенно рождается увлечение. Причем это увлечение может длиться минуту, пять минут, час, а может быть, дни и недели — мало ли женщин, которые влюбляются в какую-то одежду, в какую-то вещь и живут чаянием эту вещь приобрести.
Я думаю, что не надо подробно об этом рассказывать, это вещь вполне известная. Как ни странно, влюбленность – хотя казалось бы, тут речь идет не о вещи, а о человеке — она сродни этому. Потом что происходит? Потом женщина приобретает эту вещь. Но я повторюсь, я о женщинах говорю, потому что это более понятный пример, у мужчин тоже есть какие-то вещи, но это в большей степени не одежда – может быть, машина, еще что-то. Что происходит с женщиной, когда она приобретает платье, в которое она влюбилась? Спустя какое-то время она охладевает, она ищет новое платье, чтобы в него влюбиться. Вот так происходит влюбленность – как правило, сегодня она вспыхнула, завтра она погасла.
Может ли она во что-то более глубокое перерасти, если мы абстрагируемся от темы платьев, туфель и прочего? Да, конечно, может. А может не перерасти, поэтому очень важно свои чувства испытывать. Не надо стесняться этой влюбленности, не надо думать, что у трезвых здравомыслящих разумных людей влюбленности никогда не происходит.
Нет, это может произойти с любым человеком, но это состояние надо анализировать, его нужно в себе постараться понять и увидеть, какова его основа. Потому что если любовь – это чувство, которое основано на чем-то очень глубоком, фундаментальном в тебе и в другом человеке, то влюбленность может быть основана на совершенно субъективных и очень незначительных факторах.
Кто-то влюбляется в походку, кто-то влюбляется в наклон головы, кто-то влюбляется в звук голоса, а кто-то вообще влюбляется в духи, которыми другой человек пользуется, а нет этих духов, и влюбленность прошла – это то, с чем приходится сталкиваться постоянно.
Когда человек успевает наделать каких-то ошибок в своей жизни, принять какие-то решения под влиянием этого мгновенно возникающего и мгновенно исчезающего чувства или набора эмоций – конечно, ничего хорошего из этого не выходит.
Инна Самохина: Вы в прошлый раз говорили, что влюбленность как бы не обращена к личности, она не заинтересована в личности того человека, которым ты увлечен.
Игумен Нектарий (Морозов): Она в больше степени сконцентрирована в самом том человеке, который эту влюбленность испытывает – почему она зачастую и бывает выдумана. Это комплекс чувств и переживаний самого человека, который испытывает эту потребность. А другой человек какой-то иголочкой случайно, может быть, помимо своей воли, попал в некий центр нервный, и такой импульс пошел и дал начало всем прочим импульсам, которые в человеке начали рождаться.
Если говорить о зависимости, то она означает нечто другое. Зависимость может брать свое начало во влюбленности; зависимость в некоторых случаях может совпадать с влюбленностью. Но зависимость – это нечто более долговременное и более серьезное, нежели влюбленность. Но в зависимости, естественно, ничего хорошего нет.
Зависимость – когда человек испытывает в чем-либо потребность, начинает в этом нуждаться, но эта нужда носит болезненный характер. Мы говорим о зависимости, когда мы говорим об алкоголе; мы говорим о зависимости, когда мы говорим о курении, наркотиках, игре и прочем, прочем.
Иногда возникает такое же чувство зависимости по отношению к другому человеку, но это ни в коем случае не любовь, и ничего возвышенного, ничего хорошего в этом нет, потому что человек испытывает в другом человеке потребность как в том, кто может его удовлетворить, кто может ему дать какие-то переживания, кто может быть ему какую-то иллюзию покоя или счастья.
Само слово “зависимость” означает, что отними у человека это, это для него будет трагедия, будет слом, будет какая-то катастрофа, которая с ним случится. С любовью, конечно, дело обстоит совершенно иначе.
Боль зависимости: у меня отняли мое
Инна Самохина: Отец Нектарий, правильно ли я понимаю, как эту зависимость можно в себе определить? Если ты потерял ценность самого себя и видишь ценность только в этом человеке, здесь уже можно говорить о зависимости?
Игумен Нектарий (Морозов): Нет, человек может испытывать зависимость от чего-либо и при этом совершенно не переставать себя самого ценить и в себе самом находить какое-то важное значение. Нет, зависимость определяется иначе – это ощущение болезненности. Тебе что-то дали, и в тот момент, когда это забирают, ты чувствуешь невыносимую боль.
На самом деле любовь может рождать боль и рождает боль, но совершенно другого характера. Это боль, которую ты испытываешь, когда ты испытываешь страх за любимого человека, когда с ним что-то происходит, и ты чувствуешь его боль, и она становится твоей; когда ты с ним разделяешь абсолютно всё. Преподобный Силуан Афонский говорит: «Чем больше ты любишь, тем больше ты испытываешь боль». Именно по этой причине Христос восходит на крест по любви и испытывает боль за весь человеческий род, который он любит – это боль любви.
А боль зависимости другая – у меня отняли мое, у меня отняли то, что мне нужно, или есть риск, что отнимут. Или если риска нет, но я просто боюсь и без конца себя этим извожу – это именно зависимость. Если она есть, на самом деле человек может любить, но при этом, поскольку он не совершенен, он может испытывать эти чувства, связанные с зависимостью. От них надо избавляться.
Ярчайшие проявления зависимости в личных взаимоотношениях – это ревность. Надо понять, если ты любишь и тебя любят, здесь нет места ревности. Если тебя не любят, ты любишь ошибочно.
Если не любишь ты – ты просто собственник, и для тебя не важен другой человек, а важно твое ощущение того, что у тебя твоего не отнимают. Ревность – это, как раз средство зависимости, а не любви и не влюбленности. Я бы еще раз уточнил: здесь речь идет не о зависимости от другого человека, а речь идет о зависимости от отношений к другому человеку.
Инна Самохина: В чем разница?
Игумен Нектарий (Морозов): Как и всегда. Допустим, есть алкоголь, человек не может зависеть от алкоголя, он может зависеть от своего отношения к алкоголю. Стоит бутылка какого-то спиртного напитка, она же не может на человека напасть и взять его в плен.
Человек должен ее откупорить и начать пить, испытать определенные ощущения и впасть в зависимость от этих ощущений – тогда появляется алкогольная зависимость. Но причина этой зависимости не в бутылке, она в нем заключена, потому что другой человек тоже выпьет, у него не возникнет зависимость, и третий выпьет, у него не возникнет зависимость.
Инна Самохина: Но разве не в тех веществах, которые, например, содержит алкоголь?
Игумен Нектарий (Морозов): Нет, причина того, что человек становится алкоголиком, заключается в нем самом. Выпивают многие, пьют немногие, гораздо меньшее количество людей. В самом человеке должна зиять какая-то пустота, которую он должен пытаться заполнить алкоголем, наркотиками, еще чем-либо.
То же самое и здесь – дело не в том, что тот человек какой-то особенный, и в нем сконцентрированы какие-то такие качества, которые заставляют от него зависеть, а в том, что человек, склонный к зависимости, находится в таком состоянии, что он способен в зависимость впасть. Когда порой мы смотрим, от чего человек зависит, или от кого человек этот зависит, понять это очень сложно бывает, на чем эта зависимость выстроилась.
Это надо внутрь человека забраться и понять, почему он от этого человека зависит. Причины, как правило, внутренний характер носят. Бывают причины, которые невооруженным глазом видны, понятны, а бывает так, что и не поймешь, на чем здесь что держится.
Инна Самохина: Отец Нектарий, если все-таки в основе отношений лежит зависимость, может ли при определенных усилиях эта зависимость перерасти в любовь?
Игумен Нектарий (Морозов): Нет, если в основе отношений лежит зависимость, то нет. А если в основе взаимоотношений лежит любовь или нечто к ней стремящееся к чувству любви, а зависимость этому сопутствует, то можно избавиться от сопутствующей зависимости, и на первое место вывести то чувство, которое является базовым, основным. Но если зависимость – это основное чувство, и на нем все основано, тогда здесь не о чем говорить.
Инна Самохина: Батюшка, получается, что есть какие-то заведомо обреченные отношения. Какие это отношения?
Игумен Нектарий (Морозов): Те отношения, у которых нет подлинной основы, выдуманные отношения, отношения, которые человеку показались. Известен такой феномен, когда человек находится в пустыне и долгое время лишен возможности пить, есть, он бредет под палящим солнцем по раскаленному песку, и ему начинают представляться какие-то рощи, какие-то сады, он видит водоемы, в которых кто-то купается, он чувствует дуновение легкого прохладного ветерка.
Что это такое? Это те галлюцинации, которые воспаленное сознание человека начинает создавать из небытия, из пустоты. Еще чаще, чем происходит то, о чем я сейчас сказал, случается с людьми такое выдумывание того, чего нет, в области личных взаимоотношений. То, что таким образом смоделировано, то что иллюзорным образом в сознании человека возникло, ему нарисовалось – это, как раз безнадежные отношения.
Все ли побеждает любовь
Инна Самохина: Говорят, любовь побеждает все, но есть, например, такая ситуация, когда встречаются два человека разных культур или разных религий. Их отношение при условии любви могут победить эту разность?
Игумен Нектарий (Морозов): Теоретически да, могут. Дело в том, что если говорить о том, что любовь побеждает все, нужно понять, о какой любви идет речь. Если это любовь обоюдная, да, она может победить всё. Если любовь одного человека к другому, а второй человек не откликается, то здесь речь не идет о возможности какой-то победы, здесь, скорее, речь идет о возможности поражения.
Если же говорить о том, может ли любовь победить те различия, которые между людьми есть, то расстояния, которые между ними существуют, в частности, в силу того, что они по-разному верят, и кто-то верит, а кто-то нет, я думаю, что в конечном итоге люди все равно должны прийти к единству и в этом, потому что любовь предполагает единство.
Если один человек обрел для себя Бога, а для другого человека Бог просто не существует, и предположить, что так они проведут жизнь: один человек будет жить с Богом, а другой человек будет жить без Бога, это значит, что у них что-то очень по-разному устроено, они все-таки очень разные люди, и невозможно между ними глубокое какое-то подлинное единство. На мой взгляд, это так. Значит, и с любовью здесь что-то не так тоже.
Инна Самохина: Еще говорят, что для любви не названа цена, но иногда для человека любовь становится настолько ценным, настолько желаемым чувством, что обретя эту любовь, он порой готов на обман, готов разрушить уже существующую семью, свою или чужую, готов, возможно, даже предать. В таком случае, любовь ли это, или это какое-то неправильное устроение человека, который все-таки испытывает подлинную любовь?
Игумен Нектарий (Морозов): Я скажу так, любовь – это то, что делает человека лучше. Любовь – это то, что делает человека чище, добрее, светлее, милосерднее, и, естественно, ближе к Богу. Поэтому говорить, может ли любовь заставить человека предавать, делать подлости, совершать какие-то жестокие поступки – нет. Зависимость может, любовь – нет.
Дело в том, что совершая определенные поступки, человек утрачивает смысл. Есть, например вещи, сделав которые ты лишаешься смысла самого своего существования. Бывают ситуации, когда ради того, чтобы спасти свою жизнь, надо сделать то, что сделает твою жизнь бессмысленной, если ты не животное. То же самое и здесь.
Любовь может заставить человека естественным образом жертвовать собой, от чего-то отказываться, но любовь не может заставить человека быть жестоким, это не совместимо с любовью.
Это опять относится не к людям, это относится к животным. Животное ради своего потомства, самец ради своей самки может кого-то порвать на части, может кого-то съесть, но не человек. Там это инстинкт, а здесь – то, что делает человека ближе к Богу. Всё то, что Авва Дорофей говорит об этом круге, что человек по мере того, как приближается к Богу, приближается к ближнему и наоборот.
То же самое и здесь. Если наоборот, происходит отдаление, это не любовь, это другое чувство. Вообще, любовь – это чудо на самом деле. И это чудо возможно, благодаря тому, что у него есть источник – это Господь. Поэтому любовь как таковая не может нести в себе зла, она не может нести в себе ничего темного ни в коем случае.
Инна Самохина: Просто есть же люди воспитанные не всегда в вере. Иногда для них выстроена определенная система ценностей от рождения, в которой они существуют и действуют сообразно этой системе ценностей, и в ней не всегда бывает заложено какое-то милосердие, то, о чем мы сейчас говорим. Поэтому испытывая глубокое чувство, испытывая любовь, этот человек поступает все-таки сообразно системе своих ценностей.
Игумен Нектарий (Морозов): Нет, я еще раз повторюсь, любовь есть любовь, она меняет и преображает человека. Любовь – это сам Господь. Если любовь входит в жизнь человека, он меняется, он становится менее жестоким. Он становится более милосердным, он становится более добрым, он становится более чистым, более светлым, а в противном случае – это не любовь, это иллюзия.
Не может быть так, чтобы Бог вошел в жизнь человека как любовь, которую он испытывает, а с ним произошли изменения к худшему. Нет, это не любовь – это привязанность, это зависимость, это моё. Есть люди, которые за свое готовы умереть, но это не любовь. Это с любовью не имеет ничего общего, потому что если ты любишь одного человека, ты любишь весь остальной мир вместе с этим человеком. Иначе это не любовь, и так все проверяется.
Говорить о том, что существуют разные системы ценностей, разные системы воспитания – нет, это все глупости. Существует человек – удивительное существо, сотворенное Богом, и в нем заложено все абсолютно. Никакая система ценностей, ничто из того, чему человека учили всю жизнь, не перебьет того, что в него заложил Господь.
Все, что в человека заложил Господь, может ожить в нем в любое мгновение, вопреки всему тому, чему человека учили в течение всей его жизни, вопреки всему тому, что с ним делали в течение всей его жизни. Потому что образ и подобие Божие, в человеке заключенные при сотворении, они сильнее всего.
Поэтому когда мы говорим, может ли испытывать такие чувства, может ли быть таким человеком, если человек – не христианин? Может, потому что его сотворил Господь. Поэтому все, что в человеке хорошего есть, оно у него уже есть.
Инна Самохина: Отец Нектарий, я сейчас поясню, почему я задала этот вопрос. Это классический пример, который часто возникает в дискуссиях. Есть какие-нибудь племена африканские, где принято есть людей. Соответственно, для представителя такого племени съесть другого человека не представляет никакого нарушения ни нравственного закона, никаких угрызений совести человек не будет испытывать, для него это естественно. Человек, воспитанный в европейской культуре, понимает, отдает себе отчет и живет в этом понимании.
Игумен Нектарий (Морозов): Прошу прощения, Кант говорил, что его поражают две вещи: звездное небо над головой и нравственный закон в человеке. Он говорил не о христианах, он говорил о нравственном законе в человеке. Нравственный закон в любом человеке присутствует.
Инна Самохина: Как же африканские племена?
Игумен Нектарий (Морозов): Апостол Павел, говоря о том, что язычники творят добро, не будучи христианами, потому что оно глубоко в их сердце заключено. Они могут не понимать это так совершенно, как понимает его христианин, оно может быть каким-то неполным, но это не значит, что его в них нет.
Что касается африканских племен, то здесь мы как раз имеем дело с превращением человека в животное. Все же, наверное, мы не можем говорить о том, что это является некоей нормой или каким-то базовым проявлением жизненным, на которое можно опираться, потому что африканские племена — очень локальны, и если говорить о современном мире, они постепенно как-то растворяются в окружающей среде.
Да, бывают такие случаи, когда кто-то из представителей этих племен кого-то съедает, и недавно такой случай был, когда какого-то путешественника-журналиста съел его проводник. Но с другой стороны, у нас в Европе таких случаев не меньше, чем в Африке. Мне кажется, что сегодня в Европе едят людей больше, чем в Африке.
Люди, получившие воспитание, может быть, в христианских школах, может быть, где-то еще, они к этому приходят сами самостоятельно вследствие свободного выбора, а не вследствие того, что их кто-то так воспитал. Человек склоняется к добру или ко злу не только в зависимости от воспитания, но и в зависимости от того, каким путем он сам по жизни идет.
Если взять человека из африканского племени — безусловно, если он вырос в этой реальности, если его этому учили, он животное уже, а не человек. Точно так же, как если взять человека и поместить его среди животных, он тоже вырастет животным. В какой-то момент он перестанет развиваться, но это патология.
Мы все-таки говорим о людях не в патологическом состоянии. Если взять человека, который даже вырос в уголовной среде, достаточно тяжелой, криминальной, то и он, полюбив, если он способен к любви, а не к желанию, будет меняться, и он будет становиться добрее. Я в своей жизни таких людей видел достаточно много, когда люди под влиянием любви к жене, к детям, к семье, становились совершенно другими и теряли способность делать то, что они делали в своей жизни когда-то.
Проверка любви — сама жизнь
Инна Самохина: Мне на память приходит такой пример, когда к священнику обратились двое желающих пожениться за благословением на брак, он спросил их, любят ли они друг друга, они подтвердили. Тогда он задал им следующий вопрос: если завтра с ним или с ней что-то произойдет, и он окажется беспомощным инвалидом, ты и тогда захочешь быть с ним? Можно ли такими вещами проверять себя? Может быть, у вас есть примеры подобные, какие-то проверки?
Игумен Нектарий (Морозов): Мне кажется, что главной проверкой является сама жизнь. Моделировать какие-то ситуации искусственным образом вряд ли будет разумно. В частности, этот священник задал подобного рода вопрос будущим молодоженам – наверное, какой-то смысл в этом вопросе был, они могли о чем-то задуматься, они могли, подумав, дать ответ.
Но кто даст гарантию того, что этот ответ будет честным? Кто даст гарантию того, что люди вообще понимают, о чем идет речь? Во-первых, люди зачастую к заданным вопросам относятся очень легкомысленно. Во-вторых, человек может действительно постараться понять, о чем его спросили, но поскольку он не имеет опыта подобного рода, поскольку он никогда не ухаживал за лежачими больными, поскольку он не выносил судно, поскольку он не кормил с ложечки, не стирал, не перекладывал больного парализованного человека с места на место, он не знает, что это такое. Поэтому пока он с этим не столкнется, он не узнает, готов он к этому или не готов.
Я хочу сказать, что человек, как живет, так и любит. Невозможно любовь оторвать от жизни. Если ты стремишься к тому, чтобы быть человеком в подлинном смысле этого слова, если ты стремишься к тому, чтобы в себе реализовать то, что вложил в тебя Господь, и что он от тебя хочет увидеть в этой жизни, то твоя любовь действительно будет по-настоящему сильной, она будет по-настоящему глубокой и непобедимой. Если ты живешь абы как, твоя жизнь проходит каким-то бездумным образом, бесцельным, то откуда здесь взяться любви?
Есть почва, есть корни – вырастет удивительное растение или некое дерево, под сенью которого будут укрываться птицы, а нет почвы, нет корней – вырастет чахлый росток, засохнет, увянет и не будет его. Все зависит от того, как человек живет, что он с самим собой делает.
Самое главное, насколько человек дает возможность в своей жизни действовать Богу, насколько человек дает возможность Богу менять и преображать его. Опять-таки от этого сильно зависит способность человека любить.
Есть какие-то качества, которые человеку присущи первоначально, но человек не находится в каком-то статичном положении, он движется либо туда, либо сюда – либо он уходит вниз, в землю, либо он растет к небу.
Вместе с этим меняется его любовь, она тоже становится либо какой-то приземленной, какой-то материальной, либо она становится небесной. Небесной, не в том смысле, что какой-то возвышенной, эфемерной, а в том смысле, что она вырастает во всю свою полноту, какой она может быть, для того чтобы действительно быть тем чудом, каким она является по самому своему существу.
Инна Самохина: Может ли любовь умереть?
Игумен Нектарий (Морозов): Любовь не может умереть. Может умереть душа человека и потерять способность любить.
Инна Самохина: Если человек чувствует?
Игумен Нектарий (Морозов): Бывает так, выросло дерево, оно не может засохнуть само – оно должно прекратить получать необходимую влагу, питательные средства из земли, должен измениться климат, либо должно стать солнце слишком жарким, либо оно должно исчезнуть совсем – тогда эти факторы повлияют на дерево.
Любовь – это то, что вырастает на почве человеческого сердца. Должна измениться почва человеческого сердца, чтобы любовь умерла.
Должен измениться человек, он должен самого себя убить, тогда умрет любовь. Если человек себя не делает мертвым, но остается живым, любовь не умрет.
Опять-таки кроме тех случаев, когда любовь была иллюзией, когда любовь носила односторонний характер, когда человек игнорировал реальность, когда человек обманывал себя – тогда, да, конечно, она может умереть. Но, значит, ее не было. Потому что я еще раз скажу, что любовь – это движение за движением, шаг за шагом, а все остальное – это иллюзия.