Комиссией Межсоборного присутствия по вопросам приходской жизни и приходской практики был подготовлен для дискуссии проект документа «О подготовке ко Святому Причащению».
Своим мнением о предлагаемом документе делится настоятель подворья Даниловского монастыря в селе Долматово игумен Петр (Мещеринов).
фото Анны Гальпериной
— Как вы оцениваете документ в целом?
— Я думаю, никто не будет спорить, что для нашей жизни традиционно свойственна значительная разница между большими городами (особенно Москвой) и прочей Россией. Эта разница проявляется и в церковной жизни. Для провинции этот документ может стать шагом вперёд. Если же говорить о больших церковных центрах, то та практика, которая сложилась на начало 2000-х годов и которую, собственно, и фиксирует данный документ, для многих уже является пройденным этапом. В Москве уже давно причащают и на Пасху, и на Светлой седмице, и мера поста или исповеди уже многими решена со своими духовниками в персональном порядке. Поэтому у меня документ вызывает двойственное впечатление. Отдалённые места он, образно выражаясь, «подтягивает», а от больших городов, тем более от Москвы (не говоря уже о западных православных приходах), он явно отстал.
— Каких революционных решений не хватает в документе?
— Вот уж революционных решений вообще никаких не нужно. Мне кажется, документ выиграл бы, если бы он был сформулирован более мягко, в рекомендательном ключе, и допускал бы возможность разнообразия тех или иных, более «передовых», форм приходской жизни. Но, как я уже сказал, проект просто закрепляет уже сложившиеся нормы на самом их общем, минимальном уровне. Ну что же, и в этом есть польза. «Миряне могут причащаться на Светлой седмице» — закрепление этой нормы в провинции весьма актуально. Надеюсь, что там, где священники не причащали мирян на Светлой седмице, ситуация теперь поменяется.
— Что делать более «передовым», как вы сказали, священникам и прихожанам?
— Продолжать развивать свою церковную и христианскую жизнь. Очевидно, что принуждать приходы, которые уже установили несколько иную меру соотношения исповеди и Причастия, поста и Причастия, возвращаться «обратно» нет никакого смысла. Поэтому я и говорю о желательности того, чтобы документ носил мягкий, рекомендательный, а не обязательно-директивный характер.
— А сам «дух документа» дает священнику возможность индивидуальной работы с прихожанином?
— Я думаю, что дело тут не в документе. Я бы вопрос поставил иначе: насколько сегодняшние обстоятельства благоприятствуют личной пастырской инициативе — инициативе ответственной, церковной, евангельской, подлинно христианской? И это вопрос трудный. Думаю, всё зависит от священника.
— Много вопросов вызвал формализм документа по вопросам подготовки детей ко Причастию. Между тем, они достаточно сложны даже с чисто практической стороны. Вот привык маленький человек каждое воскресенье причащаться без всякой подготовки, а потом наступает возраст, с которого его надо приучать готовиться… Что стоило бы внести в документ? Или, возможно, у вас есть какие-то свои «рецепты» для детей и родителей?
— Документ фиксирует вопросы, касающиеся подготовки детей к Причастию, действительно, слишком формально. Например, указание на необходимость евхаристического поста с возраста от трех лет. Это не всегда возможно, и должно решаться по-особому в каждом конкретном случае. Требование вычитывания молитвенного правила с семи лет — тоже. Лично мне нравится практика Западной Церкви — когда ребенок начинает причащаться в сознательном возрасте, после совершения конфирмации, которой предшествует катехизическая подготовка. Но, понятное дело, в Православной Церкви это невозможно. Я считаю, что этот вопрос как раз из тех, которые должны решаться в индивидуальном порядке.
— Другой конкретный вопрос — женская нечистота. Святитель Афанасий Великий само понятие нечистоты отвергал. Документ же указывает на канонические источники, категорически отвергающие возможность Причащения для женщины в этот период.
— Честно говоря, мне этот вопрос как-то не близок. Здесь нужно учитывать, что помимо тех или иных канонических норм существует и определённая традиция народного благочестия. Большинство церковных дам сами не пойдут ко Причастию в этот период. И я считаю, что здесь не надо ничего ломать — но нужно при этом, конечно же, проводить пастырскую работу, говоря женщинам, что естественные физиологические процессы в их организме никоим образом не делают их какими-то «ритуально нечистыми», и, следовательно, в тех или иных случаях, выходящих за рамки повседневности (скажем, паломничество, не говоря уже о болезни и прочих неожиданных вещах), сущностных препятствий к Причастию в эти периоды нет.
— Вы сами какой порядок подготовки к Причастию устанавливаете для своих прихожан?
— Что касается исповеди, то у нас в храме, согласно монастырскому распорядку (подворье Даниловского монастыря — М. С.), она неизменно совершается перед Литургией. Некоторые часто причащающиеся прихожане, которых я хорошо знаю, иногда причащаются без исповеди, я оставляю этот вопрос на их усмотрение. При этом они исповедуются по потребности, и это всегда глубокие, сознательные исповеди. Трехдневного поста я не требую. Но при этом, как и в вопросе женской нечистоты, существует уже прочно сложившаяся народная традиция, и большинство мирян, особенно пожилые, которые привыкли исповедоваться перед Причастием, будут подходить под епитрахиль, даже если дать свободу причащаться без исповеди — как это и делают мои деревенские бабушки.
— И последний вопрос: какие лично вы внесли бы в этот документ исправления и дополнения?
— Вы знаете, чем дольше я живу в Церкви, тем больше убеждаюсь в том, что по большому счёту дело не в документах — при том, что я вовсе не отвергаю значимость тех или иных нормативных церковных актов. Дело в общем духе жизни нашей большой российской церковной общины и, в конце концов, в единодушии в вере, в понимании христианства.
На сегодняшний день одной из важных проблем мне представляется некоторая узость, «суженность», может быть, излишняя «переформализированность» нашего мировосприятия. Ведь суть Церкви заключается в том, чтобы дать человеку жизнь во Христе, научить его этой жизни, воспитать, взрастить человека в ней. И всё в Церкви является средством для этого, не исключая и самое высокое, самое важное, ключевое и центральное средство — Таинство Евхаристии. Поэтому все вопросы, связанные с Причастием, как мне представляется, должны рассматриваться прежде всего не с формально-дисциплинарной точки зрения, а с пастырско-педагогической. А церковная педагогика призвана к тому, чтобы воспитывать в людях христианскую свободу — которая, сразу нужно оговориться, не имеет ничего общего с распущенностью, безответственностью и проч.
Дух некоторой настороженности и даже боязни христианской свободы, как мне кажется, в значительной степени присущ нам сегодня — а это вряд ли может быть быстро исправлено при помощи даже самых лучших документов… Поэтому вот на это я обратил бы самое пристальное внимание; а внести исправления и дополнения в документ поможет соборный церковный разум — сейчас как раз идёт активное обсуждение в Интернете. Очень отрадно, что эта тема волнует многих, и я не сомневаюсь в том, что все замечания будут учтены Межсоборным присутствием.