— Матушка, в одной из бесед вы как-то сказали, что пришли в монастырь еще в юности, за послушание старцу, который вас на это благословил. Но разве может судьбу человека определять другой человек? Ведь отвечать перед Богом за свою жизнь мы должны сами, почему же важные решения за нас в таком случае принимает кто-то иной?
— Заповедь о послушании человеку была дана еще в раю. Да, вот так высоко я поставила бы планку. Послушание — это и есть рай, а непослушание — ад. Захотелось скушать яблочко, «тормоз не сработал» — отвечаешь потом всю жизнь…
У Святейшего Патриарха Кирилла есть труд «Свобода и ответственность». Нам дана Богом свобода во всей ее полноте. И нам даны заповеди. Не ешь яблоко — значит, ограничивай свою свободу: не убивай, не лги, не зарься на чужое.
Как соизмерить это все? Как из свобод и самоограничений построить собственную судьбу?
В монастырь — по любви
Вспоминаю свое детство. Мы тогда воспитывались «в рамках»: нам постоянно говорили о чувстве долга. Долга перед Родиной, коллективом и т.д. Нынешнее поколение исповедует другие принципы. Безудержная свобода стала идолом современности. Послушание — нонсенс, атавизм.
Но в Церкви послушание — один из очень важных принципов. Весь организм Церкви скреплен послушанием, основанным на любви к Богу и ближнему. Любовь — вот тот фермент, который «соединяет несоединяемое»: свободу и ответственность.
Говоря о послушании старцу, которое «связало» меня узами монашества на всю жизнь, хочу сразу сказать: это было по любви. Приехав в Почаевскую Лавру, я была поражена необыкновенной красотой этой святыни и буквально влюбилась в монашество. Тут же побежала за благословением на иночество к одному из очень известных тогда духовников. Он скептически посмотрел на меня: наверное, одета была как-то не так, слишком по-светски, выглядела несерьезно. Да и совсем юная была на тот момент, еще несовершеннолетняя. Но, подумав, возможно, помолившись, благословение свое он дал.
Приехав в Киево-Покровский монастырь, я все еще испытывала сомнения, которыми поделилась в разговоре с игуменией: «Может быть, сначала окончить институт?» Матушка настоятельница убежденно сказала: «Нет, оставайся в обители».
Я точно так же безоговорочно исполнила ее волю и об этом никогда не пожалела.
Хочу привести несколько примеров из истории. Многие знают игумению Иулианию (Каледу). Она из очень известной, я бы даже сказала, знаменитой семьи. Отец ее, протоиерей Глеб Каледа, был одним из первых тюремных священников еще со времен СССР. Ученый-геолог, профессор, доктор наук, он был глубоко верующим человеком, тайно принявшим сан в период разгула богоборчества.
Глеб и Лидия Каледы
В молодости он колебался, какой избрать путь: принять монашество или жениться. Его духовником был архимандрит Иоанн (Вендланд, впоследствии митрополит Ярославский и Ростовский). Даже не при личной встрече, а в письме Глеб спросил благословения, как поступить (из-за дальности расстояния они не могли тогда встретиться). Отец Иоанн благословил жениться и объяснил, почему.
Я читала это письмо… Вы знаете, людей с таким ходом мыслей, такой логикой, такими высокодуховными рассуждениями сейчас не часто встретишь. Меня, читающую те строки через полвека после написания, они просто поразили: насколько глубокие были приведены аргументы. И мало того, что отец Иоанн дал благословение создать семью, он указал имя конкретной девушки! Глеб с детства дружил с ней, любил ее как сестру и жениться на ней вовсе не думал.
Но брак состоялся. И это была прекрасная, совершенно изумительная семья! У них родилось шестеро детей — все пошли по церковному пути. Матушка Иулиания, их младшая дочь, ныне игумения. Несколько сыновей стали священниками, другие — учеными. Отец Глеб и матушка Лидия в браке очень любили друг друга, о чем свидетельствуют, в частности, их письма, наполненные необыкновенной нежностью.
П.А.Флоренский и А.М.Флоренская. Цифровая печать со стеклянного негатива. На обороте оригинального отпечатка надпись П.А.Флоренского: «Дорогой маме от Анны и Павла». Сергиев Посад, 28 марта 1911
Еще один интересный пример. Отец Павел Флоренский — знаменитый ученый, богослов, мученик, расстрелянный в 1937 году. Он также в молодости терзался вопросом, жениться ему или избрать путь монашеского служения. И решение дилеммы также переложил на плечи духовника. Странно, не правда ли? В таком важном деле люди полагались на умозаключение другого лица…
Духовником его был епископ Антоний (Флоренсов) — высокоавторитетный старец, под духовным окормлением которого находилось множество людей из самых разных слоев общества, многочисленные представители интеллигенции. И он деликатно даже не благословил, а скорее посоветовал Флоренскому жениться и тоже объяснил, почему. Ведь отец Павел был пламенный, горящий, всему отдавался до конца. И духовник, зная его, увидел, что этот огненный темперамент, возможно, помешает исполнению монашеских обетов. По благословению владыки отец Павел избрал себе в супруги очень простую девушку, и брак был великолепный: родились прекрасные дети, семья была очень дружной. Письма отца Павла матушке из заключения поражают высотой любви, которой их отношения буквально пронизаны.
Монахи и блуд
— Но есть ведь примеры и обратного, и лично я знаю таких несколько. Когда брак по благословению оказывался несчастливым и распадался. Когда уход в монашество по благословению духовников приводил к печальным последствиям. Почему в каких-то случаях благословение «не срабатывает»?
— Да, случаи нарушения монашеских обетов бывают. Знаю одного архимандрита, даже настоятеля монастыря, который оставил монашество, священный сан и женился. До этого он окончил семинарию, был человеком богословски образованным. Он возглавил новый монастырь и строил обитель, вкладывая всю душу и сердце. Но встретилась на его пути женщина, которая была спонсором, жертвовала на обитель средства… Частое общение с ней привело сначала к блудному падению, а затем и к браку. При этом сейчас своим друзьям он открыто говорит, что совершил огромную ошибку, оставив монашество, и очень об этом сожалеет.
Еще случай, о котором знаю не понаслышке. Девушка ходила к одному иеромонаху на исповедь, у них завязались тесные отношения, закончившиеся блудом. Он впал в уныние. Правящий архиерей, человек мудрый и рассудительный, не лишил его сана, но перевел из города в далекий монастырь. Прошло время, человек до сих пор в монашестве. Более того, я заметила, что он стал более опытным в решении довольно сложных житейских вопросов, потому что, как говорится, «за одного битого двух небитых дают».
А осудить монаха легко… Люди считают, что раз надел черные одежды, значит, уже свят. Однако понять сложности иноческой жизни очень непросто. И те монахи, которые прошли через духовные падения, сердечно раскаялись и остались верны своему выбору, как раз умеют и другим помогать врачевать тяжелые духовные недуги.
Ведь что главное в Церкви? Быть верным. Совершил ошибку, пал — встань, не отчаивайся! Святые отцы говорят, что любое падение, любой грех, кроме греха Иуды — самоубийства — получит прощение от Господа через покаяние.
Когда в советское время большевики огнем и мечом прошлись по нашей Церкви, многие монашествующие оказались в миру. Я знала и матушек, и священников, вынужденных в те годы вести мирской образ жизни, чтобы выжить в нечеловеческих условиях. Они устраивались на работу, женились, но в глубине души всегда оставались монахами.
Среди сестер нашей обители была одна инокиня, которая после закрытия монастыря в 1961 году вышла замуж. Брак был недолговечным, неудачным, как всегда у монахов. Как только обитель в 1992 году вновь открылась, она тут же вернулась. Инокини еще не дают обетов — тем не менее, она считала, что совершила тяжкий грех, и глубоко в этом раскаивалась. Впоследствии приняла монашество и была очень мудрой, высокодуховной старицей. Благостной, очень смиренной. Многие сестры приходили к ней за советами.
Игумения Серафима с сестрами Одесского монастыря. http://mihalovskiy.church.ua
Снял с головы епитрахиль и стал бить
К сожалению, иные монахи гордятся тем, что они «не такие, как все». Подобную немощь я лично встречала. Так, одна пожилая сестра, с молодости жившая в монастыре, говорила про мирских женщин не иначе как «бабы» — с нескрываемым чувством презрения. Я постоянно спорила, возражала: «Матушка, это неправильно. Вы берете грех на душу». Но вот такая гордыня в ней жила. А те монахини, которые прошли через мирские искушения, наоборот, были очень смиренными, считали себя недостойными монашеского звания.
— Кстати, подобным нескрываемым презрением люди церковные, особенно в священном сане, очень часто отталкивают от Церкви тех, кто только ищет свою дорогу к Богу…
— Да, проблема есть…
Приведу пример, который поразил меня до глубины души. Как-то мирская женщина, с которой мы много лет общаемся, поехала в один известный монастырь, чтобы испросить духовного совета. Ей нужно было выговориться, получить утешение, потому что с ней произошла действительно ужасная история. Человек, которого она сиротой приняла в семью, воспитала с малых лет, зверски убил ее родную мать. Женщина никак не могла его простить и поехала на исповедь.
Священник, конечно же, ответил, что прощать нужно даже врагов. На что она с болью возразила: «Как простить убийцу своей матери?» Батюшку такой ответ ввел в гнев. Вместо послушания — пререкание! «Он снял с моей головы свое полотенце (так она назвала епитрахиль), стал бить меня по голове и повторять: “Как ты смеешь ослушиваться духовника?!”»
Быть может, он не бил ее, а тыкал в голову пальцем, пытаясь вколотить свои слова, словно гвозди, в эту «непокорную» душу. Но после такого «вразумления» она приехала ко мне страшно расстроенная. Я посоветовала ей пойти на исповедь к священнику, которого хорошо знала, опытному, мудрому. И батюшка нашел нужные слова. В конечном итоге моя знакомая смогла отпустить эту ситуацию, нашла в себе силы простить.
К сожалению, некоторые священнослужители считают свои наставления буквально заповедями Божьими. Знаю настоятельниц, которые втолковывают сестрам, что каждое их слово — свыше, от Самого Бога. Прямо-таки папская непогрешимость, как в Ватикане. И это не просто наши ошибки, так сказать, профессиональные огрехи. Такая внутренняя авторитарность — свидетельство гордыни, как учат святые отцы. По-светски говоря, в такой душе гнездится комплекс неполноценности, восполняемый внешним диктатом над церковными овцами. Мы забываем слова Спасителя, что Его служитель должен быть всем слугой, ни в коем случае не господствуя над стадом.
Игумения Серафима (Шевчик)
Батюшка разрулит?
— Как в стремлении получить благословение на какой-то жизненно важный выбор не впасть в это заблуждение и не попытаться переложить ответственность на таких же, как мы сами, обыкновенных людей, пусть и в священном сане?
— Проблема серьезнее. Есть люди, которые могут сделать выбор самостоятельно и делают это с детства, всегда. А есть такие, кто всю жизнь будет нерешительным, станет искать, за кого можно спрятаться, на кого переложить свои неудачи. А неудач сейчас хватает — на работе, в семье, в построении карьеры, в следовании своим амбициям. Человек хочет чего-то, а не получает. Кто виноват? Весь мир, конечно же…
Проблем для духовников хватает. Хорошо, если лицо, облеченное в священный сан, соответствует своему назначению, живет по Евангелию, глубоко изучает духовную литературу, святых отцов. Но — парадокс! — иногда этого оказывается недостаточно. Звучит резко, однако факт остается фактом. Отчего?
Многие духовники — представители среднего и старшего поколений. А современные дети воспитываются совершенно не в тех идеалах, какие были еще 10, 20 лет назад. Сейчас все абсолютно размыто, полная бездуховность, вседозволенность. Человек стоит буквально на семи ветрах. Как в песне у Андрея Макаревича, которая так и называется — «Перекресток семи дорог».
Нынешняя молодежь с детства выпестована компьютером. Виртуальная реальность, из которой соткана их психика, со всеми своими далеко не виртуальными проблемами — терра инкогнита для духовников, которые, не имея подобного негативного опыта, совершают ошибки при окормлении такого пленника всемирной паутины.
Молодые люди приходят в духовные семинарии, в монастыри, но оказываются к этому не всегда готовы. Порой они не умеют держать слово, данное родным и близким, даже самим себе. Разболтанные, расшатанные, духовно они очень хрупки, ранимы. И врачевать их нужно, осознавая, что перед тобой цветок, возросший на ядовитой почве, еле-еле живой, который не в теплице вырос, а на перекрестке семи дорог. И если нужно указать на одну из них, то осознавая, что твоя воля элементарно может быть не выполнена. Не потому, что человек злостно ее нарушает, а потому, что просто не может следовать ей постоянно. Навязывая же свою волю юному существу, мы берем на себя полную за него ответственность. Но тогда и отвечать придется по полной программе! В первую очередь, перед Богом.
Если духовник дает послушание, особенно то, которое призвано повлиять на судьбу подопечного, он должен очень хорошо изучить свое духовное чадо, знать его буквально наизусть и точно прогнозировать, во что все это выльется. И молиться день и ночь: раз уж дал послушание, теперь проси Бога, чтобы все было хорошо. Возложил бремя человеку на плечи — неси теперь вместе с ним тяжесть этого креста. Только так можно, как учат святые отцы, получить благой результат.
Преподобный Серафим Саровский говорил, что учить других — словно бросать камни с колокольни, а выполнять самому то, чему учишь — носить эти камни на колокольню.
За неудачу ответят оба — и духовник, и духовное чадо
Конечно, есть старцы, окормляющие людей Духом Святым, благодать Которого они стяжали своей подвижнической жизнью. Их — единицы на миллионы страждущих душ. А псевдостарцев, увы, развелось немало…
— И все же, кто отвечает за неудачу, если мы поступили по благословению, а все пошло не так?
— Оба лица. Потому что духовник и духовное чадо связаны узами отцовства и сыновства. Как сын не может нести свой груз сам, без отца, так и отец не может груз ответственности возложить только на сына.
Если всё-таки судьба поломана, в результате своей или же духовника ошибки, если человек терпит крушение в житейском море, идет ко дну как «Титаник», не надо отчаиваться. Самое страшное — это уныние, безнадега. Тогда можно стать жертвой дьявола. Отчаяние — грех Иуды.
А мы должны помнить, что милосердие Божие безгранично, как и Его любовь. В океане этой любви никто не утонет. Вот почему духовное падение — это еще не «Титаник».
У апостола Павла сказано: «Восстань… и воскресни из мертвых, и осветит тебя Христос» (Еф. 5:14). Вот квинтэссенция спасения.
Недаром Церковь называет веру якорем спасения. Если, конечно, это вера не в человека, даже кажущегося святым, а в Бога. И Церковь наша умеет, пропуская через себя различные проблемы, подчас в очень сложных обстоятельствах вырабатывать в конечном итоге «чистый продукт» и сама не загрязняться. Такой удивительный организм у нее… Потому что ее Глава — Сам Бог.