Елена Кучеренко
— А знаешь, я им завидую, — говорила как-то моя знакомая Инга об еще одних наших общих знакомых — Сергее и его жене Дусе. — Свободные люди. Детей нет. Занимаются, чем хотят, ездят, куда хотят. Воля.
У Инги трое детей, все погодки. Активные, шебутные. У них с мужем давно уже один маршрут — дом-сад-школа-занятия-прогулки-прийти домой и упасть. Хотя и упасть часто не получается. Готовка, уборка, стирка, глажка. Иногда скандалы по причине усталости. Летом — затрапезная родительская дача. Все.
А я слушала ее и вспоминала слова, которые часто повторяет отец Евгений, когда я ему каюсь в своей собственной зависти:
— Лен, ты не знаешь, чему завидуешь. Не знаешь жизни этих людей. Но это их счастье для тебя может быть неподъемно. Оно тебя раздавит. Живи свою жизнь! Не смотри на других.
Впервые они встретились на кладбище
В первый раз батюшка сказал мне это 15 лет назад, когда я была беременна Варварой. Я тогда ныла, что у меня токсикоз, мне плохо, и вообще — все не так. Муж чашку за собой не помыл, а я еле ползаю. И мы поругались… Денег нет. Люди работают, развиваются, а я дома сижу… Все кругом такие светлые, православные, у всех все хорошо, а у меня тонкая душевная организация и никто меня не понимает. И завидую я, вон — Игорю с Дашей. Прихожанам отца Евгения.
Мне кажется, им многие завидовали. У них пятеро детей, а они такие красивые, радостные и… влюбленные. Как молодожены. Они ухаживали друг за другом. Помню, как Игорь как-то сорвал какой-то цветочек и протянул Даше. А она засмущалась, заулыбалась. Как девчонка. И расцвела — как тот цветок…
— Ты знаешь их историю? — спросил меня отец Евгений. — Нет? Иди — познакомься поближе. Благословляю…
И я познакомилась.
…И для Игоря, и для Даши это второй брак — очень счастливый. Казалось, Ангел раскрыл над ними свои крылья и охраняет от всяких бед. «И так было всегда», — думали многие.
Но познакомились Игорь с Дашей на кладбище. Их счастье, которому я завидовала, началось там — среди горя, боли и слез.
Игорь плакал на могиле своей первой жены Ирочки и все спрашивал:
— Что мне говорить нашему сыну?
Они поженились еще в институте, любили друг друга. И все вокруг их любили. Потом родился сын Илюшка и казалось, счастью не будет конца. И впереди прекрасная, полная света и радости жизнь…
— Я быстро, туда и обратно, — сказала Ира мужу. — Не скучай. Я люблю тебя!
Она бежала в детский сад за сыном. У него был день рождения, и дома его ждали подарки, шары, праздничный торт, любовь, тепло и счастье, которые будут всегда.
Через пять минут на пешеходном переходе Иру сбил насмерть пьяный водитель.
Игорь хотел покончить с собой. Но его спас прохожий.
Он пил на кухне ночами водку, когда Илюшка, копия Иры, ложась спать, плакал и спрашивал: «Где мама?»
И на следующий день шел на кладбище…
Даша тоже часто ходила на кладбище. Уставшая от жизни и боли девушка с огромными, выцветшими от слез глазами. Она приходила сюда к мужу Юре. Иногда приводила с собой их мальчишек-двойняшек. И вместе они ухаживали за могилой.
В зазнайку Дашку Юра влюбился в пятом классе. А она его разглядела только в 17 лет, когда тяжело заболела гриппом. Он приходил в больницу каждый день. Единственный из всех ухажеров. Через год они поженились.
Юра обожал свою жену. И то, что у них уже пять лет не было детей, его не смущало. Радостное известие о долгожданной беременности пришло почти одновременно с другим — страшным. У Юры обнаружили рак желудка.
Даша ухаживала за мужем. А он до последнего улыбался и говорил, что все будет хорошо. Двойняшки Вася и Ваня родились уже без него…
И для Даши, и для Игоря все тогда закончилось. Но там, на кладбище, познакомились их мальчишки — Илюшка, Вася и Ваня. И познакомили родителей. Через год отец Евгений их венчал. И сейчас у Илюшки и двойняшек Васи и Вани есть еще две сестренки — Наденька и Полина…
Нет, не все было просто. Игорь сначала пил, пропадал на несколько дней. Даша два раза лежала в неврологической клинике. Но со временем все наладилось. И тогда, в храме, глядя на них, светлых, окруженных толпой радостных детей, многие даже не предполагали, через что им пришлось пройти.
Да, они счастливы. И берегут свое счастье. Потому что знают, что оно зыбко и может закончиться прямо сейчас. И нужно ловить каждую его секунду.
Но скольким же людям мы завидуем, не догадываясь, как и чем они живут.
Светка в золотой клетке
Я завидовала Свете. Дочери — умницы, красавицы, ходят в элитные гимназии. Она сама — как модель. Всегда ухоженная, нарядная, отдохнувшая. Муж — какой-то топ-менеджер. Я его и не видела никогда. Машина у нее в цену, наверное, нашей квартиры. Няня, помощница по хозяйству.
Сама Света после замужества не работала никогда. Все ее дела, как мне казалось — это хорошо выглядеть и раздавать домашнему персоналу ценные указания. А еще места отдыха выбирать. Она с детьми — месяц в Париже, месяц — в Испании, зиму — на островах каких-то. А недавно девочки захотели сходить в кино и папа снял для них двоих целый зал. Ковид же.
Понятно, что так было не всегда. Когда-то мы со Светкой учились в одной школе, и завидовать тогда было нечему. Но потом она «взлетела».
— Везет тебе, Светка, — сказала я ей как-то по телефону.
А Светка, оказывается, хочет жить обычной жизнью и завидует своей домработнице Наталье. Наталья приходит домой уставшая, после уборки двухэтажной Светиной квартиры, а там, в маленькой двушке ее ждет муж — пенсионер. Он жарит ей котлеты и наливает чай с имбирем. Все, как она любит. И до поздней ночи они говорят.
А Света уже не помнит, когда они с мужем ужинали вместе. И когда он спрашивал, как у нее дела. Ему не до того.
Да и знает Светка, что есть у него другая женщина. Как-то попыталась устроить скандал, но муж пригрозил, что заберет детей. И живет она — красивая и ухоженная — в своей золотой клетке, и единственный человек, с кем она может поговорить по душам и поплакать — это домработница Наташа…
«Ты тоже меня вернешь?»
Многие завидовали Миле… А Мила, как оказалось, завидовала мне.
Она была очень хороша собой, всегда модно одета и, похоже, легкомысленна и самоуверенна. Мужчины у нее менялись с завидной регулярностью.
А еще она была чайлдфри. Пока мы, замученные мамы с беременными животами и дергающимися глазами, лазили по горкам и деревьям за своими неуправляемыми, перепачканными детьми, Мила, как специально, прогуливалась мимо нас со своими холеными собаками и бросала в нашу сторону полные презрения взгляды.
— Развела тут псарню, лучше бы ребенка родила, — неожиданно громко произнесла однажды какая-то нервная бабушка с внуком.
— Не ваше дело! — резко обернулась Мила…
…А потом она подошла ко мне в нашем храме. Я тогда очень удивилась.
— Это же вы всегда гуляете в парке со своими девочками?
— Я… А вы — с собаками…
— Я всегда смотрю на вас с дочками, на других мам и прямо любуюсь, — сказала она. — И завидую…
И мне захотелось провалиться сквозь землю. Потом мы долго говорили и она плакала.
Мила всегда хотела много детей. Первый муж бросил ее после двух замерших беременностей и диагноза «бесплодие». Второй и третий ушли по той же причине. Чтобы было не так одиноко, Мила завела себе щенка. А потом знакомые попросили ее подержать у себя их собаку, пока они делали ремонт. Так и оставили. А третьего пса Мила подобрала зимой на улице. Жалко стало.
Она решила взять ребенка из детского дома. Маленького, большого — не важно. Ей очень понравился шестилетний Коля. Но Колю Миле не отдали. Оказалось, что его мама не лишена родительских прав. И были еще какие-то проблемы с документами.
Потом появилась четырехлетняя Леночка. Девочку уже два раза брали и оба раза возвращали.
— Ты меня тоже вернешь? — спросила девочка.
— Не верну!
Но с удочерением Лены тоже случились какие-то сложности. Мила не стала уточнять.
— Но я буду за нее бороться.
Как сейчас, я не знаю, год назад Мила куда-то переехала.
В тот день она пришла в храм впервые в жизни.
— Мне просто некуда больше идти…
И как же я хочу, чтобы все у нее было сейчас хорошо… Чтобы та Леночка, наконец, назвала ее мамой и знала, что больше ее никто никуда не отдаст, чтобы встретила Мила мужчину, который станет отцом девочке. И чтобы играла она с теми тремя собаками. А потом случилось бы чудо и появился у Лены братик или сестричка. Так ведь тоже может быть? Правда?
«Ты встанешь, и мы поженимся»
Инга с тремя детьми завидовала Сергею и Дусе. Свободные, бездетные, вечно мотаются по каким-то санаториям. Могут себе позволить. А она — нет.
А у Дуси нет обеих почек. В 15 лет ей их удалили. Дважды врачи пытались подсадить хотя бы одну, но не удалось. Теперь, чтобы хоть как-то жить, Дуся должна была три раза в неделю делать гемодиализ. И так годами. Но в какой-то момент организм устал и уже не справлялся. Она умирала в больнице. Ела через гастростому и уже не вставала с кровати.
А Сергей приходил в больничный храм — пел на клиросе, помогал священнику, иногда ходил с ним по палатам к больным. Так он встретил Дусю. Сергею очень захотелось как-то ей помочь. Он начал навещать ее, приносил какие-то маленькие подарки, о чем-то рассказывал.
Однажды он пришел в больницу и увидел, что Дусина кровать пуста. И матраса нет. Так обычно делали, когда кто-то умирал.
Как обезумевший, он бегал по коридору и кричал: «Где? Где она?!..»
— Да все хорошо с твоей любимой, малахольный, — сказала, улыбаясь, старенькая санитарка. — В другой палате она.
«Любимой?» — удивленно повторил Сергей. А ведь и правда — любимая.
В тот же день Сергей сделал Дусе предложение. А на ее удивленный взгляд ответил: «Ты встанешь, и мы поженимся».
Через неделю Дуся попросила врачей убрать гастростому, и Сергей начал кормить ее с ложки. Он делал ей массаж затекших рук и ног и возил на коляске гулять в больничный сквер. И в церковь.
Однажды она встала и пришла в храм, опираясь на руку сияющего Сергея. А потом сама. Начала петь с ним в церковном хоре. Быстро уставала, но с каждым днем ей становилось все лучше.
Там же, в больничном храме, их и обвенчали. А вскоре Дусю выписали.
Ей так же приходится делать три раза в неделю гемодиализ. Но теперь с ней Сергей. Он заботится о ней. И любит. И она любит... И живет...
К удивлению врачей, которые только разводят руками.
Сергей и Дуся много путешествуют. Это правда. Естественно, по тем местам, где Дуся может делать свои процедуры. Ей по инвалидности положены путевки, и Сергей ее везде сопровождает. Детей у них нет, потому что у Дуси их быть не может.
Да, они счастливы. Но под силу ли Инге такое счастье?
«Никогда не чувствовала себя инвалидом»
А есть люди, которым никто не завидует. Кажется всем, что они должны быть очень несчастными.
Есть у меня хорошая знакомая. Наша прихожанка, Вероника. У нее детский церебральный паралич вследствие родовой травмы. С инвалидностью и ее супруг. У него тоже ДЦП. И у них трое детей. У средней, Танюшки — тяжелая умственная отсталость. А еще несколько лет назад она страшно обгорела. Вылила на даче в костер жидкость для розжига, и теперь лицо, руки, тело у нее в страшных ожогах и шрамах.
Вот посмотрит кто-нибудь на них — маму, которая медленно ведет за руку по улице свою особенную дочь — и обязательно посочувствует. Подумает: «За что им это? Такая боль…»
А я часто общаюсь с Вероникой и с удивлением понимаю, что боли-то никакой нет. Интеллигентная, образованная, интересная женщина. Из семьи дипломатов. Много лет жила за границей, закончила школу, институт. Потом вышла замуж.
— Тогда сайтов знакомств не было. Дала объявление в газету. Предложений пришло много. Даже грек какой-то обещал моей маме увезти меня в Грецию, жениться и вылечить.
Но вышла она за Алексея — разносчика газет с таким же, как у нее, диагнозом.
Старшая дочь уже работает, а еще прыгает с парашютом. Младший сын учится в музыкальном училище. Танюшка только — вечный ребенок… Но Вероника как-то сказала:
— Знаете, если в семье не родится больной ребенок, родители могут многого не понять об этой жизни.
Не знаю, что конкретно поняла о жизни эта семья, но я только один раз слышала, чтобы они жаловались — когда обгорела Таня. Но в такой ситуации любой бы переживал. В остальном это самые светлые, жизнерадостные и благодарные Богу и всем вокруг люди, которых я когда-либо встречала.
— Знаете, я никогда не считала себя инвалидом, — сказала Вероника. — Меня так воспитывали. Я всегда жила среди здоровых людей и никогда не чувствовала себя больной. Мой случай — он, наверное, не типичный… Я вообще всегда жила, как у Христа за пазухой. Никто никогда не говорил мне ничего обидного. Все меня всегда любили…
Вероника не раз предлагала мне помощь — сходить в магазин, присмотреть за детьми.
— Я сбегаю, вам же так трудно, — говорит она.
Мне трудно! Не ей!
Она часто делает моим девчонкам подарки, нарисовала для нас прекрасные картины и зовет к себе на дачу под Сергиев Посад. У них коты, собака и черепаха. И дома у них тепло и уютно. Я была…
Да... Люди смотрят на них со стороны и сочувствуют... А им можно было бы позавидовать, если бы зависть не была грехом.
Какой-то удивительной внутренней цельности Вероники. Или удивительным отношениям, любви в их семье.
Помню случай. Танюше уже восемнадцать лет, и ее нужно лишить дееспособности и оформить над ней опеку. Я тогда встретила Веронику в храме и она мне сказала, что родителям с инвалидностью могут не дать опекунство над детьми:
— Такие вот законы.
Я начала ее утешать, что все еще получится. Мы все за них помолимся.
— Да все нормально, — ответила она мне. — Просто странно. Я восемнадцать лет ее растила, а теперь вот не имею права. А оформить опеку над Таней для нашей семьи не проблема. У нас куча родственников…
Мне кажется — это огромное счастье, когда в семье взять ответственность за человека с инвалидностью — «не проблема». Когда не бросают слабого и не страшно смотреть в будущее. И стоит стремиться так воспитывать своих детей.
Но человек слаб… Он часто завидует «обертке». Если бы заранее знать, что под ней.
Поэтому прав отец Евгений — надо жить свою жизнь. Как вот эта Вероника. Как Сережа с Дусей. Как Даша с Игорем… Не смотреть, что там у других, а жить своей жизнью. Ведь только в своей жизни мы можем быть счастливы. Не в чужой. Только сегодня и сейчас.