«Их-то Господь – вон какой!» Поэтическая трапеза с Кибировым

Он сидит на стуле, всем своим существом обратившись в небольшую белую книгу в мягком переплете. Очки и стакан воды так и останутся стоять на книжной полке, не понадобятся. Больше часа без пауз и перерывов Кибиров не читает, он будто узнает голосом собственные стихи, входя в ритм поэтических строк.

«Греко- и римско-кафолические песенки и потешки» полностью посвящены пониманию Кибировым христианства.

– Книга посвящена моим чувствам, мыслям по этому поводу, – поясняет автор. – К сожалению, некоторые верующие сочли некоторые тексты из этой книги если не кощунственными, то грубоватыми и недостойными этой цели. Заранее прошу прощения у тех, кому так покажется. Могу заверить, когда я писал эти стихи, то был преисполнен чистого благоговения и отнюдь не собирался кого-то шокировать, обижать или оскорблять чувства.

Их-то Господь – вон какой!
Он-то и впрямь настоящий герой!
Без страха и трепета в смертный бой
Ведет за собой правоверных строй!
И меч полумесяцем над головой,
И конь его мчит стрелой!
А наш-то, наш-то – гляди, сынок –
А наш-то на ослике – цок да цок –
Навстречу смерти Своей…

Новый Завет, собрание ЖЗЛ, Честертон, Плутарх, Тацит, Льюис, Вернадский, подборка «Альфа и Омега»… множество самых разных книг на стеллаже под потолок в трапезной храма Живоначальной Троицы превращаются в мощную стену, еще важнее – в основание творчества поэта. Слушатели, их почти сотня, стараются не дышать, лишь изредка в голос смеются над забавными и меткими наблюдениями, дерзкими сравнениями Кибирова, но чаще молчаливо улыбаются, опасаясь нарушить атмосферу настоящей поэтической проповеди, которая разворачивается здесь и сейчас. Кибиров признался однажды, что гордится книгой «песенок и потешек». Не удивительно, ведь стихи, вошедшие в сборник, с их предельной пронзительностью, искренностью, невозможно не полюбить.

Замычал в ночи бессловесный вол:
«Слышишь звон в долине, мой брат осел,
Звон подков и ржанье коней?
Из волшебных стран, от края земли
К нам спешат волхвы, к нам скачут Цари
Поклониться Царю Царей!
Только раньше всех я, медлительный вол,
Поклонился Нашему Мальчику!

Эти строки «Из Дороти Сэйерс» – вовсе не перевод текста писательницы, которую в России знают как автора детективных романов и рассказов. «Это подражание замечательному христианскому мыслителю», – поясняет Тимур Кибиров. Сэйерс написала несколько пьес и эссе о христианстве, ее трактат «Разум Творца» переводила в свое время Наталья Трауберг.

Именно Трауберг было посвящено (написано к ее дню рождения) стихотворение «Их-то Господь – вон какой!» Именно Трауберг оказала большое влияние, по признанию Кибирова, на него лично, на его жизнь, стала живым примером сочетания искренней, без елейности, веры и высочайшей культуры. «Моя книга посвящена Наталье Леонидовне, которая оказала мне честь, читая и одобряя большинство этих текстов».

В одной из своих публикаций Трауберг рассказывает, как Дороти Сэйерс хотели дать ученую степень доктора богословия. Писательница отказалась от такой большой чести, объяснив решение тем, что проповедь может иметь воздействие лишь в том случае, если сама Сэйерс останется сугубо частным лицом. Опытом частного и честного размышления о вере, о Боге как раз и оказываются «поэтические трапезы», как называет их отец Алексий Уминский, своего рода агапы, дружеские встречи христиан, которые происходят после Божественной литургии в Троицком приходе. На этот раз проповедь читал Кибиров. В последний день Святок его поэтическое высказывание, личный опыт миросозерцания, по большому счету, интеллектуальный, оказался уместен и честен.

…И несут его ангелы к Богу в рай,
И Петр говорит: «Ну, входи, давай!»,
Но, блеснувши стеклышками пенсне,
Говорит Карамазов: «Позвольте мне
Самому решать, куда мне идти!
Мне противно в обитель блаженства войти,
Когда там, на земле, мученья одне,
Когда гибнут во страхе, в огне, в говне
Ладно б взрослые! – Дети! Они-то за что?!
Как Ты смотришь на это, Иисус Христос?..

В последние годы Кибиров выступает редко, да и стихи пишет тоже редко, сосредоточившись на прозе, романе «Генерал и его семья».

Однако его творчество, возникнув в юности и начав обретать черты в пору армейской службы, с каждым годом охватывало и охватывает все более широкий круг даже не проблем, нет, вопросов, которыми должно задаваться каждому мыслящему человеку.

Он давно и далеко ушел от описания советской, постсоветской действительности, он и современную действительность не столько описывает, сколько обозначает со свойственной ему наблюдательностью, возможно даже горечью, обнаруживая в том числе кризис общественных идеалов. «Очень живо и как-то по-новому», – перешептываются в зале. Так и есть, Кибиров снова и снова озвучивает за всех нас в своих строках то, о чем душа не молчит.

Пусть же в сердце своем всяк сущий бедняк
Возопит во мраке примерно так:
– Не суди, не суди по моим грехам!
Не суди по глупым словам!
Пастырь добрый, снеси к своему Отцу
Обезумевшую овцу!
И хоть шерсти клок – всего ничего –
Сохрани для предвечной пряжи Его
От дурного раба твоего!

В одном интервью Кибиров признался, что в наш далеко не книжный век у поэта не может быть славы. Нет, он не признался в том, что поэт не нужен, скорее отметил, что независимо от мастерства и таланта, славы, которой гремели поэты в 60-80-е годы, достичь невозможно, мол, общественное внимание отвлечено от поэзии. Но прочтя последнее стихотворение, закрыв книгу, подняв глаза на собравшихся и смущенно улыбаясь под грохочущие аплодисменты, тут же слышит: «Прочтите, пожалуйста, “Юнкера Шмидта”». «Охотно… да, я его пропустил».

Потом он читает еще и еще. Все хохочут над поэмой «Кара-барас» – опытом интерпретации классического текста… У слушателей лишь один вопрос:

– Вам не мешают наши аплодисменты? (Они каждый раз и правда прерывают незримый ритм стихов.)

– Мне необыкновенно приятно и лестно, что вы так хлопали, потому что это автору нисколько не мешает, а только помогает.

Видео: Виктор Аромштам