Не случайно именно Евангелие от Матфея содержит Нагорную проповедь, которая отличается от всех прочих новозаветных текстов, прежде всего, тем, что в ней Иисус формулирует герменевтические принципы, на которых Он строит Свое толкование Торы[1]. Не упраздняя ветхозаветное законодательство, Иисус предлагает такую систему нравственных координат, в свете которой ветхозаветная нравственность приобретает иное звучание: отныне даже десять заповедей Моисеевых должны прочитываться в свете Нового Завета[2].
Существует мнение, достаточно широко распространенное в современных исследованиях Нового Завета, о том, что Иисус соблюдал иудейские обычаи и объяснял Своим ученикам-иудеям истинный смысл иудейского закона. Однако со временем, когда Церковь порвала с синагогой и встала на анти-иудейские позиции, христианские авторы вложили в уста Иисуса ту критику иудейского закона, которая в действительности не была для Него характерна[3]. Это мнение основывается на той же презумпции недостоверности евангельских повествований, на которой многие современные ученые строят свою аргументацию в защиту необходимости отделения «исторического Иисуса» от «Христа веры», созданного Церковью.
«Не думайте, что Я пришел нарушить закон или пророков»
Художник Джеймс Тиссо. Нагорная проповедь
Слова «не думайте» переводят стрелку с учеников как основного адресата Нагорной проповеди на более широкий круг слушателей. Отметим аналогичную конструкцию в другом изречении: «Не думайте, что Я пришел принести мир на землю; не мир пришел Я принести, но меч» (Мф. 10:34).
Терминологическая пара «закон и пророки» указывает на значительную часть Священного Писания, которое нам известно под именем Ветхого Завета. Термин «закон» указывает, прежде всего, на «повеления, постановления и уставы, которые изрек Моисей сынам Израилевым» (Втор. 4:44). В широком смысле «закон» — это вся совокупность культовых установлений, нравственных предписаний и гражданских законов, содержащихся в Пятикнижии Моисеевом[4]. Под «пророками» понимаются Книги Иисуса Навина и Судей, 1–4 Книги Царств, а также все книги пророков, за исключением Даниила. Только эти книги читались на богослужебных собраниях в синагоге (прочие библейские книги не читались, а псалмы пелись в качестве молитв)[5]. К этому собранию книг слушатели Иисуса относились с особым почтением, так как в них было изложено откровение, полученное израильским народом непосредственно от Бога через Моисея и других вестников, которых Бог ему посылал.
Помимо письменной Торы, существовала еще устная Тора — совокупность преданий и толкований Торы в устной традиции. В эпоху, когда устная традиция была основным передатчиком информации и большинство людей не имело доступа к письменным текстам, толкования в сознании людей часто смешивались с самим текстом, становились неотделимы от него. В синагогах, слушая раввинов, люди усваивали предписания закона Моисеева вместе с их толкованиями. В Иерусалимском храме толкованием закона занимались священники, в чьих руках в значительной степени сосредотачивалась власть интерпретировать конкретные предписания закона[6].
Этот важный фактор надо учитывать при рассмотрении высказываний Иисуса, относящихся к закону Моисееву. Предписания закона Он иногда цитирует буквально, по письменному тексту, а иногда в пересказе. Его критика закона Моисеева иногда касается предписаний закона, как они зафиксированы в письменном тексте, а иногда имеет в виду интерпретацию этих предписаний в устной традиции — в том «предании старцев» (Мф. 15:2), которое нередко становилось объектом Его обличений.
Итак, Иисус прежде всего защищает Себя от обвинений в том, что Он разрушает закон: Он пришел не разрушить (καταλÚω) его, но исполнить (πληρÒω). Последний термин можно понять в том смысле, что Иисус намеревается воплотить в жизнь то, что было начертано в законе. Однако более убедительное толкование вытекает из более точного перевода этого термина, означающего не столько «исполнить», сколько «восполнить»: Иисус воспринимает закон Моисеев как базис, на котором Он будет строить Свою нравственность, как отправной пункт для Его собственного учения, призванного обновить и расширить ветхозаветные установления. Если «закон и пророки» были обращены к конкретному народу, то проповедь Иисуса адресована всему человечеству: одно это требует радикальной ревизии заповедей Моисеевых, их обогащения и универсализации.
Именно в таком смысле понимает слова Иисуса Ириней Лионский. Полемизируя с еретиком Маркионом (II век), считавшим, что Иисус упразднил ветхозаветные установления, а потому предлагавшим выбросить данный стих из Евангелия[7], Ириней говорит о том, что Христос «не разрушил, но распространил и восполнил» заповеди закона. Учение Иисуса содержит «не отрицание и разрушение прежнего», «но восполнение и расширение». Закон, «будучи дан для рабов, обучал душу посредством внешнего телесного, как бы узами привлекая ее к повиновению заповедям, дабы человек научился служить Богу. Слово же освободило душу и научило чрез нее очищать и тело». Все естественные заповеди, говорит Ириней, являются общими для христиан и иудеев: «У них получили они начало и происхождение, а у нас приращение и восполнение»[8].
Художник А.Н. Кошелев
«Доколе не прейдет небо и земля»
Слова «доколе не прейдет небо и земля» отсылают к концу истории. Иисус часто говорил ученикам о том, что миру придет конец: этому посвящен целый ряд Его притч, а также одно из последних наставлений, произнесенное на горе Елеонской (Мф. 24:3–51). В этой речи Он, в частности, сказал: «Небо и земля прейдут, но слова Мои не прейдут» (Мф. 24:35). Что означает это изречение и как оно соотносится с тем, что Иисус в Нагорной проповеди говорит о значении закона и пророков?
Думается, это изречение представляет прямую параллель к рассматриваемому фрагменту Нагорной проповеди. В Нагорной проповеди Иисус говорит о том, что «доколе (›ως) не прейдет небо и земля, ни одна иота или ни одна черта не прейдет из закона, пока (›ως) не исполнится все». Дважды употребленное слово ›ως (один раз переведенное как «доколе», другой раз как «пока») указывает на то, что два события произойдут одновременно: конец неба и земли и исполнение закона. Таким образом, закон продолжает свое действие до конца неба и земли, но его действие не простирается за пределы этого события. Напротив, слова Иисуса «не прейдут» даже после того, как прейдут небо и земля.
В этом, как нам кажется, и заключается наиболее существенная разница между законом Моисеевым и тем законом, который преподает Иисус Своим ученикам. Закон Моисеев имеет ценность исключительно в перспективе земной истории: после окончания этой истории он утратит актуальность. Закон, установленный Иисусом, не имеет ограничения во времени: он адресован земным людям, но имеет абсолютную, вневременную ценность. Он соединяет время с вечностью, историю с метаисторией. Грань между земным бытием человечества и Царством Небесным здесь полностью стирается.
[1] Betz H. D. Essays on the Sermon on the Mount. P. 39.
[2] Ср.: Cullmann O. Christ and Time. P. 226.
[3] См., например: Эрман Б. Искаженные слова Иисуса. С. 262.
[4] Reisinger E. C. The Law and the Gospel. P. 49–54; Childs B. S. Biblical Theology of the Old and New Testaments. P. 532.
[5] Meier J. P. Law and History. P. 71.
[6] См.: Meier J. P. A Marginal Jew. Vol. IV. P. 27–30.
[7] См.: Тертуллиан. Против Маркиона 5, 14, 14 (CCSL 1, 708). Рус. пер.: С. 541.
[8] Ириней Лионский. Против ересей 4, 13, 2–4 (SC 100. P. 528–534). Рус. пер.: С. 347–349.
Книгу митрополита Волоколамского Илариона «Нагорная проповедь» можно приобрести в магазинах: