В культурном центре «Покровские ворота» в рамках презентации первого номера приложения к официальному изданию Русской Православной Церкви «Журнал Московской Патриархии» — журнала «Храмоздатель», посвященного вопросам проектирования, строительства, реставрации и содержания храмов, состоялась конференция «Богословие образа, литургические искусства и новые технологии».
Что такое «Храмоздатель»?
Новое издание представил ответственный редактор ЖМП Сергей Чапнин.
Сергей Чапнин
-Несколько лет назад, когда мы думали, как будет развиваться официальный журнал Русской Православной Церкви, мы пришли к тому, что такой журнал без специализированных приложений невозможен. То, о чем мы не можем говорить на страницах «Журнала Московской Патриархии» в силу его достаточно широкой направленности, но представляет интерес для церковной аудитории, должно находить отражение на страницах таких изданий.
«Храмоздатель» — одно из четырех запланированных приложений — задуман два года назад. Выходить он будет четыре раза в год, а распространять его будут частично среди настоятелей — подписчиков ЖМП (бесплатно), частично — в экспертном сообществе, частично — в магазинах издательства Московской Патриархии.
Нужна площадка
«Нулевой» номер вышел в июле и сразу вызвал резонанс среди иконописцев и искусствоведов: они заметили, что недостаточно говорить только об архитектурно-строительных и реставрационных проблемах, оставляя за скобками убранство храма.
-Со второго номера мы расширим проблематику издания, — пообещал Сергей Чапнин. — Мы введем в него раздел или даже несколько разделов, посвященных литургическим искусствам — тому, что связано с убранством храмов.
Основной мотив как для создания журнала, так и для проведения конференции — отсутствие дискуссионной площадки, отсутствие обобщения опыта строительства храмов за последние двадцать лет, отсутствие среды, в которой могла бы происходить дальнейшая разработка стиля…
Не видим будущего…
Церковное искусство не просто отстает от времени — оно и не стремится его догонять, к такому неутешительному выводу пришел Сергей Чапнин.
-Если мы говорим и об архитектуре, и о церковных искусствах в целом — мы не перешагнули рубеж XXI века. Мы находимся в прошлом, может быть, немножко осознаем настоящее, но, безусловно, не видим будущего.
Между тем, необходимость актуализовать церковное искусство назрела в первую очередь в столице — не имеющая аналогов не только в России, но и во всем христианском мире программа «200 храмов» поставила вопрос том, каким будет лицо города и, следовательно, самосознание москвичей.
Церковь не может без современной культуры
Но проблема стоит еще более широко.
Сергей Чапнин и прот. Дмитрий Юревич
-Мне бы хотелось достучаться до настоятелей храмов, архитекторов и строителей, работающих в регионах, — поделился планами Сергей Чапнин. — Пробудить интерес к церковному искусству у молодежи. У нас нет журнала, посвященного православной культуре в контексте современной России. Мы видим очень сложную ситуацию в том месте, где была возможность встречи церковного и современного актуального искусства. То, в каких формах она происходит — трагедия.
Именно в этой связи и необходимо начать диалог друг с другом — имея разногласия, но объединившись в главном.
-Церковь не может без современной культуры, — высказал ответственный редактор смелую мысль. — Если Церковь всегда современна, то церковная культура тоже всегда современна. Жить во вчерашнем дне — страшная опасность. Жить в сегодняшнем дне и смотреть в завтрашний — без дискуссии невозможно.
В поисках эталонов
Еще одно направление работы — попытка определить некоторые эталоны в церковной архитектуре и церковном искусстве сегодня.
-Нам нужны образцы, на которые ориентироваться, и мы должны уметь объяснить, почему именно на эти образцы мы рекомендуем ориентироваться.
Впрочем, это тоже поле для дискуссии, а не попытка навязать какое-то видение сверху. «Здесь возможна жесткая критика», — утверждает Сергей Чапнин.
Где обсуждать материалы
В заключение Сергей Чапнин представил выпускающего редактора издания — Евгения Мурзина, а также предложил читать журнал и участвовать в обсуждении материалов.
Электронная версия «Храмоздателя» расположена по адресу e-vestnik.ru/hram — там будут публиковаться и уникальные материалы.
Ужасы актуального искусства
Первая панельная дискуссия, в которой участвовали архитектор протоиерей Андрей Юревич, главный архитектор Товарищества реставраторов Андрей Анисимов, архитектор протоиерей Константин Камышанов (клирик Спасо-Преображенского монастыря г. Рязани), старший преподаватель Государственного университета по землеустройству Александр Головкин (также архитектор) и автор книги «Антиискусство», генеральный директор компании «Имидж дизайн групп» Андрей Яхнин, была посвящена храмовой архитектуре. Однако первый же доклад вывел беседу из регламента.
Протоиерей Андрей Юревич, потрясенный (в плохом смысле слова) силой актуального искусства, поделился своими впечатлениями от идеологии выставки «Духовная брань», прошедшей на «Винзаводе». Почти все время, предоставленное для доклада, отец Андрей цитировал идеологов выставки коллекционера Виктора Бондаренко и Романа Багдасарова.
-Бондаренко взахлеб давал интервью на BBC и радио «Свобода», в котором утверждал, что Андрей Рублев со своей Троицей — актуальный художник XV века. Симон Ушаков со своими живоподобными образами — актуальный художник XVII века, а некая Евгения Мальцева, молодая девица, якобы из благочестивой старообрядческой семьи, которая и была выставлена со своими «иконами», навеянными образами Pussy Riot — актуальный художник XXI века, — не скрывая ужаса, пересказывал отец Андрей. — «Я понял, что не живу в православной стране, что православие в РПЦ — не христианство, что Церковь не имеет представления о Новом Завете. Я увидел Троицу в черных масках… »
Неудивительно, что отец Андрей испытал шок — видение бывшему коллекционеру икон явилось поистине устрашающее, с таким — то ли к экзорцисту, то ли к психиатру.
Не меньшее впечатление на священника произвел манифест современного сакрального искусства культуролога Романа Багдасарова: «В XX веке в иконе ничего не происходит. Иконы прошлого не вполне отражают догматы… Мы возвращаем дух творчества в христианское искусство… Икона должна быть освобождена от рудиментов рабовладельческого строя, феодализма, мракобесия…» и т. д.
(В ходе дальнейшей дискуссии руководитель мастерской «Феофания» Константин Бенедиктов процитировал того же Багдасарова: оказывается, с его точки зрения три осужденные участницы панк-группы вообще являются иерофанией (явлением) Троицы. Остается только поинтересоваться, почему принижен героический подвиг двух не пойманных девушек и занимают ли они какое-то место в этой иерофании, а кроме того, пожелать культурологу доброго здоровья.)
Константин Бенедиктов
Враг в городе
-Пока мы обсуждаем, что такое современное христианское искусство, имеет ли оно право на существование — враг уже в нашем городе, он развешивает флаги, раскрашивает дома и устанавливает свои правила движения, — подвел итог отец Андрей. — Если мы будем только защищаться, как Патриарший совет по культуре называть это духовным терроризмом, ничего этому не противопоставляя — то мы проиграем.
Мы уже проигрываем на всех фронтах. Нам надо создавать свое искусство. Нам надо строить современные храмы, нам надо писать современные иконы и складывать мозаики, собирать музеи и выставочные залы. Нам надо занимать пространство. Потому что свято место пусто не бывает. Они заняли святое место.
Сергей Чапнин в ответ на доклад отца Андрея внес конструктивное предложение: создать рабочую группу и написать резолюцию конференции, по содержанию представляющую собой богословский ответ на манифест Багдасарова.
Рабочая группа была тут же и создана, так что соответствующая резолюция будет составляться и обсуждаться.
Счастливый архитектор Андрей Анисимов
Архитектор Андрей Анисимов, глава Товарищества реставраторов, эмоций отца Андрея не разделяет.
-Я человек темный, не знал об этой выставке, не знаю, кто такой Роман Багдасаров и считаю себя счастливым человеком. Они своей цели достигли — сделали себе пиар.
Андрей Анисимов
Свой доклад Андрей Анисимов посвятил созданию гильдии храмоздателей.
-Пролистывая интернет, задав в поиске запрос «современные храмы» или «новые храмы», я видел постройки, которые больше напоминали схемы храмов. Потом была выставка церковного зодчества в Манеже, где я увидел проекты этих храмов.
Выяснилось, что архитекторы-то работали хорошо — а вот воплощение их замысла оставляло желать лучшего. Это и подвело Андрея Анисимова к мысли, что храмоздатель — это не только архитектор, но и строитель, попечитель, который финансирует строительство, и т. д.
Как сделать дешевле и лучше?
-Надо создавать мощную команду, в которой будет продумываться храм до мелочей — с росписями, интерьерами, иконостасами, начиная с первых эскизов, с технологическими возможностями строителей, и заканчивая молебном на освящении.
Андрей Анисимов как раз и торопился на молебен в храм Веры, Надежды и Любови при детском онкоцентре на Ленинском проспекте, который удалось построить в таком соработничестве архитекторов, проектировщиков, резчиков по камню и других специалистов. При этом на строительство потрачено в два раза меньше, чем на любой храм из программы «200».
- Вера, Надежда, Любовь — храм с высоты детского роста (ФОТО) — храм, построенный мастерской Андрея Анисимова
Откуда ошибки?
Когда за строительство берутся не профессионалы (фирмы-проектировщики, не занимавшиеся храмовым строительством, строители, экономящие на материале, попечители и подрядчики, диктующие свои условия), работа разваливается, подчеркивает храмоздатель. Такие случаи распространены как раз в ходе выполнения программы «200 храмов».
Петр Кондратьев, Екатерина Шеко, Андрей Анисимов
Андрей Анисимов привел и наглядные примеры ошибок при строительстве: храм Покрова Пресвятой Богородицы в селе Глухово Нижегородской области (церковь в стиле XVIII века украшена низкокачественными мозаиками, интерьер и иконостас не соответствуют внешнему облику), очень красивый храм в честь иконы Божией Матери «Взыскание погибших» в Челябинске (мозаики не вписываются в архитектуру, делают его «псевдо»), а также церковь Усекновения Главы Иоанна Предтечи в московском микрорайоне Братеево (первый из двухсот, планировалось строить из обмазанного кирпича — строители взяли облицовочный кирпич, сэкономили на работах).
Все эти храмы строились по проектам команды Андрея Анисимова, но результат не оправдал ожиданий именно из-за того, что не существовало единого коллектива, работающего над храмом от эскиза до иконостаса.
Творчество как синергия
Архитектор протоиерей Константин Камышанов пошел дальше. Он настаивал на том, что храмы должны вписываться в современную городскую среду. Кроме того, напомнил он, архитектура — это творчество и, более того, собеседование с Богом — синергия.
Прот. Константин Камышанов
-Я очень четко чувствую, что Господь идет мне навстречу, — так описывает свой творческий процесс отец Константин. — Этот процесс богообщения очень важен. Когда мы занимаемся повторением прошлых авторов, я чувствую, что этот процесс нарушается. Если у тебя нет движения в душе — ты не архитектор.
Эстетические ошибки
Отец Константин назвал три основных типа «проколов» в строительстве храмов: градостроительный, технологический и пластически-семантический. Первые связаны с тем, что участники градостроительных советов зачастую не понимают, что такое среда, связи, видовые точки, силуэтные решения.
-Объект появляется не в поле, не на болоте, а в городе, — объясняет отец Константин. — На западе была культура вживления в среду. Мы же пытаемся генерировать утраченную старинную ткань в теле нового города… И в современном микрорайоне появляется храм «XIII века». Это как в костюме опричника ходить. Нонсенс. Эстетическая ошибка.
Функциональные храмы
Второй тип проколов — технологический — связан с непониманием задач конкретного храма. Их совершали и в прошлом.
-Создали Успенский собор в Киеве и сделали стратегическую ошибку — сакральный объем был окружен представительскими помещениями: где князь принимал послов, например. А архитекторы в Новгороде или Смоленске эту задачу поняли.
Сейчас решаются совершенно другие технологические задачи, подчеркнул отец Константин. Например, сейчас имеет смысл строить храмы-соты, чего раньше не было: умещать в одно строение крестильню, ризницу, библиотеку.
Нужно решать проблемы с кондиционированием.
Стало больше людей — собор, вмещающий три тысячи человек, если просто механически использовать старые проекты, будет высотой под сто метров.
Новый язык
Третий блок — пластика.
-Византийцы заставили светиться фигуры. Джотто — заставил светиться всю сцену. У Ботичелли фигуры парят. Последний пример — Тарковский пытался создать киноязык для передачи сакральной сущности. К его экспериментам сегодня даже никто близко не подходит. В архитектуре стоит задача построения такого языка.
Богословие для архитекторов
Еще одна проблема, обозначенная отцом Константином: «Архитекторам не хватает богословия, а богословам — архитектуры».
-Нам нужна площадка, где бы произошел этот синтез, — предлагает он. — Хотелось бы, чтобы ею стал журнал «Храмоздатель». Вместе с тем, был бы смысл в архитектурных институтах ввести хотя бы полугодовой курс храмоздательства, а в семинариях — хотя бы полгода архитектуры.
Купель на ассоциациях
Александр Головкин, старший преподаватель Государственного университета по землеустройству, посвятил свой доклад такой детали храма, как баптистерий и купель.
Александр Головкин
Баптистерий и купель, по его мысли, не только могут быть объектом творчества, но фактически не могут им не быть. Опыт баптистериев в Русской Православной Церкви давно утерян, что ни создавай — все будет новым.
Александр Головкин предлагает рассмотреть четыре формы баптистерия: «медное море», «могила», «крест», «потир». Каждая из них эстетически «работает» на ассоциациях: «медное море» — объект из ветхозаветного еще храма, резервуар для воды; купель «могила» — напоминает о крещении как образе погребения (такой баптистерий можно наблюдать в древнем Эфесе), купель в форме креста была распространена в древней Церкви и отсылает к сути христианства, купель-потир напоминает о центральном церковном Таинстве — Евхаристии.
Профанация?
Андрей Яхнин в своем докладе затронул важную проблему современного храмостроительства: важность личного религиозного опыта для храмоздателя.
Андрей Яхнин
-Только будучи верующим, церковным человеком, я понял, что в отсутствии личного литургического опыта занятие храмоздания — мертвое дело. Это профанация, даже если это делают грамотные архитекторы.
С этой проблемой тесно связаны два основных упрека строительному буму в Церкви последних двадцати лет.
-Научились золотить купола, а духовной жизни не прибавилось. Мне это кажется наследием нашего тяжелого прошлого последних ста лет. В первую очередь, это отразилось на нашей архитектуре. Архитектура — не просто схоластические определения «польза-прочность-красота», а живое отражение человеческого духа. По архитектурной ткани можно реконструировать смыслы даже ушедшей цивилизации. Как инкорпорировать храм в тот архитектурный кошмар, который в основном составляют наши русские города?
На этот вопрос у Андрея Яхнина ответа пока нет.
Ответственность за безвкусицу и зло от чиновников
-Второй упрек — Церковь архаична и держится за устаревшие каноны, надо идти в ногу со временем, приспосабливать архитектуру храмов под современную жизнь. Я в этом не уверен.
Проблема путей развития храмовой архитектуры, по мнению докладчика, вообще вторична. Первично — что и модернисты, и традиционалисты должны объединиться, чтобы хоть как-то успеть за ситуацией.
Он рассказал о впечатлениях об одном из монастырей, в котором идет активное строительство с чудовищным результатом. Здания выкрашены кислотно-зеленой краской, оставшейся от работ, висят фонари китайского производства, и помочь некому.
-Так везде, — уверяет Андрей Яхнин. — И мы за это несем ответственность. Наш долг этим заниматься.
Похожая трудность предстает в выполнении программы «200 храмов». Участки земли под храмы выделяются по остаточному принципу — такие, которые нельзя реализовать на коммерческой основе, проекты осуществляются поточным методом.
-По этому принципу все чиновничьи проекты и развиваются, и это серьезнее, чем теоретические рассуждения, — подводит неутешительный итог Андрей Яхнин.
Четыре проблемы современной церковной архитектуры
Основной тон дискуссии все-таки задала тема путей развития храмовой архитектуры. Дмитрий Сладков, член правления Благотворительного фонда преподобного Серафима Саровского, рассказал, что появилось намерение в рамках конкурса «Православная инициатива» выбрать лучший проект современного храма. Пока же планируется (в рамках той же «Православной инициативы») провести в ближайшее время круглый стол «Насущные проблемы современной русской церковной архитектуры», повестка дня которого тут же и была объявлена.
Дмитрий Сладков
-Четыре вопроса для обсуждения: «Богословское обоснование или богословская программа в сегодняшней практике церковного зодчества», «Включенность церковного зодчества современной России в русскую традицию и мировые архитектурные процессы», «Реставрация и восстановление разрушенных храмов как неотъемлемая часть процесса церковного строительства», «Современность церковной архитектуры: необязательное излишество или творческая задача?»
Храмовое богословие: Иерусалим
Тема «храмового богословия» получила развитие в следующих выступлениях: Петр Кондратьев, ректор православного гуманитарного института «Со-действие», напомнил, что существует богословие храмостроительства.
-Храм несет в себе символику Иерусалима (Гроб Господень, горнее место, жертвенник…), подобным же образом все города являлись образом Иерусалима. Путь современной архитектуры, которым она пошла на западе, после Второго Ватиканского собора — это путь творчества, в котором оставалось все меньше этой символики и все больше художника, архитектора. Там есть гениальные решения. Но когда мы занимаемся возрождением, мы должны помнить, что представляя новый проект, мы представляем русскую культуру. Храм должен быть узнаваемым знаком.
В погоне за стариной
Отец Андрей Юревич выразил противоположную точку зрения: не возрождение, а новаторство, не охранение, а реальная жизнь должны восторжествовать в русском храмостроительстве и всей церковной культуре.
Прот. Андрей Юревич
-Нельзя только в архитектуру вносить что-то современное. Церковь вообще должна пойти по пути современности. Мы пользуемся старым литургическим языком, старыми облачениями, чем старинней батюшка выкопает в ризнице ризу, тем он выше в глазах окружающих.
В этом смысле, даже работы талантливого архитектора Андрея Анисимова, считает отец Андрей — сказка и театр.
-Ну не приходили к Симону Ушакову и не просили: «Сделай нам Дионисия»! — уверен отец Андрей. — Не писал он Андрея Рублева, Дионисия и Феофана Грека. То же и в архитектуре. Где храм XXI века? Церковь — Богочеловеческий организм, и архитектура может быть воспринята как Богочеловеческий организм. Тут есть Божественная природа — семантика пространства, вертикально-горизонтальная ось, символ Царствия Небесного. А плоть человеческая — те формы, в которых она воплощается. Это уже может идти в новаторском ключе.
-Пока у нас главным девизом будет: «Русь Святая, храни веру православную!» — высказывает почти крамольную мысль отец Андрей, — мы никуда не двинемся. А мы должны идти вперед!
New Age или ширпотреб?
Вторая панельная дискуссия была посвящена наполнению храма.
Екатерина Шеко, завкафедрой иконописи ПСТГУ, представила презентацию современных храмовых экстерьеров и интерьеров.
Екатерина Шеко
Ее внимание, в частности, привлекла «Голгофа» — храм в Кемерововской области, построенный в холме.
Если внешний вид храма Екатерине Шеко показался интересным, то интерьер она подвергла критике.
-Меня потрясло несоответствие мысли архитектурной и очень примитивного исполнения. Эта приблизительная лепнина латунно-китайского производства — поражает. Если мы делаем снаружи такую оригинальную форму, то и внутри ее надо поддержать.
Другой пример такого несоответствия — Рождественский храм города Киева по проекту архитектора Валентина Исаака, вписанный в ансамбль элитного квартала.
(Петр Кондратьев в своем докладе также коснулся этого храма. С его точки зрения, это храм, подражающий не только христианским, но и индуистским и буддистским образцам, а потому соответствующий идеологии new age)
Андреевский монастырь: восторг и молитва
Зато внутреннее убранство надвратной церкви московского Андреевского монастыря эстетически совершенно. Там работали мастера Сергей Антонов и Ирина Зарон, и особой их заслугой Екатерина Шеко называет продуманность оформления пространства.
-В результате создано настоящее цельное произведение. Когда там находишься, даже если нет службы, невольно возникает восторг и молитва. Сделано искренне, талантливо и с любовью. Разница в тональности росписи иконостаса — тоже продуманы иконописцем. На стенах нет росписей, и это тоже работает на иконостас, потому что на него будет обращено внимание.
фото art-sobor.ru
Ответственность иконописца
Петр Кондратьев начал свой доклад с напоминания о догмате об иконопочитании:
Петр Кондратьев
— Седьмой Вселенский собор заповедал почитать икону наравне с Евангелием и Крестом. Евангелие — Слово Божье. Икона — воплощение слова в красках. В этом смысле, мы должны понимать ответственность иконописца: если он в эстетическом или богословском смысле солгал изображением, он солгал словом. Это ответственность на уровне Страшного суда.
-Архитектор должен продумывать свой проект от кирпича до розетки. До мелочей. До тканей в храме, — настаивает докладчик.
Ткани в храме — животрепещущая тема для Петра Кондратьева. В его вузе кафедра церковного шитья — старейшая в Москве. В храмах же очень редко придают значение единству облачений священнических и напрестольных, ткани на аналое, декоративных полотенец…
Уродливая икона?
Филипп Давидов, руководитель мастерской «Живая традиция», говорил об иконе и напомнил о забытой истине: икона, как элемент проповеди, вовсе не обязана быть красивой.
Ирина Языкова и Филипп Давидов
-Всем нужно, чтобы было также, красиво, как раньше. Но миловидность и красота в иконе — не главное. Огромное количество древних икон не просто некрасиво — они уродливы с точки зрения вкуса, воспитанного на Леонардо да Винчи и Рафаэле.
Напоминая о богословии иконы, Филипп Давидов обращает к первоисточникам:
-Я читал деяния Седьмого Вселенского собора — это детектив! Отцы обсуждают два качества икон: какие чудеса производят (это вне нашей компетенции) и какое впечатление и какую силу воздействия имеет то или иное изображение.
Фактически, по тому, как реагируют на икону люди, можно ввести термин «актуальное христианское искусство», уверяет докладчик.
Икона вообще не была украшением — это была речь.
-Человек купил себе айфон не потому, что ему требовались особые функции этого удивительного устройства, а потому что в этом сезоне были в моде белые телефоны. Так вот, мне кажется, дорогие коллеги, что мы очень часто занимаемся тем же самым. Выбираем стиль — цвет корпуса, технологию — пластик и металл. А могли бы приложить усилия к тому, чтобы заставить устройство выполнять тысячи разных нужных действий.
Работа иконописца и должна быть ближе к производству мобильников, а не копированию — проводит смелые аналогии Филипп Давидов.
-Икона была провокацией, — очевидно, что в иконописи много общего с современным актуальным искусством. — По тому, как реагируют люди, можно ввести термин «актуальное христианское искусство».
Но одно отличие колоссально.
-Иконописцы прошлого не собирались «делать искусство». Они передавали визуальное сообщение.
Екатерина Шеко, Андрей Анисимов
Храм создается в общине
Научный сотрудник музея современного искусства Анна Чукина увидела проблемы современного храмового искусства в неожиданной стороне: в общине, вернее, в ее отсутствии.
-Исторически последовательность была такой: сначала община, потом священник, потом церковное здание (недвижимость), а потом — спонсоры и благотворители, если они есть и нужны. Сейчас в огромном большинстве случае последовательность прямо противоположная: сначала спонсоры, потом недвижимость, потом священник, потом община, если она нужна.
Между тем, храм создается в общине.
-Церковный художник, в том числе и архитектор, — это член общины. Только община способна создать для себя специалиста. В этом смысле, можно говорить о церковном гражданском обществе — креативно-созидающей основе, на которой выступают все последующие степени и ступени.
Община же выращивает искусствоведа — человека, указывающего на ошибки художника.
«Нужны ли мы нам», или Еще раз о соборности
Ирина Языкова в шутку назвала свой доклад «Нужны ли мы нам?». (По окончании выступления Дмитрий Сладков переспросил ее, помнит ли она, что этот вопрос задавался в кабинете заведующего отделом Смысла Жизни НИИ ЧАВО, бывшего инквизитора Кристобаля Хозевича Хунты в повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу». Конечно, помнила!)
Ирина Языкова
Доклад посвящался соборности. Недавно, рассказала докладчица, в коломенской семинарии, где она преподает, произошел скандал: иконописцы палехской школы, расписывая новый храм, сделали ошибки в подписях — неправильно расставили титлы. На справедливое возмущение мастера отмахнулись: все равно эти титлы никто не читает.
А когда приехал архиерей, первое, на что он обратил внимание — это ошибки в надписаниях.
-А все из-за того, что забыли спросить у людей, которые тут же и преподают! — утверждает Ирина Языкова. — И это — один из миллионов случаев конфликтов. Очень важно не забывать и общину. Любое церковное деяние — соборно. Ни Патриарх, ни священник не могут просто взять и продиктовать. Хотя диктуют. Я уже выступала о том, что для церковного лексикона слова «заказчик» и «исполнитель» неприменимы. Священник, приход, монастырь — не заказчик, а такой же участник процесса создания храма. А иконописец, если он церковный человек, не может быть только исполнителем, как нельзя быть исполнителем молитвы.
Уже подводя итог конференции, Ирина Языкова вновь вернулась к теме соборности.
-Наконец-то собрались архитекторы и иконописцы! Мой пафос — чтобы, наконец, все объединились: те, кто преподают, и те, кто уже пишут, те, кто строят, и те, кто заказывают, строительство. Давайте эту встречу поддерживать!
Читайте также:
Храм каменный, купола фарфоровые
Где искать островки церковного искусства (+ ФОТО)