Иконы “Рублева письма” в Иосифо-Волоколамском монастыре

Преподобный Иосиф Волоцкий может быть назван одним из первых собирателей сведений о жизни прославленного иконописца Андрея Рублева и его икон. Основатель Успенского Волоколамского монастыря в своем сочинении “Отвещание любозазорным…”¹ донес до нас драгоценные воспоминания старца Троице-Сергиева монастыря Спиридона о созерцательной жизни преподобного Андрея. Особое отношение преп. Иосифа Волоцкого к Рублеву, претворявшему в живописи заветы преподобного Сергия Радонежского, подтверждает послание старцев Иосифо-Волоколамского монастыря Ионе Голове, в котором упомянуто, что на место основания обители в 1479 г. преподобный Иосиф принес несколько книг и четыре иконы, три из которых были написаны Андреем Рублевым². Следовательно, с этими иконами освящали место монастыря и его первую деревянную церковь во имя праздника Успения Богоматери. В Иосифо-Волоколамском монастыре по воле его первого игумена с момента освящения находились иконы Андрея Рублева, число которых в XVI в. возросло за счет вкладов.

Научный интерес к иконам Андрея Рублева в Иосифо-Волоколамском монастыре проявился в середине прошлого века. Его пробудили публикации текстов произведений преп. Иосифа Волоцкого, послания волоцких старцев и описи имущества Иосифо-Волоколамского монастыря, составленной в 1545 г. К этой теме обращались Д. А. Ровинский, В. Т. Георгиевский, А. П. Голубцов, В. Н. Лазарев³. Итоги исследований были подведены в статье 1958 г. Н. А. Казаковой “Сведения об иконах Андрея Рублева, находившихся в Иосифо-Волоко­ламском монастыре в XVI в.”⁴. Однако с некоторыми положениями этой статьи трудно согласиться, а ряд ее выводов представляется возможным уточнить и дополнить.

Н. А. Казакова неправильно прочла текст о вкладе иконописца Феодосия в древнем синодике Иосифо-Волоколамского монастыря. Эта рукопись многократно дополнялась. На ее листе 72 об., разрывая вкладную запись Феодосия, было приписано поминание “Оладьи Ондреева сына Клементева”, которое сделано другим почерком⁵. Исследовательница сочла, что в синодике утрачен лист и что на листе 73 сохранился обрывок записи вклада представительницы какой-то знатной семьи, давшей монастырю иконы Андрея Рублева, оцененные в двадцать рублей. Подобное толкование текста приводит сразу к нескольким недоразумениям: а) вклад сына Дионисия сводится в этом случае только к работе над стенописью и к покупке деревни; б) пропадает название этой деревни, которое читается в рукописи через перенос — “Су/дниково” (лл. 72 об.–73); в) прочтение “дала”, а не “далъ” вызвало появление мифической женщины, вложившей в Иосифов монастырь иконы Андрея Рублева⁶. Легенда об этой даме была повторена в статье В. Д. Кузьминой, в первом издании научно-популярной книги В. Н. Сергеева и в ряде научно-популярных статей⁷.

А. А. Зимин в своей монографии “Крупная феодальная вотчина” привел правильное прочтение вкладной записи Феодосия, но не отметил, что в научной литературе существует ошибочное мнение⁸. Мы считаем, что выводы А. А. Зимина убедительно подтверждает “Послание…” Иосифа Волоцкого Борису Кутузову, в котором упомянут вклад Феодосия иконами Андрея Рублева, стоившими двадцать рублей⁹. Анализ текстов описи 1545 г., “древнего” синодика и вкладных книг позволили нам сделать вывод, что в XVI в. в Иосифо-Волоколамском монастыре вклады иконами Андрея Рублева сделали только три лица: иконописец Феодосий (ок. 1503 г.)¹⁰, архимандрит Пафнутьева-Боровского монастыря Касьян (1526–1542 гг.)¹¹ и архимандрит Симонова монастыря Алексей Ступишин (1561 г.)¹². Где приобрели иконы Андрея Рублева эти лица, нам неизвестно, однако необходимо отметить, что у каждого из них была тесная связь как с Иосифо-Волоколамским, так и с московским Симоновым монастырем.

Иконописец Феодосий принимал участие в письме икон Успенского собора Иосифо-Волоколамского монастыря совместно со своим отцом Дионисием и братом Владимиром. Он выполнил роспись этого собора в 1503–1504 гг. и неоднократно приезжал в монастырь, так как был духовным сыном преподобного Иосифа¹³. Дионисий в 1467 г. расписывал собор Пафнутьева монастыря совместно с симоновским старцем Митрофаном, что подтверждает его старые семейные связи с Симоновым монастырем¹⁴.

Личность архимандрита Касьяна в настоящий момент интересует довольно широкий круг исследователей, так как он был связан с преподобным Иосифом Волоцким и свт. Макарием, митрополитом Московским. Проследить за судьбой этого человека чрезвычайно сложно. Почти все древние документы Пафнутьева-Боровского монастыря погибли в пожарах, и нет никаких сведений о том, кто возглавлял этот монастырь между 1488 и 1531 гг.¹⁵. В описи имущества Иосифо-Волоколамского монастыря 1545 г. назван архимандрит Пафнутьева-Боровского монастыря Касьян, вложивший в монастырь четыре пядничные иконы, и архимандрит Симонова монастыря Касьян, давший Иосифову монастырю две книги¹⁶. В этой описи отмечено, что икону Мисаила Конина архимандриту Пафнутьева монастыря Касьяну дал архиепископ Новгородский Макарий, а в рукописи “Слова постнические Исаака Сирина” сохранились пометы о “замышлении” ее архимандритом симоновским Касьяном и о вкладе этой книги в Иосифов монастырь по архимандрите Касьяне владыкой Макарием¹⁷. Круг монашеских имен ограничен и устойчив. Возможно, что в первой половине XVI в. жили как архимандрит Касьян Пафнутьевский, так и архимандрит Касьян Симоновский. Однако мало вероятно, что оба они в период 1526–1542 гг. оказались на покое в Иосифо-Воло­коламском монастыре, и что каждому из них помог сделать вклад новгородский архиепископ свт. Макарий. Мы предполагаем, что в разных частях описи 1545 г. упомянуто одно лицо. К такому же выводу независимо от нас пришел архимандрит Макарий (Веретенников)¹⁸.

Сейчас известны два источника XVI в., в которых Касьян назван родственником основателя Волоколамского Успенского монастыря. В житии преподобного Иосифа Волоцкого, составленном неизвестным, отмечено, что среди единомышленников преподобного, поддерживавших его идею об общежительном уставе в Боровском монастыре, были “сродники” святого: Касьян Младой и Ларион¹⁹. Это свидетельство подтверждает связь Касьяна с Пафнутьевым-Боровским монастырем, но не проливает света на его деятельность как главы этой обители. Составитель рукописи “Устав Церковный”²⁰ 22 раза ссылается на мнение архимандрита симоновского Касьяна и дважды называет его племянником старца Иосифа²¹. Такое тесное общение двух лиц, стремящихся записать особенности службы в Иосифо-Волоколамском монастыре, так как “…во уставе многыя вещи церковныа неизъявлены быша…”²², исключает возможность ошибки. Следовательно, можно с уверенностью говорить, что у преподобного Иосифа, кроме Досифея и Вассиана Топорковых, был еще племянник Касьян, который жил на покое в Иосифо-Волоколамском монастыре и скончался здесь около 1542 г. Бывший симоновский архимандрит не только запомнил, “как старец Иосиф певал”, но и воспринял от него любовь к образу хорошего письма. Он понимал значение живописи Андрея Рублева и взял на себя заботу о поврежденной иконе этого мастера. На вложенном им деисусе “в середках Спасов образ припись московская”²³, что свидетельствует о поновлении образа.

Третьим вкладчиком иконы Андрея Рублева был Алексей Ступишин. Он принял постриг в Иосифо-Волоколамском монастыре и в 1540 г. был уже соборным старцем. В 1550 г. Алексея Ступишина поставили архимандритом Симонова монастыря, который он возглавлял до 1556 года²⁴. Вклад в Иосифов монастырь, в который входил складень Андрея Рублева, архимандрит Алексей сделал в 1561 г.²⁵, но по описям монастырского имущества выявить этот образ не удалось.

Трудно принять выводы Н. А. Казаковой о количестве икон Андрея Рублева в Иосифо-Волоколамском монастыре. Следуя за В. Т. Георгиевским, исследовательница считала, что в первой половине XVI в. их было в монастыре девять²⁶. Нам представляется важным уточнить это мнение. В описи 1545 г. прославленному иконописцу начала XV в. приписали три Богородичные иконы и загадочный деисус, вложенный архимандритом Касьяном. Если исключить этот деисус, то в монастыре находилось только три иконы Богоматери, написанные Андреем Рублевым, около которых составители описи не отметили имен вкладчиков²⁷. Скорее всего эти три иконы были принесены Иосифом Волоцким. Еще раз напомним послание волоколамских иноков старцу Ионе Голове, в котором сказано, что кроме пятнадцати книг игумен Иосиф принес с собой на новое место “…четыре иконы, три Рублева письма Андреева”.

На этот текст обратил внимание уже в 1910 г. А. П. Голубцов²⁸. Он пришел к выводу, что Иосиф Волоцкий вынужден был подарить одну из своих трех икон письма Андрея Рублева князю Федору Волоцкому. Образ Богоматери из нового придела, про который в описи 1545 г. отмечено: “…икона образ Пречистые, пядница, кажут Рублева письма”, А. П. Голубцов считал вкладом какого-то неизвестного лица. Тексты жития преподобного Иосифа, на которые ссылается этот автор, не сообщают, какие именно иконы Рублева и Дионисия были отданы Волоцкому князю. В послании Б. В. Кутузову, неизвестном А. П. Голубцову, Иосиф Волоцкий с сожалением пишет: “Да поставил у меня Феодосий иконник иконы Ондреева письма, промена им двадцать рублев. И князь Федор сам приехал в монастырь, да не поехал с монастыря, доколе икон не взял”²⁹. Следовательно, монастырь откупился от волоцкого князя вкладом иконника Феодосия, а иконы, которые принес на место нового монастыря Иосиф Волоцкий, оставались в монастыре, и, вероятно, были общей собственностью его единомышленников, ушедших из Боровска на Волок.

В описи 1545 г. только про одну икону Богоматери Одигитрии, написанную Дионисием, отмечено: “…А пришел с тою иконою Иосиф старец на место се”³⁰. Скорее всего, это была келейная, моленная икона преподобного, которую только после его смерти поставили в “малом” приделе Успенского собора. Три Богородичные иконы Андрея Рублева, с 1479 г. находившиеся в соборе как монастырская собственность, подобной пометы не имели. Следовательно, такой древний и авторитетный источник, как послание волоцких старцев Ионе Голове, дополняется сведениями описи 1545 г. о четвертой иконе, освящавшей начало монастыря, — о Богоматери Одигитрии, созданной Дионисием.

Из трех Богородичных икон Андрея Рублева в 1545 г. большое значение в интерьере имела только одна, стоявшая в киоте на особо почетном месте, “…на левой стороне у дверей у царских икона пречистые Богородицы Одигитрия Рублева письма облажена серебром и золочена”³¹. Этот образ имел богатый приклад из семнадцати серебряных гривен и роскошной пелены из аксамита, украшенной жемчугом и серебряными, чеканными дробницами Креста. Выделение иконы “Богоматерь Одигитрия” Андрея Рублева почетным местом и дорогим прикладом подтверждает наше предположение о том, что она была принесена Иосифом Волоцким. Особое почитание этой иконы было связано не только с признанием Андрея Рублева как выдающегося иконописца недавнего прошлого, но и с памятью об основании Иосифо-Волоколамского монастыря. В местном ряду иконостаса каменного Успенского собора были сохранены старые местные иконы из деревянного храма 1479 г. — “Успение” Дионисия и “Богоматерь Одигитрия” Андрея Рублева. Они соседствовали здесь с одноименными иконами, написанными Дионисием в 1485 г.

Икона “Богоматерь Одигитрия” стояла у царских дверей Успенского собора весь XVI в.³². В описи 1572 г. указан “полу­торный” размер этой иконы, а в 1591 г. уточнена ее иконография и икона названа “…Одигитрия со архангелы…”. Описание приклада с 1545 г. по 1591 г. изменилось очень незначительно. К 1572 г. появляется вторая пелена, а к 1591 г. добавлен небольшой образок Богоматери из черного камня. Все семнадцать серебряных гривен и пелена из аксамита, отмеченные в описи 1545 г., сохранились в 1591 г. Вероятно, драгоценный приклад иконы явился причиной ее гибели. По описям XVII в. полуторная икона “Богоматерь Одигитрия со архангелы” не опознается. Скорее всего, самая значимая в интерьере Успенского собора Иосифова монастыря икона Андрея Рублева пропала в начале XVII в. во время Смуты.
Две пядничные иконы с изображением Богоматери особого значения в убранстве собора не имели. Они теряются среди множества пядничных икон уже в 1572 г.

В 1545 г. в Иосифовом монастыре хранился вкладной деисус, предположительно написанный Андреем Рублевым. Составители описи отметили: “Да в нижнем ряду деисус, писано на нем шесть святых образов, а кажут Рублева письма, а в середках Спасов образ припись московская, а поставил тот деисус Касьян же архимандрит”³³.

Анализируя приведенный текст, В. Т. Георгиевский и Н. А. Казакова приписали Андрею Рублеву шесть икон, но в описи однозначно сказано, что деисус один, а “…писано на нем шесть святых образы…”. Деисус Рублева был расположен в нижнем ряду, на левом столпе Успенского собора, с краю. В верхнем ряду над ним находились четыре пядничные иконы. Ширина пядничной иконы оставалась неизменной и равнялась » 24 см, а ширина столпа в четырехстолпных храмах конца XV в., подобных Успенскому собору Иосифова монастыря, была около 1 м. Четыре пядничные иконы перекрывали почти весь столп (24х4=96). В нижнем ряду кроме деисуса Рублева опись 1545 г. называет еще три пядничные иконы, общая ширина которых равна 24 см х 3 = 72 см. На оставшейся площади этого столпа (28 см) возможно было разместить только одну пядничную икону, а не семь. Следовательно, архимандрит Касьян поставил в Успенском соборе Иосифо-Волоколамского монастыря одну пядничную икону с изображением семифигурного деисуса. Шесть предстоящих этого деисуса составители описи (с некоторой долей сомнения — “кажут”) приписали Андрею Рублеву. Середина иконы в первой половине XVI в. была уже повреждена или утрачена и образ Спаса дописал какой-то московский мастер. Анализ текста описи 1545 г. позволил установить бережное отношение к наследию Андрея Рублева уже через столетие после его смерти и уточнить общее количество его икон в Волоколамском монастыре в XVI в., которое, вместе со складнем архимандрита Алексея Ступишина, равнялось всего пяти.

Самым значимым и наиболее почитаемым образом письма Андрея Рублева в Иосифовом монастыре была икона Богоматери Одигитрии, которая стояла в киоте перед царскими дверями Успенского собора. Сравнение текстов описей монастырского имущества дало возможность уточнить иконографию этой иконы — “Богоматерь Одигитрия со архангелы”³⁴. Ни в одном из известных письменных источников до описи 1545 г. не встречается упоминаний о работе “премудрого” мастера над Богородичной иконой подобной иконографии. Художественное наследие Андрея Рублева позволяет предположить, что для него не существовало икон, которые он не смог бы написать. Однако для истории искусства значительными событиями становятся факты, позволяющие установить, что он писал конкретно. Опись 1545 г. составлялась более чем через столетие после смерти Рублева. В атрибуциях ее составителей вполне могли быть какие-то неточности, но никакие оговорки не могут умалить значения освящения начала Иосифо-Волоколам­ского монастыря иконами письма двух крупнейших художников Русской земли — Андрея Рублева и Дионисия. Последователь преподобного Сергия Радонежского — преподобный Иосиф пришел на Волок, неся четыре Богородичные иконы, две из которых были с изображением “Богоматери Одигитрии”. Одна из них — “Одигитрия Рублева письма”, вероятно, стала местной иконой в деревянной Успенской церкви нового монастыря, то есть началом убранства его интерьера, а другая — “Одигитрия, с крыльцы, Дионисьева письма” была келейной иконой “начальника обители сей”.

Образ “Богоматерь Одигитрия” был келейным у преподобного Сергия Радонежского и у преподобного Кирилла Белозерского. В память об этом иконы Богоматери Одигитрии стояли в местном ряду иконостаса Троицкого собора Сергиева монастыря и в местном ряду Успенского собора Кириллова монастыря. Мы не знаем, была ли Богоматерь Одигитрия келейной иконой преподобного Пафнутия Боровского; сохранилось только свидетельство о глубоком почитании этого образа старцем Пафнутием. Его ученик Иннокентий записал, что перед смертью преподобный читал канон Богоматери Одигитрии³⁵. Таким образом прослеживается живая преемственность традиции русскими монастырями конца XV в. от великих монастырей предшествующей эпохи.

Список сокращений

ГИМ — Государственный исторический музей

ИРЛИ — Институт русского языка и литературы

ТОДРЛ — Труды Отдела древне-русской литературы

ЦГАДА — Центральный государственный архив древних актов (ныне РГАДА: Российский…)

ЧОИДР — Чтения в Обществе истории и древностей российских