В обычном — счастье
Снег летит с такой высоты, а подлетая к земле, становится каплями — меняет форму, но не меняет свою суть. Ведь уже почти середина декабря. Последний месяц уходящего года. И все как обычно…
Обычная жизнь. Она, знаете ли, у всех обычная: детство, желание быть полезным этому, еще малознакомому, миру. Обычная… Каждый человек на этой планете знает, что все может измениться в любой момент — и вот мы уже не зрители, а герои. И мы уже не живем, а боремся за жизнь. А снег так и будет падать, не зная, что его ждет. Красивый, ни на что не похожий, кристально чистый, обычный…
— Потому что в обычном — счастье, — говорит Иван Успенский, рязанский врач-хирург, любимый муж и отец трех сорванцов, — встать в 6 утра, отвезти детей в сад, потом на любимую работу, а там операции, консультации, кучи бумажек — беготня, но моя, обычная, любимая. Потом надо успеть детей из сада забрать, а там, глядишь, и вечер — и по жене соскучиться успеешь за день, и по детям. Поэтому после ужина с детьми поиграть — удовольствие.
Иван с семьей
Так и живешь, и думаешь о своем, об обычном — как бы дети не заболели, где денег заработать (на зарплату хирурга, пусть и заведующего, не разгуляешься впятером), куда и как вывезти своих в отпуск… Конечно, и уставал я. Спал, бывало, по 5–6 часов, а потом днем еще и в операционной поработаешь. На жене хозяйство, а дети, — они и есть дети — машинки, конструкторы, мультики, это ж мальчишки!
Вечер, когда все дома и здоровы, дети спокойно играют, а мы с женой пьем чай — это для меня настоящее счастье: банально, но что поделаешь.
Иван рассказывает и улыбается.
— Врачом-хирургом я с детства хотел стать. Если помните, были такие подарочные наборы для детей в 90-х — мягкая игрушка и куча вредной, сладкой гадости внутри. Своего салатового зайца я регулярно «оперировал», разрезая бедняге все возможные части тела и смачивая удаляемую набивку красной гуашью, с последующим ушиванием раны.
Видимо, заяц и сподвиг меня к хирургии, — вспоминает с улыбкой Иван, — к тому же родители оба — доктора наук, а мама с медицинским образованием. Дома книжки с картинками — это Большая медицинская энциклопедия, а игрушки — клизмы да шприцы… Денег не было, хочешь играть — играй с тем, что есть.
Ответственный, целеустремленный и жизнерадостный Ваня с красным дипломом окончил институт, а потом еще и кандидатскую диссертацию защитил. Это всегда счастье, когда в институт с горящими глазами, потом любимая работа, крепкая семья, и ты уверен, что впереди еще много счастливых теплых вечеров.
Но один анализ крови «не получился»
Все рухнуло 9 февраля 2016 года, когда Ваня ответил на телефонный звонок — заведующая лабораторией попросила пересдать недавний плановый анализ крови, потому что первый «не получился».
— На самом деле-то все получилось, просто в результат верить никто не хотел, — рассказывает Иван. — Повторный анализ, ясное дело, ничуть не изменился, но в бланке написали — «повышенное количество лимфоцитов», а не «бластов» — подстраховались.
Бласты (бластные клетки) — это незрелые кровяные клетки, которых в кровеносных сосудах в норме у человека не обнаруживается. Накопление бластных клеток мешает кроветворению, что способствует проявлениям заболевания костного мозга — лейкоза, при котором клетки эти имеют генетический дефект и, размножаясь, могут накапливаться в разных органах и системах организма, вызывая специфические симптомы.
10 февраля Иван сам приехал в поликлинику областной больницы на контрольный анализ.
— Сдал кровь, а после поехал по делам. Через 3 часа вернулся за результатами, а к ним еще и направление на госпитализацию в гематологию по экстренным показателям получил. Мне тогда хорошо запомнилась фраза, которую произнесла лаборантка, подсчитывая мои лейкоциты: «Ну и сюрприз, парень, ты нам приготовил!» А еще накануне мы с женой здорово посмеялись, мол, поеду кровь сдавать, да как положат меня… Потому что незадолго до этого переболел ОРВИ, — вспоминает Ваня.
Заведующий в анализ даже не поверил, глядя на хорошее состояние Ивана.
— Так я лег в палату. Предварительно позвонил Кате, она заплакала, конечно, но через пару часов уже стояла предо мной с вещами, ни слезинки, настрой боевой! С такими «тылами» никакой рак не страшен! Жена декабриста, ни дать ни взять, молодец! — с гордостью говорит Иван.
— Долго я не переживал, надо было сразу много чего сделать — и денежный сбор какой-нибудь организовать, — иллюзий о бесплатном лечении у меня, конечно, не было. На работе надо было больных скоординировать, перенаправить. Пришлось много операций тогда отменить. Инвалидностью надо было сразу заняться, да и выспаться наконец!
Сложно принимать яд и чувствовать себя хорошо
Лечение Вани началось стремительно. Оно и должно быть стремительным — медлить при таких диагнозах просто нельзя. На лечение врача-хирурга, любимого мужа и отца деньги нужны были сразу же и немало, даже на этапе химиотерапии. Помогали, как могли, все — родственники, друзья, коллеги, знакомые, студенты.
— Состояние на химии имеет лишь одну тенденцию — к ухудшению. Сложно принимать яд и чувствовать себя хорошо, — говорит Ваня. — Забавная особенность химиотерапии — при длительном применении вызывает онкологические заболевания. Так, опухолевых клеток в моем костном мозге вначале было 88%, они разрушаются и дают возможность нормальному мозгу расти и производить клетки крови, правда, на фоне химии, которая их тоже губит… Как всегда, одно лечим, другое калечим. Но главное, что плохие клетки умирают активнее!
Бесконечная и безжалостная химиотерапия, профилактика нейролейкемии — эндолюмбальное введение химии, пункции, сильнейшие, бескомпромиссные, всепоглощающие, пульсирующие головные боли, которые длятся неделями, слабость, постоянные анализы крови, таблетки целыми упаковками, капельницы… Следом выяснилось, что у Вани редкая хромосомная мутация — и 34 таблетки в день превратились в 56.
Было решено, что пересадка костного мозга нужна обязательно. И Ване очень повезло — как донор ему подошла старшая сестра.
— Дни в стационаре однообразные — 13,3 дюйма YouTube вперемешку с сериалами и перерывами на сон. Прочитал пару книг, пересмотрел «12 стульев» с Мироновым и Папановым. Так что события в жизни стационарного больного, не считая изменений самочувствия, не блещут масштабом: например, из плохого – выронил половинку последнего очищенного апельсина, из хорошего — разгадал большой сканворд минут за 5, — вспоминает Иван с присущим ему юмором.
Убирают катетер, вручают носок и говорят: «Тоби, ты свободен!»
В ближайший год ему предстоит выпить очередную гору таблеток, каждый месяц — пункция костного мозга. Через 40 дней после трансплантации еще 5 спинномозговых пункций, трепанобиопсии (забор кусочка кости) и почти полная изоляция от общества (даже дома рекомендовано ходить в маске, никого не трогать). В течение двух лет не показываться на солнце.
— Выйти на работу я смогу не ранее чем через год (как и полететь куда-либо на самолете). А вообще, по словам моего врача, чтобы по пункции костного мозга нельзя было сказать, что была трансплантация, должно пройти 5 лет. Все будет хорошо, просто не так быстро, — говорит он.
Количество потребляемых Иваном лекарств порой просто не укладывается в голове. Например, на этапе кондиционирования, перед введением новых клеток костного мозга, по схеме лечения за 3 дня Ване нужно было выпить 492 таблетки милерана.
А к выписке после пересадки костного мозга расписание приема таблеток было составлено на полгода вперед, запланированы введения иммуноглобулина, препаратов, повышающих плотность костной ткани.
— Но главное — тебя отключают от инфузомата, убирают подключичный катетер, вручают носок и говорят: «Тоби, ты свободен!» — шутит Ваня.
Июль 2017-го — год с момента трансплантации костного мозга. В памяти пролетает как бы подборка кадров, на которых запечатлено невероятное количество медицинских манипуляций, немыслимых объемов лекарственных препаратов и «острых ощущений» в виде всевозможных безжалостных побочных эффектов и разнообразных пункций.
— Когда все это сконцентрировано, то, соглашусь, звучит не супер. Но было нормально, даже хорошо. Во-первых, одна из форм наслаждения — прекращение страданий. Во-вторых, имея все время мира, можно, наконец, придумать план по его захвату или вспомнить все самые дрянные, прилипчивые песенки из рекламы. Кроме шуток, это был хороший год. Работая, я никогда бы не провел столько времени с семьей и не виделся бы настолько часто с друзьями, — вспоминает Ваня.
И добавляет:
— Я сильно о своей болезни не задумываюсь. Но скажу так: онкология — это наша, человечества, реальность. Да, она молодеет, ее становится больше, но и мы в носу не ковыряем: новые методы диагностики и лечения, техники операций. Просто, если относиться к ней как к болячке, а не как к каре Божьей, эффективность лечения повысится.
Империя нанесла ответный удар
25 октября 2017 года на странице Ивана в соцсети появляется пост о том, что «империя нанесла ответный удар». Случился рецидив, а это значит, что ему снова нужна химиотерапия, включая дорогостоящий «Бортезомиб» и не сертифицированный в России дорогостоящий препарат «Иклусиг». Врачи полагают, что именно он вносит основной вклад в уничтожение клеток-клонов.
Механизм его действия заключается в угнетении активности белка, принимающего участие в росте и развитии раковых клеток. Поэтому этот препарат является основой лечения Ваниного лейкоза. Принимать его нужно будет Ивану еще не менее 12 месяцев от момента полной (молекулярной) ремиссии!
Цена препарата очень высокая и растет пропорционально курсу евро. Приобрести такой препарат без помощи практически невозможно, а времени на его ожидание из другой страны просто нет!
А вот если задуматься? Много ли сегодня в нашей стране таких джедаев? Настоящих, сильных духом, любящих жизнь такой, какая она есть. Одного мы знаем точно! Зовут его Ваня, он хороший врач, муж и отец трех маленьких падаванов — Алексея (6 лет), Анатолия (4 года) и Дмитрия (2 года) — и он должен жить.
— Лучшее, что я дал этому миру, — трое нереальных мужиков, круче их нет никого, потому больным, хромым, кривым, любым — хочу быть собой и причастным к этому!
Нужно помочь Ивану быть причастным ко всем чудесам, на которые он способен! Да пребудет с ним сила!