Татьяна Краснова Фото: Анна Данилова
Есть армянская поговорка: «Твой голос идет из теплого места». Так говорят человеку, находящемуся в удобной позиции, в «теплом месте», где ему хорошо и комфортно, и делающему свои заключения на основе личного, приятного и позитивного опыта.
До некоторой степени, «мой голос идет из теплого места». Правда, надо сказать, что мы с моими близкими и далекими друзьями потратили немало сил на создание этого самого места вокруг себя.
Наше интернет-сообщество «Конвертик для Бога» возникло 8 лет назад. Мы – это группа людей, вначале – очень небольшая, а теперь выросшая до такого размера, что мне трудно даже посчитать число ее постоянных и временных участников. Тогда, восемь лет назад, мне в «живом журнале» написала молодая женщина, врач фтизиатр из Петрозаводская. Ее пациентка, девушка 19 лет, умирала от туберкулезного менингита, оставляя на руках своей очень неблагополучной семьи годовалого ребенка. Доктор просила меня помочь с покупкой инвалидной коляски – это был единственный шанс для девушки выйти из больничной палаты и увидеть весну. К сожалению, последнюю в ее жизни. Государство обещало предоставить коляску, но не ранее чем через полгода – за ними стояла очередь. Я написала в своем блоге, что прошу помощи. К моему громадному удивлению, коляску для Юли купили за два дня. Фотография Юли в больничном дворе, на солнышке, была нашим первым подарком.
Мы не планировали помогать мигрантам. Откровенно говоря, в самом начале мы ничего такого не планировали вообще. Но оказалось, что толпа людей ищет возможности поступить по-человечески и помочь тому, кому трудно. Ищет – и не видит простых вариантов.
Я недаром начала свой разговор с поговорки про «теплое место». Далеко не каждый способен выйти из своей зоны комфорта и пойти путем святой Терезы Калькуттской. Не каждому по силам даже посещение лагеря нелегальных мигрантов или детского ожогового центра. Люди перегружены негативной информацией, и с полным правом берегут свою нервную систему от несчастий чужих людей. Реакция на ИНОГО, как носителя избыточного, ненужного тебе, лишнего несчастья становится доминантной, и мне кажется, во многом определяет наше отношение к другому в принципе.
Мы с самого начала решили пойти легким путем и попробовать раз в месяц собираться и собирать в тот самый «конвертик» очень небольшую сумму – цену чашки кофе с пирожным, или билета в кино.
Потом нас стало больше. Потом мы нашли свою нишу.
***
Я ни в коем случае не назвала бы распад СССР геополитической катастрофой. Безусловно, вернее было бы назвать такой катастрофой его создание. Но несомненно то, что громадный тектонический сдвиг, произошедший на этой гигантской территории в конце двадцатого века будет сказываться на всем, что происходит в России и сопредельных странах еще долгие годы.
Дети и взрослые, оставшиеся без высокотехнологической медицинской помощи – всего лишь одно из многих таких последствий. Мигранты, сотнями тысяч ввозимые в большие города России в качестве рабов (если в этой формулировке и есть преувеличение – оно крайне незначительно) – еще одна их них, и гораздо более масштабная. Но я не геополитик, и готова с уверенностью говорить только о своей, очень скромной и очень маленькой работе.
Я хочу рассказать вам всего три истории, и в двух из них конец, к сожалению, будет печальным.
Я выбрала их из очень многих, прошедших через наши руки потому, что они дали лично мне очень многое для понимания того, как принимает иного общество, в котором я живу, и каково в этом обществе иному.
Башат
Его отца звали Муслим. Он работал шофером в родном маленьком селе в Казахстане. У него была жена, и было два сына. На старшего мы собирали деньги, когда Муслим на руках привез его в Москву. Мальчик падал в обморок и плакал от головной боли. Дома врачи сказали, что такую опухоль мозга они лечить не умеют.
Я редко читаю медицинские документы тех, кому мы помогаем. Мы полагаемся на мнение врачей, которые просят собрать деньги на платное лечение своих пациентов.
В этом случае мне пришлось открыть медицинский справочник, потому что папа Башата едва говорил по-русски, и я боялась неправильно записать диагноз.
В справочнике я прочла, что такую опухоль, как у этого десятилетнего мальчика лечить не умеют не только в Казахстане. Люди пока не умеют лечить ее вообще. В справочнике было написано, что возможна только паллиативная помощь. И эта помощь стоит кучу денег.
На наше счастье, люди созданы по образу и подобию Божию. Поэтому нормальный, психически сохранный человек счастлив, когда проявляет милосердие. Но человек все-таки не равен Богу, и ему нужна награда за то, что он сделал. Спасенная жизнь – хорошая награда, но в этом случае было с самого начала ясно, что награды не будет. Что мы проиграли, даже не начав.
Врать я не могла, и написала в своем блоге чистую правду: мы можем надеяться только на чудо.
В общем, чудо произошло.
Мы смогли оплатить последний год жизни Башата так, что он получал лучшее лечение и обезболивание, которое есть на свете. За этот год он научил младшего братишку писать. Поел мороженого на прогулочном кораблике. Посмотрел салют на красной площади. И Муслим был рядом со своим сыном днем и ночью.
Это был очень тяжелый год, но я расскажу вам только про несколько минут этого года.
У нелегального мигранта Муслима кончились деньги.
Для человека, который с детства привык выполнять трудную крестьянскую работу и кормить самого себя и семью, ничего ни у кого не прося – страшное положение.
Я сказала: «Мы дадим денег на жизнь!»
Он стал отказываться, и я тогда строго сказала: «У родни ты взял бы деньги? У сестры – взял? Ну вот, мы – твоя родня! Ты не можешь нас обидеть.»
Он ехал ко мне на метро за этими деньгами. Ехал довольно поздно вечером. В вагоне к нему привязались так называемые скинхеды. Сорвали с головы шапку, стали толкать, оскорблять, называть «черномазым» и «чуркой».
За него в этом вагоне вступилась только одна пожилая женщина.
Она сказала:
– Посмотрите на его руки, мальчики. Он же всю жизнь работал. Как вам не стыдно?
Я не знаю, почему им стало стыдно. Муслим рассказал, что они подняли с пола его шапку, отряхнули. И сказали: «Ладно, извини, отец!»
– Извинились, понимаешь? – говорил Муслим потрясенно, – Я думал, убьют. А они извинились.
Я очень стараюсь не плакать в присутствии «наших» родителей, но тогда мы с ним поплакали вдвоем. Над внезапной добротой и мудростью, которая изменила совсем немногое в масштабах мира, и всё – в масштабах одного человека. мир – пусть даже на одно короткое мгновение.
Когда Башата не стало, Муслим звонил мне каждый день и рассказывал, как в дом приходит мулла, как все соседи собираются, как правильно и красиво выполняют все обряды.
Башат умер пять лет назад. До сих пор каждое утро Православной Пасхи начинается у меня, католички, с телефонного звонка мусульманина Муслима: «Христос воскрес!» — говорит он.
«Воистину», — отвечаю я.
Гор
В начале этого рассказа я сравнила гастарбайтеров, которые сегодня работают на всех стройках Москвы с рабами.
История армянского мальчика Гора – это история именно такой семьи. Отец вывез Гора, его маму и двух сестричек из армянской деревни где-то на неспокойной границе – побоялся оставить одних. В Москве нашел нелегальную работу – на стройке. Мама устроилась уборщицей – тоже нелегально. Детей в школу в начале года не отдали – не было регистрации. Опять-таки нелегально сняли комнату. Старшая дочка смотрела за младшими. Взрослые работали. Потом у девятилетнего Гора начались головные боли. К врачу пошли не сразу, месяца через три-четыре. Людям, работающим нелегально за гроши не так просто отпроситься с работы и найти деньги на врача. С врачом им повезло, мальчика немедленно отправили в специализированную клинику. Там подтвердили: рак.
Один из московских фондов оплатил первую операцию. А спустя два месяца мне позвонил директор этого фонда и спросил: «Ты не знаешь мальчика Гора С.? Они давно должны были прийти на лучевую терапию, а мы не можем их найти!»
Мы подняли всех друзей и знакомых и нашли Гора и его семью на стройке, в железном строительном вагончике. Был ноябрь. Как правило, в начале ноября в России выпадает снег и температура опускается ниже нуля даже днем. Отопления и туалета в вагончике не было. О душе и говорить нечего. Мальчик со страшными операционными шрамами на голове спал на раскладушке рядом со стареньким обогревателем. Обе девочки тоже были больны – слава Богу, всего лишь простудой. В вагончике семья оказалась потому, что папу, просидевшего несколько дней в больничном коридоре у двери реанимационной палаты, где лежал его мальчик, попросту уволили с работы. Проблемы рабов хозяина не волнуют, это закон рабовладельческого строя. От комнаты пришлось отказаться…
Этот случай я привожу для того, чтобы рассказать вам об армянской церкви в Москве, и о том, какое утешение подарили лично мне молодые ребята, прихожане этого храма. Моя университетская студентка по имени Сона прочла в интернете мой рассказ о семье Гора. Сона пригласила меня поговорить с прихожанами армянской церкви. После литургии молодые ребята остались в храме, я рассказала им о том, что можно сделать для своих соотечественников.
Трудно представить, что значит для женщины, мужчины и троих детей, живущих в железном вагончике на стройке, не знающих русского языка, боящихся каждого шороха, приход молодых, красивых юношей и девушек с мешком продуктов и корзиной с фруктами. Чего стоит визит священника. Что значит причастие, когда человек находится практически в аду. И совсем не менее важное – как существенно для молодых людей то, что они поступили как христиане. Не поговорили о чем-то «христианском», не запретить что-нибудь потому, что оно «безнравственно», не прочесть проповедь, а именно СДЕЛАТЬ то, о чем просит Евангелие.
Страшная история Гора стала для этой молодежи отправной точкой, с которой, я надеюсь, начнется их новая жизнь, потому что человек, однажды ставший волонтером, узнаёт о себе и о мире что-то такое, чего не знал раньше. Я очень надеюсь, что опыт жизни в соответствии с Евангелием окажется для них не менее важен, чем опыт литургии и причастия.
Турди
Последняя, и совсем короткая история – это история взрослого человека, нелегального таджикского рабочего Турди, который упал со строительных лесов и сломал позвоночник.
Положение таких людней, как Турди в сегодняшней России и сегодняшней Москве – это, на мой взгляд, одно из страшных преступлений существующей власти. Людей, о которых я говорю, нельзя назвать беженцами в собственном смысле слова. Формально они покидают родные места вполне добровольно. Но даже формально нельзя считать этих людей трудовыми мигрантами, поскольку фактически это огромная масса мужчин и женщин, не имеющих не только легальных разрешений на работу в России, но и никаких прав вообще, включая право на человеческие условия жизни, минимальные гарантии безопасности, самое примитивное медицинское обслуживание. Сломанный позвоночник сорокапятилетнего Турди стал для нашего сообщества своеобразным экзаменом. К моей огромной радости, сообщество выдержало его с честью.
Просить москвичей помочь одному из тех людей, которые, по мнению многих заполонили собой улицы российских городов, живут, не соблюдая наших обычаев и правил, не знают нашего языка и нашей культуры, создают на рынке труда такое положение, при котором коренное население оказывается безработным, так как не хочет выполнять тяжелую работу за заработную плату в 100-150 евро в месяц – помогать одному их этих людей не захочет никто. По крайней мере, я думала именно так. К счастью, я ошиблась.
Точнее, я, к счастью, ошиблась в своих друзьях и читателях. Хозяин той стройки, где работал Турди, повел себя вполне предсказуемо: попросту сообщил дочери покалеченного человека, что никто за его сломанную спину отвечать не будет, то соблюдение норм безопасности труда – не его забота, а материальную помощь нелегалу он оказывать не собирается.
Мы за один день собрали сумму, нужную и на операцию, и на реабилитацию. Письмо, которое пришло нам из родного аула Турди я хочу вам показать.
История Турди заставила меня задуматься о парадоксальном феномене, который мы видим в сегодняшней России: население в массе своей отравлено потоками пропаганды самого отвратительного, ксенофобского, а зачастую совершенно фашистского свойства. Ненависть к ЧУЖОМУ, злорадство по отношению к Европе, которая вот-вот погибнет под пятой новых варваров, неконтролируемым потоком вливающихся в ее города и деревни – это общее место в сегодняшней жизни моей страны. Огромная масса людей принимает на веру даже самую низкопробную продукцию пропагандистской машины. Это происходит на государственном, массовом уровне. На этом уровне люди требуют выселить «понаехавших», очистить большие города от «черных» — этим словечком называют всех выходцев из Средней Азии.
На уровне индивидуальных Башата, Гора, и даже взрослого Турди – люди готовы жалеть, помогать, протягивать руку. Для меня, как для верующего человека, становится очевидно, что с геополитического, обесчеловеченного мира нам пора вернуться к миру индивидуальному. Обращенному к каждому человеку, то есть – к миру в котором есть место Богу.
За те годы, что мы занимаемся помощью самым незащищенным и обездоленным людям, мы осознали главное: все мы, живущие на земле, объединены общим первородным грехом и спасены общим для всех Искуплением. Для меня это очевидно так же, как то, что мы дышим одним воздухом, пьем одну воду, видим над собой одно и то же небо и с переменным успехом делим между собой одну и ту же планету.
Это значит, что у нас, как у человечества, общая судьба. На практике эта «глобальная» мысль значит одну очень простую вещь: ЧУЖОГО ГОРЯ БЫТЬ НЕ ДОЛЖНО.
Враг рода человеческого шепчет: «Всем не поможешь!»
Врет. Он всегда врет, точно вам говорю. «Отцом всякой лжи» называет его Евангелие.
Не верьте черту, и бросайтесь на помощь всякому, кому плохо и больно. Это лучший способ израсходовать свою жизнь, особенно учитывая одну грустную подробность: она проходит, даже если вы проводите ее в зоне абсолютного комфорта. .
Она невероятно хрупка и очень коротка, эта жизнь. Но если мы всю ее напролет кидались на помощь всякому, то когда с нами случится беда, вокруг вас стеной встанут люди, с которыми вместе мы пытались помочь другим. Они – ваша армия, ваш фронт и ваш тыл. То из ваших сокровищ, которое не истлеет. То из ваших достижений, которые у нас не отнять никому.
Вот именно в этом смысле ИНЫЕ дают нам уникальный шанс. Наш Папа сформулировал нашу задачу очень просто: “У Церкви нет другого оружия, кроме молитвы и братства, я прошу не поддаваться насилию и быть апостолами любви. Происходит немыслимое. Но мы видим, в каком направлении надо идти».
Если вам понравился этот текст, мы будем рады помощи для полуторалетней Сафии Мададаевой из Туркменистана, которая борется с раком сетчатки.