За месяц до его смерти писатель и телеведущий Александр Архангельский выпустил книгу «Несогласный Теодор: история жизни Теодора Шанина, рассказанная им самим» и снял фильм, который размещен на образовательном ресурсе «Арзамас». Архангельский рассказал о своем герое и о том, почему этот человек останется с нами навсегда.
Русский крестьяновед в Англии
Шанин – редчайший пример интеллектуала с биографией супермена, с приключениями, в которые иногда трудно поверить, если не знать что оно так, собственно, и было, с героизмом, с отчаянием. Люди обычно либо хорошо думают, либо ярко живут. А это человек, ярко живший, и при этом очень хорошо думавший, поэтому про него знать интересно. И важно. Потому что человек на территории Польши, затем на территории Советского Союза, опять на территории Польши, во Франции, в Израиле, в Англии, затем уже в перестроечном Советском Союзе подавал нам пример того, как можно сделать в невозможных обстоятельствах то, что ты считаешь правильным.
Он с начала 70-х годов жил в Англии, а вы представляете, что такое стать русским крестьяноведом в Англии? Ну, попробуйте. Не было же никакого русского крестьяноведения. Последним был великий утопист и при этом великий знаток крестьянства Александр Чаянов, которого погубили при Сталине. А дальше – пустыня. Сплошной академик Лысенко, борьба с генетикой («вейсманизмом-морганизмом») и доктора сельскохозяйственных наук, рассуждавшие про посевные, – это вот это мы понимали под крестьяноведением.
А на самом деле это наука, которая объясняет, как жила русская цивилизация и почему перестала так жить; в чем ее отличие от советской, от мировой. Шанин дал эту емкую формулу. Обычно крестьянские цивилизации – это такие цивилизации, где нет университетской жизни. Обычно в аграрной стране нет мощных университетов, движение к ним означает отход от архаической модели. Так было в Индии, так было во Вьетнаме. Но русская цивилизация – это цивилизация массового крестьянства и развитой университетской культуры.
Да какое там, он же Теодор Зайдшнур – эта фамилия была у него при рождении. Он был из семьи обувщиков и торговцев тканями, соприкоснувшийся с крестьянами только на Алтае, когда они были в ссылке. И этот человек сумел через свой минимальный человеческий опыт и огромную научную интуицию объяснить то, что было не объяснено никем никогда до него и помимо него. Без всякой школы, не на что было опереться.
А его социология третьего мира? Он фактически с нуля ее создал. Все занимались «золотым миллиардом», и конфликты, типа войны во Вьетнаме, рассматривались всегда с позиции американцев. Но почему у Вьетнама получилось победить великую Америку, какие для этого существовали цивилизационные предпосылки? Или, скажем, Хо Ши Мина, который пытался проводить политику «раскрестьянивания» страны и создания коллективного хозяйства, часто сравнивали со Сталиным. Отличие одно. Когда Хо Ши Мину стало понятно, что задача проваливается, он не стал уничтожать свое крестьянство, а поехал по деревням просить прощения.
Почему Шанинка устояла
Он мог бы сидеть у себя в Англии, уйти на английскую академическую пенсию. Но, как только началась перестройка, он решил создать образовательный проект для высшей школы. Советский опыт в этой области уже не годился. У нас давали хорошее академическое образование, но количество лекций было невыносимым, студенты все время сидели в аудитории, вместо того чтобы работать самостоятельно. Не было целых университетских дисциплин – например, сколько-нибудь приемлемой современной социологии.
А еще Шанин – создатель первого в России (такого и в Англии на тот момент еще не было, только в Шотландии) факультета культурного менеджмента. Тут тоже надо было начинать с нуля. Были попытки просто взять американскую, немецкую, французскую модель и насадить ее на здешнюю почву. Ну и где эти все попытки? Ничего не осталось. А он хотел в русской университетской традиции найти то, что может соединиться с английской, и прорастить из этого зерна нечто новое – тоже по-своему крестьянский подход. И получился сильный вуз, умеющий выстоять даже в неблагоприятных условиях.
Но она устояла и даже вышла из этого в новом качестве, сумела конфликт превратить в позитивное созидательное начало. Так всегда было в жизни Шанина. Любой кризис может нас раздавить, а может сделать более сильными. Но и вовремя принять поражение – тоже важно. Свой университет он создавал, прежде всего, ради факультета социального действия, социальной работы. И это же был первый факультет, который он закрыл. Потому что российские ведомства имеют свои аналогичные факультеты и берут на работу своих выпускников, а у выпускников «Шанинки» практически не было шансов.
Вовремя отступить, уйти в тень – великое качество. Обычно те люди, которые создают университет, держатся за свою должность до последнего. А Шанин, когда ему исполнилось 80 лет, сам ушел из ректоров в президенты, это номинальная должность. Как он говорил: «Я стал английской королевой».
Конечно, и XXI век он захватил в полной мере, но какие-то ключевые поворотные эпизоды его жизни напрямую связаны с XX столетием. Главной задачей для большинства было выжить в этом водовороте, но ему этого было мало. Ему нужно было и не утонуть, и реализоваться. Не в книжках, которые писались «в стол», а в жизни, в действии. Сегодня трудно понять, насколько эта задача трудно выполнима. Для самореализации приходилось идти на сделку с эпохой. Многие говорили: «Я пойду в ту систему, которая есть, и буду менять ее изнутри». Но у Шанина никаких иллюзий никогда не было, он шел напролом. Как в русской сказке, вышиб дно и вышел вон.
«Я был тем самым «террористом»
Речь не революционном насилии. Ты просто отказываешься сотрудничать с системой в тот момент, когда она начинает требовать от тебя изменить планы. Причем любая система, не только советская. Потому что шанинская биография такова, что он родился в Вильно, когда Вильно был польским, потом был в ссылке на Алтае, потом каким-то образом получил обратно польский паспорт и жил в Самарканде. Дальше через Польшу уехал во Францию, успел в последнюю секунду, когда это было легально возможно. Из Франции в 17 лет поехал воевать за только что созданный Израиль.
Есть великолепный эпизод, который Теодор любил устно рассказывать, но в книгу он не вошел. На вручении ордена Британской империи он ждал вместе с другими награжденными принца Чарльза, и они между собой знакомились, разговаривали. Один из профессоров сказал Шанину: «Да, жизнь у меня была бурная. Самый яркий эпизод – это когда мы во время боев за Иерусалим всем Арабским легионом удерживали дорогу от еврейских террористов». Шанин смеялся: «Я уж не стал ему говорить, что я лежал по другую сторону от этой дороги и был тем самым «террористом».
Где бы он ни был, он действовал дерзко и решительно. Был знаменитый эпизод в его жизни в Израиле. Шанин, занимаясь социальной работой, узнал, что центр реабилитации за взятку собирались построить прямо на территории госпиталя для лежачих больных. А это будет никакая не реабилитация, а профанация. Реабилитация для людей с особенностями развития возможна только в среде обычных людей. А если тебя помещают к больным, то ты среди них и останешься. И Теодор – еще совсем мальчишка на тот момент – пробился к заместителю министра и сказал ему: «Мы же с тобой воевали. Ты фронтовик и я фронтовик. Как ты смеешь?». Тот попытался возразить – и тогда Шанин бросил свою должность, хотя у него были большие перспективы. Он же должен был возглавить этот центр. И не то что гордыня в нем взыграла, а просто центр в таком виде – это бесполезное, неправильное дело.
Вот так он вел себя всегда и в большом, и в малом – выясняя отношения хоть с отцом, хоть с сионистским движением, в котором принимал деятельное участие.
Шанин был разочарован миром, которого ждал
Он, конечно, понимал, кто он. Но был при этом человеком открытым. Я с ним как познакомился? Позвал как-то в передачу «Тем временем», которую веду на канале «Культура». Это было лет 15 назад. В той передаче также принимали участие философ Александр Пятигорский и пушкинист Валентин Непомнящий. И вот сидит левак Шанин, правый православный консерватор Непомнящий и интеллектуальный буддист Пятигорский. Вдруг я с интересом обнаружил, что они – друзья. Они называли его Федей, потому что в России его называли либо Федя, либо Федор Матвеевич.
Теодор – атеист, Непомнящий верит в одно, Пятигорский в другое, и никто из них, ничем не жертвуя и не поступаясь ради другого никакими своими взглядами и убеждениями, говорят о главном. Потому что все трое сходятся на том, что смысл в жизни есть, только они видят его по-разному. На этом была основана его дружба и общение со всеми людьми. Когда к нему приходили брать интервью, он частенько сам превращался в интервьюера: «Что ты думаешь об этом, ты как считаешь? Согласен ли? Расскажи о себе».
Я, конечно, был не первый, кто решил написать о нем книгу. Были блестящие интервью с ним у Натальи Деминой, у Любови Борусяк. Там много бесценной информации, это важный источник для последующего познания, но образ человека создает только книга. Мне было просто обидно, что информация есть, а образа нет. Поэтому в книге информационно не так много нового, но есть его портрет.
Он, кажется, именно этого и хотел. Договорились мы легко, но потом долго готовились и много работали, выстраивали книгу. Она должна была быть короткой, стремительной, и при этом не поверхностной. В итоге он книжкой остался доволен. Кое-что снял, запретив это печатать до своей смерти, потому что слишком личное. Но теперь, к сожалению, можно.
Шанин был разочарован миром, которого ждал. Он жил в уверенности, что мир будет улучшаться, а он часто ухудшается. При этом Теодор Шанин всегда продолжал работать. Он мыслил тем, что нужно здесь и сейчас, и ставил это в гигантский мировой контекст. Этим Шанин отличался от обычного интеллектуала. Для интеллектуала история – в прошлом. Практик интересуется только настоящим. А для Теодора история всегда разворачивалась здесь и сейчас. Это человек, живший в истории, не прячущийся от истории, и тем самым во всем подающий нам пример. Мы оплакиваем его, но это слезы благодарности.