Интервью вышло в молодежной православной газете Логос
– Расскажи, мама, как всё начиналось?
– В 1993 году мы ходили к баптистам – искали общения с людьми, которые говорят о Боге, верят во Христа, хотя я уже была православной, крестилась в Знаменской церкви г. Иркутска. Через год мне позвонили из Якутска и сказали, что к нам приехал епископ. Я отправилась в столицу. Первый раз в жизни была на исповеди и призналась владыке, что хожу к протестантам.
– А ты знала, что это баптисты?
– Знала, хотя они выдавали себя за православных. Владыка Герман меня до причастия допустил, а когда я подошла ко кресту, вручил мне большую просфору. Я даже не понимала тогда, какая это честь – богородичную просфору из рук епископа получить. Иду, а бабушки шушукаются: за что это ей? После вечерней службы епископ в библиотеку меня пригласил, расспросил о детях, литературу дал православную. Я сказала ему, что у меня есть сын, который молится со мной, читает Библию и хочет получить духовное образование. Владыка благословил, чтобы ты приехал.
В июле 1994 года он сам посетил Зырянку. В спортзале крестил людей. Взял меня в посёлок Угольный. Сначала я не хотела: «Ну что буду, как церковная бабка, тащиться за епископом!» Владыка на меня посмотрел и сказал: «Вы поедете со мной». С тех пор и еду…
Епископ Зосима освящает поклонный крест в поселке Зырянка в память о репрессированных
– А как стал строиться храм?
– Баптисты стали требовать, чтобы мы освободили помещение. Ну куда было деваться? Пошла я к Людмиле Васильевне Чистоедовой, заместителю главы администрации по архитектуре. Она дала комнату в здании пожарной охраны, и мы почти год её занимали. Иконочки повесили. Туда приезжал отец Олег Саврасов.
Потом потребовали, чтобы мы освободили помещение. Я снова в администрацию кинулась. Тогда отношение было к Церкви невыносимое. Чиновники пальцем у виска крутили, смеялись, издевались открыто. Предлагали: «Иди на Проточную, туда, где свиньи». Это крайняя улица у нас, там свинарники стоят. Я была просто в отчаянии – ума не хватало, чтобы сильно молиться.
Иерей Михаил Павлов с зырянским приходом
Работала тогда в Госстрахе, много приходилось ходить, пришла однажды домой днём, прилегла на несколько минут, задремала и вижу сон, как будто святой Серафим Саровский, такой, как на иконке (где он с палочкой, согбенный), поднимается на крышу здания детского садика и обстукивает палочкой крыло, то, в котором у нас церковь теперь. Проснулась и думаю: «Здание-то хорошее. Его же всё равно разберут». Побежала туда. Оно стояло уже заколоченным, и внутри ребятишки разжигали огонь, хотели его поджечь. Я влезла через окно. Всё было разрушено – ни стёкол, ни батарей. Но стены, пол и потолок целы!
Отец Олег, когда приехал, нас не поддержал: огромный ремонт нужен. Я думаю: «Почему он не видит – вот здесь сделаем алтарь, он как раз на восточную сторону смотрит». Своим умишком бабьим ясно представляла: этот храм будет похож на якутский, монастырский.
Пошла опять в администрацию, просить это здание. Нам стали предлагать правое крыло, совсем разрушенное и полузатопленное. Я же упёрлась и стояла на своём – какая-то удивительная сила во мне была и уверенность. В конце концов, сказали: «Ой, да отдадим им. Всё равно ничего не сделают. У них же ни техники, ни рабочих – горсточка старушек».
Прихожанки тоже не верили, говорили, что мы поиграем в эти игры, не справимся, и люди над нами посмеются. А я твёрдо знала, что здесь будет храм. И начали разбирать доски потихонечку. Дали нам трактор, рабочих. Мы разводили костёр во дворе и читали акафист Серафиму Саровскому. Люди мимо проходили, кто смеялся, кто останавливался, чтобы посмотреть, а нас – человек восемь-десять, дети и бабушки. Потом ты из семинарии приехал на каникулы и тоже начал работать. За зиму отрезали плохое крыло, обшили дом. Владимир Ломанов, мастер ЖКХ, помог отопление провести. Конечно, заплатили за это.
Храм Всех святых
– Нашлись деньги?
– Нашлись откуда-то. Это чудо Божие! Кругом всё разрушалось, а мы здание восстанавливали. В ноябре 1995 года я побывала в Троице-Сергиевой Лавре, где ты учился. И совершенно по-другому стала смотреть на всё, больше молиться, вера моя укрепилась. А летом 1996 года приехала большая группа миссионеров, во главе с ректором Свято-Тихоновского православного богословского института протоиереем Владимиром Воробьёвым. Он освятил наш храм, и первый раз в нём служили Божественную литургию. Тогда крестилось очень много народу сразу. Мы ездили в юкагирское село Нелимное и в посёлок Угольный.
На следующий год приезжал отец Феликс Стацевич. А затем ты, батюшка, закончил семинарию, рукоположили тебя, и когда ты начал окормлять нас, больше и больше людей стало ходить в храм.
Семья Ресновых, уезжая, пожертвовала квартиру и своё крестьянское хозяйство: землю, теплицы, инвентарь. Они такие труженики были, такие помощники! И на меня уныние напало, думала, что без них не справлюсь. Пока всё прошла, такой тёркой меня обтёрли, наши прихожане, в том числе. Порой звонила владыке и говорила: «Не могу больше. Отдам ключи, и пусть они работают сами». А он мне: «И вором тебя назовут, и камень в тебя бросят, но крест этот надо нести».
Собираемся мы 3-4 раза в неделю. В пятницу читаем канон всем святым, потому что храм наш Всехсвятский. В субботу молимся за усопших, по уставу. И в воскресенье – чин обедницы или какой-нибудь акафист. На клиросе поют Любовь Николаевна Дёмина (она же украшает храм вышивками) и Лена Яковлева. Читает Сережа Тимофеев и я иногда.
В зырянском храме
– Людей стало больше?
– Да, и мужчины приходят в храм, и дети, и женщины, чтобы помолиться, стоят там и плачут. Стали общаться между собой.
– Я знаю, что детей из неблагополучных семей вы окормляете…
– Думаю, если сделаю счастливыми этих всеми презираемых, убогих ребятишек, значит, не зря жизнь проживу. В основном это мальчики, я беру их на приходскую дачу, где мы работаем и молимся. Они с нами целый день проводят, купаются. И когда наступает сентябрь, приходится их силой выгонять в школу.
– А в храме они бывают?
– Конечно! И не только ради того, чтобы их покормили. Видят, что там чисто, к ним совершенно другое отношение, их не ругают, людьми считают.
Юные прихожане
– Не во всех приходах ещё сложилось, чтобы община помогала бедным семьям. А у вас это – правило.
– Как иначе? Кто-то потерял работу, есть одинокие призренные люди, они приходят в храм, и мы их кормим. Иногда я сама удивляюсь – продуктов нет вроде – а я из ничего готовлю, и все сыты. Хотя бы раз в день они едят горячую пищу.
И ещё церковь наша смотрит за кладбищем. Я беру этих же мальчишек, и мы идём туда убираться. Заодно рассказываю им, что по могилкам нельзя бегать, что кресты надо поднимать.
– А как без священника может приход держаться?
– Очень сложно это, тем более женщине. Хотя, может быть, и наоборот, проще. Терпеть много приходится, а у нас смирения побольше, чем у мужчин.
А ещё мы ребятишкам устраиваем праздники, собираем одежду и раздаём нуждающимся, погорельцам, больным. Делимся урожаем с одинокими людьми, с профилакторием, больницей. То есть не только молимся, мы работаем вместе и живём общей жизнью о Господе. Если у кого-то несчастье, приходим на помощь.
Отец Владимир, уезжая, сказал: «Господь вас теперь не оставит». И это такое утешение – видеть подлинное чудо, которое происходит с людьми: они поднимаются на такую духовную высоту, на глазах настолько преображаются, что завидую им; они становятся совершенно другими. Ради одного этого стоит трудиться и жить.
– У нас в Якутии в каждом приходе есть свой староста. Но медалью президент России наградил тебя, мама. Значит, ты должна быть образцом для других. Твоими трудами, молитвами, характером стоит храм и приход держится, слава Богу. А что можно пожелать другим старостам?
– Надо больше всех молиться и работать, меньше всех спать и уметь выслушать каждого человека, который к тебе обращается, притом не спеша, с любовью, искренним участием и сочувствием. И любить надо всех – и хорошего, и нехорошего. Я иногда думаю, где бы взять такое сердце, чтобы всех нищих и обездоленных обнять, чтобы всем им тепло возле меня было. Вот этого я у Бога прошу. И ещё… терпения и мудрости.
А медаль – это награда не мне, а всей Церкви.
Протоиерей Михаил Павлов