— Отец Виктор, сейчас верующие растеряны — как миряне, так и некоторые священники. Как это — исповедь по телефону, скайпу и так далее?
Протоиерей Виктор Григоренко
— Мы просто привыкли к стандартным ситуациям, к привычному следованию таинства исповеди. Сейчас — ситуация неординарная.
Но разве раньше не было случаев, когда человек мог исповедоваться заочно? Пусть единичных, не массовых. Я разговаривал со знакомыми священниками, и они говорили, что у них был такой опыт, и мне приходилось исповедовать по телефону — человек находился за границей, и рядом нет ни одной православной церкви, единственная возможность исповедоваться — позвонить священнику или написать ему письмо. Важно напомнить, что исповедующийся просит прощения у Бога, а не у священника, который является лишь свидетелем этого покаяния. В экстренной ситуации присутствие священника может быть и виртуальным.
Скажем, практика заочного отпевания. Хорошо это? Нет, но не без исключений. На днях мне позвонили и попросили отпеть усопшего заочно, — в условиях карантина такая форма отпевания у меня не вызывает сомнений.
Вопросов в нестандартных ситуациях у священников может возникать много. И вполне возможно, что настало время посмотреть и дополнить учительное известие, появившееся в наших служебниках аж в 1599 году. Так, что кроме устных разъяснений и указаний со стороны священноначалия вполне могут появиться и письменные, одобренные в соответствующем порядке.
— Но сами верующие могут опасаться исповеди онлайн, исходя из логики, что не накрыл священник епитрахилью, и таинство не состоялось. Как быть здесь?
— Увы, то, о чем вы говорите, свидетельствует, что в нашей Церкви по-прежнему живет обрядоверие. Многие, действительно, воспринимают только механическую часть совершаемых обрядов, не вникая в их суть и не задумываясь о смысле. Это проявлялось и раньше, но не в такой степени было заметно, а сейчас — открылось во всей красе.
Причем часто мы, священники, сами делали излишний акцент на обрядовой стороне, а сейчас это вызывает те самые проблемы, с которыми мы сталкиваемся. Значит, нужно спокойно объяснять смысл и суть совершаемых обрядов.
В некоторых приходах причащают так, как и до пандемии
— Почему возникло столько споров, разногласий вокруг рекомендации протирать лжицу салфеткой со спиртом?
— Потому, что многие воспринимают лжицу как святыню. Да, с одной стороны, лжица — особый предмет богослужебного обихода, мы их освящаем, как и другие предметы Евхаристического набора. С другой — нельзя же путать Тело и Кровь Христовы с теми предметами, которые к ним прикасаются.
Здесь уместно вспомнить, что послужило причиной возникновения иконоборческой ереси — это, в том числе, и почитание икон, граничащее с идолопоклонством. Не напоминает вам, хоть отчасти, это сегодняшнюю нашу ситуацию?
Вообще сейчас возникают вопросы, о которых мы раньше не задумывались. Мирянину нельзя прикасаться к дискосу, потиру, но причащаться нам всем из одной Чаши можно…
Многие думают, что Тело и Кровь Христовы являются дезинфицирующим средством. Именно так считают утверждающие, что через прикосновение к Чаше нельзя заразиться. Отец Стефан Домусчи недавно написал в фейсбуке об этом целую статью, где, в частности, говорит о том, что странно думать, будто кусочек мела, отвалившийся от потолка и упавший в Чашу, перестанет быть мелом, и соответственно вирус от прикосновения больного человека к Чаше останется вирусом. Можно вспомнить и указания учительного известия, как нужно поступить с попавшим в Чашу насекомым.
Вирус — это то самое инородное тело, «насекомое», только невидимое глазу. И через необработанную антисептиком лжицу он спокойно может передаться другому.
И лжица — это предмет обихода, а не «волшебная палочка».
Но почему-то многие этот вопрос переводят в плоскость маловерия… Конечно, Господу все возможно, но зачем искушать Его.
И получается, что форма обряда становится важнее самого таинства.
Один священник рассказал мне, что человек, который был в храме, где соблюдались меры предосторожности, предписанные священноначалием, сказал: «Мы что, уже не православные, если лжицы спиртом протираем?!» Если из-за такой незначительной, временной меры возникают споры, то что будет, если возникнет разговор на более серьезные темы?
Конечно, есть много вопросов, на которые невозможно дать четкого определения. Поэтому и существуют разные богословские мнения. Но в большинстве случаев такая упертость, непреклонность, агрессивность со стороны прихожан держится на невежестве. А оно возникает как раз тогда, когда акценты делают исключительно на обрядовых формах благочестия. На внешнем, а не на содержании.
Со всем спорным нужно разбираться и давать четкие установки, именно этого сейчас ждет духовенство от своего священноначалия. Раньше такой острой необходимости в этом не было, церковная жизнь двигалась по привычной колее, а сейчас — появились вопросы, которые нужно решать очень быстро.
— Священники — служат, приходят домой причастить тех, кто их просит. То есть в сегодняшней обстановке они подвергаются риску?
— Да, серьезнейшему. Сейчас уже есть рекомендации по мерам защиты для священников, приехавших на дом к пожилым людям.
Но и сами священники, того не подозревая, могут быть инфицированными. Мне кажется, что прежде чем исполнять инструкции об особенностях служения священников во время пандемии, нужно организовывать для духовенства медицинские осмотры, с тем, чтобы мы сами и прихожане были уверены в том, что здоровы.
Но ничего подобного нет. Зато, опять же к сожалению, я знаю немало историй, когда, вопреки благословению священноначалия, в некоторых приходах ничего не изменилось, как причащали народ несколько месяцев назад, так и продолжают причащать без всяких мер предосторожности.
Приходам не хватает средств, которые жертвуют прихожане
— Как отразятся изоляционные меры на экономике прихода?
— Вот я пришел в храм на службу, нас всего трое — алтарник, певчая и я. Уж какая здесь экономика.
Да, есть такое понятие, как экономика прихода. Она в это время будет подорвана. Но и до этого была не очень: растут коммунальные платежи, всякого рода отчисления — и все это на фоне обнищания народа. Сейчас еще каждый приход как юридическое лицо обязан заключить договор с региональным оператором на вывоз мусора. Причем даже те приходы, которые не производят никаких коммунальных отходов.
Вернемся к экономике. Понятно, что количество пожертвований напрямую связано с числом пришедших в храм, но я же не могу рисковать жизнью людей и писать объявления: «Приходите — каждый день у нас будут проводиться соборования». Зачем? Для повышения сбора пожертвований? Когда я слышу в таких случаях о маловерии, я понимаю, что имею дело с очень безответственными людьми, которые не слышат ни Патриарха, ни власти, ни голоса разума.
— Да, приходам без пожертвований — тяжело. Где проходит грань, после которой экономическая составляющая начинает доминировать?
— Эту грань мы уже давно переступили. Подавляющее число приходов не живет на средства, пожертвованные своими прихожанами.
Каждый священник стоит перед выбором — превращаться ли ему в требоисполнителя, которому, чтобы прокормить свою семью, нужно все время держать ухо востро и не пропустить желания людей — освятить квартиру, автомобиль и так далее. Если в древней Церкви все было связано с литургией: была крещальная литургия, во время венчания супруги причащались вместе, то сейчас очень многое существует в отрыве от Евхаристии.
А священникам нужно жить, причем порой они служат в таких приходах, где мало прихожан, а значит, мало средств. Если даже в храм приходят люди, кто они — ответственные постоянные прихожане, понимающие, что приход нужно содержать, платить за коммунальные услуги, или просто «захожане», которые зашли в один храм, потом через пару месяцев — в другой и никакого понимания того, что такое ТВОЙ приход, не имеют.
Священник вынужден сейчас думать не только о том, как прокормить свою семью, содержать приход, но и как найти деньги для епархии. И тогда он из священника превращается в «добытчика».
Понятно, что всегда были благотворители, которые помогали конкретному храму. Но как только меняется экономическая ситуация в худшую сторону — кризис и так далее, сразу становится меньше людей, которые жертвовали на какие-то благотворительные программы при храмах, на реставрацию, на украшения храмов и так далее. Для священника сейчас актуальным становится вопрос не как найти средства на роспись храма, а чем заплатить за отопление и свет. Причем коммунальные расходы растут. И какой выход из этой ситуации — я не знаю.
Социальное служение для дьякона
— Что вы думаете про трансляцию богослужения?
— Для меня трансляция по телевидению той части литургии, которая называется литургией верных, — вещь очень сомнительная. Есть некоторые моменты, которые должны оставаться все-таки за закрытыми дверями. Не зря раньше те, кто не причащались, оставались в притворе. Если трансляция только для прихожан, тогда, возможно, это другая история.
— У католиков Святые Дары передают другие люди, если у священника нет такой возможности. Например, в больницу передают врачи. У нас подобная практика возможна?
— Мы периодически попадаем в такие условия, когда вполне возможно возрождение древних церковных практик. От св. Иустина мученика мы знаем, что для тех, кто не присутствовал на богослужении по уважительной причине, посылался дьякон со Святыми Дарами. Это являлось его обязанностью.
Если честно, я вообще не понимаю, зачем нужен дьякон, если он не может принести Святые Дары в экстренной ситуации больному или немощному человеку и быть помощником священнику не только для украшения богослужения. С этим справляется и сам священник. С точки зрения экономики содержать дьякона на рядовом приходе без дополнительных функций по теперешним временам — непозволительная роскошь.
Дьякон был бы более востребован, если бы он выполнял социальное служение.
Может быть, настало время вновь сменить акценты дьяконского служения, вернуть его к изначальным смыслам.
— Этот пост — очень непривычный, верующие не приходят на богослужения, в том числе — на литургию Преждеосвященных Даров…
— Мое убеждение, что литургию Преждеосвященных Даров на приходах надо служить, если у прихожан есть в этом потребность.
А не так, чтобы люди собирались в храме для того, чтобы просто послушать красивое пение, а не причащаться. Изначальный смысл литургии Преждеосвященных Даров в более частом причащении Великим постом, а получается, что священник служит только для себя. А где тогда литургия как общее дело?
Поэтому, на мой взгляд, такие вопросы должны решаться священником с прихожанами на приходских собраниях. Точно так же, как и вопросы, связанные с русским или церковнославянским языком, например.
Конечно, священник должен быть очень внимательным, чтобы не произошло разделения на приходе. Здесь имеют преимущества приходы, создающиеся с нуля, где свои традиции можно выработать, не ломая старых, передающихся из поколения в поколение, причем порой эти старые традиции — сомнительного свойства, например, служение молебнов сразу после литургии.
— Но это все будет потом, после режима самоизоляции. А пока — вот это общение по телефону, в вотсапе и так далее — не сделает ли приход менее сплоченным?
— Наоборот, приход может еще больше сплотиться. К священнику же будут обращаться только его прихожане, не «захожане» (им это не нужно). И каждый будет уверен, что, набрав номер телефона священника, он получит ответ на интересующие его вопросы. То есть возникают более глубокие личные связи с настоятелем своего храма. Священник, кроме всего прочего, должен быть еще и другом прихожан. Потому что именно так возникает доверие. И телефон в этом случае нам помощник.
Вообще сегодняшняя ситуация показывает нам, что Церковь — не музей, а живой меняющийся организм.
Поэтому не нужно бояться уходить от каких-то привычных форм, если они имеют второстепенный характер. Мы можем возвращаться к тем формам, которые нам больше подходят в этих условиях и которые уже были в опыте Церкви.
Фото: tatarstan-mitropolia.ru