Родом я из Грузии. Наша семья жила в Сухуми, а после распада СССР и грузино-абхазской войны мы уехали сначала в Грузию, а оттуда в Россию. Мне лет 10 тогда было… Воцерковился я уже в 21 год. Было это в армии. Призвали меня в 2002-м, два года служил во Владикавказе. И уже в первый год начал молиться, ходить в храм. Именно осознанно. Так мне Бог на сердце положил, что я твердо понял: это мой путь, и я с него уже не сверну.
Меня потом спрашивали, не повлиял ли на мое воцерковление мой дядя и полный тезка, архимандрит Георгий (Гурчиани) из Тбилиси, который был архидиаконом у Католикоса-Патриарха всея Грузии Илии II. Нет, я независимо от него к Богу пришел. Хотя в чем-то наши с отцом Георгием пути оказались схожи. После армии я тоже хотел монахом стать, в монастыре жить. Родители, конечно, были против. Поехал я в Оптину пустынь, а схиархимандрит Илий (Ноздрин) взял и не благословил на монашество. Посоветовал ехать домой и спасаться в миру.
Вернулся я в Волгоград и поступил в Волгоградское православное училище, окончил его, потом – наш Царицынский православный университет в честь преподобного Сергия Радонежского, стал сначала диаконом, а потом и священником. С тех пор и служу, вот уже шесть лет.
А архимандрит Георгий окончил семинарию, затем учился и преподавал в Санкт-Петербургской духовной академии. Сейчас служит в Тбилиси. Мы с ним общаемся, поддерживаем связь. Кстати, был у нас еще один родственник-монах, и тоже полный тезка – тоже архимандрит Георгий (Гурчиани), ныне покойный. Можно сказать, священнослужение – это уже фамильное…
Как Бог ответил на мою молитву
Волгоградской общине глухих и слабослышащих людей уже около 15 лет. Работать с ними начала Светлана Викторовна Кардаева, дочь священника, преподаватель и секретарь епархиального училища. А я учился в этом училище и все хотел чем-то послужить Богу и ближним, какой-то активной работы искал, полезного дела. Молился, чтобы Господь мне такое дело послал. И вот как-то захожу в аудиторию, смотрю – Светлана Викторовна со своими подопечными занимается. Мне интересно сразу стало. Понял, что это Бог на мою молитву ответил. Так все и началось. Стал помогать Светлане Викторовне проводить занятия, язык жестов выучил. Вернее, до сих пор продолжаю учить, потому что тут надо постоянно развиваться.
Тогда, лет десять назад, в общине было человек 20-25. Но и они постепенно начали расходиться. Главной проблемой было отсутствие священника.
Перед самым моим рукоположением осталось около десятка человек. А когда стал священником, стал духовно окормлять глухих, и община стала прирастать паствой. Сейчас в ней уже около 70 человек. С одной стороны, это немного для такого города, как Волгоград, где глухих и слабослышащих более трех тысяч. С другой стороны, пропорция примерно такая же, как и у обычных прихожан по отношению ко всему населению.
Храм наш расположен в удобном месте в центре, поэтому люди приезжают со всех районов города. Есть у нас и 15-летние подростки, и совсем пожилые. Есть те, кто нашел в общине свою половинку, здесь их венчали, а теперь крестят детей и даже внуков.
Ксюша встретила Сашу, а потом они поженились
Есть у нас молодая пара, Ксения и Александр. Ксюша уже лет пять к нам ходила, потом встретила парня, начали общаться. Она его и в храм позвала, со мной познакомить, с общиной. А у Саши поначалу в сторону Церкви была какая-то непонятная агрессия. Ну, как обычно бывает: где-то чего-то наслушался, сам ни разу не сталкивался… Сперва подозрительным был, все какие-то вопросы каверзные задавал. А с ним – по-простому, по-доброму, объясняли, показывали, растолковывали. Он и оттаял. Начал в храм ходить, полюбил Бога. Потом я его окрестил. В позапрошлом году они с Ксюшей обвенчались, а потом я и ребеночка их крестил.
Талантливых людей у нас в общине много. Геннадий Алхимов и Вадим Позняк серьезно занимаются кино, снимают фильмы, в том числе – на языке жестов, посвященные глухим. Геннадий – режиссер, Вадим – оператор, оба довольно известны в кинематографе (см. картины «Суицид», «Маленькие пленники» и др. – Прим. ред.).
Люди развиваются, совершенствуются, осваивают новые навыки и профессии.
Геннадий, насколько я слышал, собирается стать юристом – еще и затем, чтобы оказывать юридическую помощь глухим, им очень трудно найти юриста, понимающего язык жестов.
А Евгений, муж нашей сурдопереводчицы Надежды Геннадьевны Смирновой! Это же мастер-ремонтник от Бога! Вот однозначно – у него дар. Такие ремонты делает, такие задачи выполняет! Самые лучшие и искусные мастера отказывались, а он приходил и делал.
Сама же Надежда Геннадьевна – человек для нас просто незаменимый. Она занимается с глухими почти с самого появления общины, с 2006 года. И богослужения переводит, и во время таинств, и во всех наших мероприятиях участвует. У самой дома требующая ухода мама, работа сурдопедагога в техникуме, – все равно время находит. Это ли не пример настоящей христианской жертвенности?
Надежда и Евгений
Надежда Геннадьевна мне рассказывала, что испытывает какое-то светлое чувство, ощущает присутствие Бога, когда находится рядом с глухими. Сразу понял, о чем она говорит — это чувство и мне хорошо знакомо. Бог и вправду рядом с ними. Думаю, что людей, лишенных какого-то дара, в нашем случае – дара слуха или речи, Господь посещает особым образом. Восполняет нехватку другими дарами, подает помощь и утешение. И это чувствуешь, даже просто находясь с ними рядом.
А исповедуются — на языке жестов
Глухие и слабослышащие люди даже обычную нашу речь понимают не полностью. У них особое коммуникативное мышление. Иногда получаю от них СМС – и не могу понять смысл, несколько раз нужно прочесть, чтобы понять, о чем речь. А теперь представьте богослужебные тексты, катехизаторские беседы, которые и устно-то объяснить бывает непросто. Так что сложности с переводом есть, но мы стараемся на занятиях в воскресной школе объяснять просто, легко и доступно, без углубления в богословские тонкости.
Глухому человеку очень трудно понимать ход богослужения, все его смысловые символы.
Как вино претворяется в Тело и Кровь Христа во время Божественной литургии, зачем и когда открываются Царские врата, что поется в тот или иной момент богослужения. Все это надо объяснить жестами так, чтобы люди поняли.
На богослужениях у нашей общины особое место, потому что глухой человек должен все видеть и его нужно видеть. Несколько прихожан сидят в первых рядах, для них ставим стулья. Остальные стоят за ними. Переводит обычно Надежда Геннадьевна, если у нее не получается быть на службе, перевожу сам.
Мне кажется, во время богослужения глухие и слабослышащие даже сильнее чувствуют свою христианскую, общинную сплоченность, соборность, молитвенное единство. Ведь обычные прихожане поют Символ веры или «Отче наш» голосом. А мы поем жестами, и каждый в буквальном смысле видит молитву другого. Это очень сильно, и это объединяет. Поэтому я стараюсь, чтобы мы и другие молитвы на богослужении пели все вместе, жестами.
Сложно иногда бывает на исповеди. Формально относиться нельзя, к каждому человеку нужен индивидуальный подход, участие. Важно полностью понять его проблему, духовное состояние, мысли. С теми, с кем общаешься постоянно, проще. Но бывало и такое, что не понимаешь с первого раза, просишь повторно объяснить. В итоге разбираешься, привыкнув к жестам человека, к его особенностям.
Исповедь – да, на языке жестов, а как иначе? И если обычный прихожанин исповедуется шепотом и никому вокруг не слышно, что именно он говорит священнику, то исповедь слабослышащего требует отсутствия не только посторонних ушей, но и глаз. Я для этого выбрал специальный уголок в приделе, там мы можем укрыться. Люди, понимающие язык жестов, во время исповеди туда не заходят, а остальные прихожане если и увидят, то ничего страшного, все равно ничего не поймут.
Конечно, богослужение на языке жестов приковывает внимание. Храм наш находится в людном месте, на набережной Волги, здесь всегда много туристов. Постоянно кто-то заходит помолиться или свечку поставить. Смотрят порой удивленно.
Многие впечатляются: «Надо же, люди глухие верят в Бога, ходят в храм, молятся, а мы? Здоровы, все слышим, а в храм не ходим…»
Для кого-то это повод задуматься. Глухие слышат сердцем, верят душой в Бога… Людей это трогает. Нередко прихожане даже благодарят нас за такой пример перед глазами.
Даю что могу, а про выгорание не слышал
К трудностям, неизбежно сопровождающим глухих и слабослышащих людей, они относятся по-разному. Кто-то постарше уже привык, смирился и живет спокойно, молодые чаще переживают, некоторые даже ропщут. Когда мы собираемся с ними на беседы, нередко можно услышать вопросы: «Почему я не слышу? Почему Господь попустил, чтобы у меня не было слуха? За что?» Приходится объяснять, рассказывать о Промысле Божьем, об отношении святых к постигшим их болезням и скорбям. Приятно видеть, когда в результате таких бесед люди смягчаются, перестают роптать и со смирением и даже радостью несут свой крест.
Иоанно-Предтеченский храм в Волгограде
Но бывает и иначе, к сожалению. Ходил к нам глухой человек, всем интересовался, столько вопросов задавал. Несколько лет посещал храм, стали тесно общаться, успели подружиться… А потом пропал. Ушел, оставил общину, храм. Молча, без объяснений. Что случилось? Ищем его, пытаемся связаться: вдруг что-то случилось, вдруг помощь нужна? Оказывается, нет. Не смог побороть искушение, начал роптать. «Я болею, мать болеет… Почему? Почему мне Бог не помогает?»
Такие случаи – самая большая трудность для меня как для священника. Когда в человека вкладываешь душу, работаешь с ним, помогаешь, любишь, а потом он уходит. Очень тяжело такое перенести. Душа болит за него.
Вот такое трудно… А пастырское выгорание? Мне оно незнакомо. Наверное, потому, что просто хочется помогать людям. Несмотря на свои житейские, бытовые и прочие проблемы. Мне интересно помогать, и мне это нравится. Всем людям, которые обращаются за помощью, я протягиваю руку, не деля на глухих и слышащих. Даю все, что могу дать, что в моих силах.
Фото автора и из архива священника Георгия Гурчиани