Конец декабря — традиционное время для подведения итогов года. Каким этот год был для них лично и для всей страны, мы попросили рассказать священнослужителей, общественных деятелей, деятелей культуры и искусства. О своих итогах 2012 года рассказала руководитель благотворительного фонда Елена Альшанская, «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
Елена Альшанская. Фото: otkazniki.ru
Елена Альшанская — президент благотворительного фонда «Волонтеры в помощь детям-сиротам».
Родилась 2 марта 1979 года. Окончила Санкт-Петербургский государственный университет по специальности «Философия». В 2004 году Елена лежала с ребенком в подмосковной больнице, где впервые увидела детей-«отказников» и не смогла пройти мимо. Вместе с другими волонтерами Елена стала заниматься этой проблемой.
В 2007 был зарегистрирован благотворительный фонд «Волонтеры в помощь детям-сиротам», который реализует программы по профилактике социального сиротства, содействует семейному устройству, поддерживает детей в больницах и государственных учреждениях. Фонд стал одним из крупнейших социальных проектов, реализуемых преимущественно силами волонтеров.
Проекты и планы
2012 для меня лично был довольно тяжелым, в конце года мы с ребенком беспрерывно болели. Возможно это намек на то, что время от времени в работе нужно делать паузы.
А в нашем фонде в 2012 году активно развились разные проекты, преимущественно те из них, которые связаны с профилактикой отказа от детей, поддержкой семей. Свою первую годовщину отметил проект «Близкие люди», направленный на помощь семьям с приемными детьми, имеющими особенности развития. Кроме того, сейчас мы совместно с центром «Вверх» готовим к запуску проект дистанционного обучения детей, оставшихся без попечения родителей. Он начнет работать в новом году.
Второй год функционирует наш приют, где оказывают помощь женщинам с новорожденными детьми в ситуации риска отказа от ребенка. В этом году приют переехал в новый дом. Но выяснилось, что работать в арендованном доме — неудобно. К тому же у хозяев могут измениться планы, а переезд семей, мам с младенцами — задача непростая. Мы хотим стабильности, хотим, чтобы наш приют зажил собственной жизнью, поэтому в следующем году надеемся найти средства, купить землю или выпросить ее у государства и начать строить свой приют. Возможно, удастся найти благотворителя, который нам поможет.
Во Франции и у нас
Еще в 2012 году мы ездили Францию изучать местный опыт, узнавать, как там устроена социальная система. Меня поразило то, сколько всего у них делается для мам с детьми. Но мы поняли, что подобные проекты совершенно невозможно осуществить в России, перевести на наши рельсы.
Многие вещи у них делаются просто на обычном человеческом контакте. Во Франции сотрудник одного социального центра просто звонит сотруднику другого и передает клиента, проблемную маму с ребенком. У нас для этого приходится использовать какие-то безумные бюрократические сцепки, собирать кучи документов, заключать договоры. У них, чтобы получить помощь человеку не нужно оформлять сотни справок,. Организации не занимаются разработкой стандартов, регламентов и комиссий, люди просто делают свое дело.
Я понимаю, что у нас, пока что так не получится для этого совершенно иной уровень культуры. Когда я смотрела на то, как во Франции устроена социальная система, мне было непонятно как при таком количестве социальных программ, направленных на поддержку семьи у них вообще кто-то умудряется быть неблагополучным. Это еще постараться надо.
Французская социальная система по сравнению с нашей кажется достаточно хаотичной, она состоит из множества программ с разным сервисом и можно найти тот, который подходит конкретно тебе.
Конечно, видно, что все это образовалось не на пустом месте, за этим стоит культура, которая развивалась не одно десятилетие, может быть, даже не одно столетие. Например, мы видели приют при госпитале, который построен чуть ли не при Наполеоне. Сначала это был госпиталь для бедных, а сейчас при нем функционирует медико-социальное отделение для женщин в трудной жизненной ситуации, беременных и с маленькими детьми. Конечно, до этого нам очень далеко. На этом контрасте очень хорошо видится бедность наших социальных структур. Нам есть, куда стремится.
Конечно, я понимаю, что французская модель — это не совсем наш вариант, она не приживется в условиях нашего чудовищного рынка, такой свободы мы себе пока позволить не можем, у нас тогда просто все остановится. Но я надеюсь, что мы сможем взять что-то из этого опыта. Нам есть, куда двигаться. То, что у нас есть сейчас — только начальный этап. Но нормальной системы, нормального общества, которое имело бы какие-то механизмы социальной поддержки, у нас пока нет.
Зато у нас множество активных людей, готовых что-то делать. Конечно, хорошо, когда ты можешь придти в готовый проект, но это немного скучно. У нас сейчас — время для энтузиастов. Сейчас популярно зарубежное слово «start-up», так вот в России сейчас время для «start-upов». И люди, которые чувствуют в себе силы, действительно, могут что-то реализовывать именно сейчас, у них — полная свобода действий!
Единственное, что мне хотелось бы посоветовать таким энтузиастам: не стоит изобретать велосипед, лучше изучите сначала опыт и других организаций, других стран. Из этого опыта можно почерпнуть много полезных и важных механизмов и ценностных оснований для работы.
Коллективный подросток
Что было еще в уходящем году? Лично я отмечаю, что увеличилась активность людей в интернете, но, в том числе стало больше различных мошенников и других, не совсем хороших людей. Мы находимся на начальном этапе развития и гражданского и социального общества, и то, что мы видим — побочные эффекты этого периода. Наше общество сейчас — некий коллективный подросток. Посмотрим, во что мы вырастем.
Грамотность населения будет увеличиваться постепенно, когда нарастет некий объем.
Конечно, есть страны где, социальная культура накапливалось столетиями, но есть страны, который этот опыт успешно переняли за короткое время. Посмотрите на те же азиатские страны, которые «выросли» на наших глазах за несколько лет совершив гигантский скачок. Когда есть информация о том, как все может быть устроено, когда есть некие механизмы, изменения могут происходить гораздо быстрее, чем они происходили бы исторически, естественным путем, когда знания накапливаются постепенно. Я думаю, что шансы на изменение социальной системы у нас есть, многое зависит от нас.
Конечно, у нас очень тяжелые условия и длительный опыт сугубо патерналистских отношений государства и общества. Это, безусловно, влияет самоощущение людей в государстве. Именно поэтому наши люди зачастую избегают проявлений инициативы, не готовы брать ответственность за то, что происходит рядом. Эти стереотипы поведения в нас глубоко засели.
Но, вернемся к примеру азиатских государств. У них тоже традиции и предрассудки сидят достаточно глубоко, однако, это не помешало им измениться за достаточно короткий срок. Думаю, что мы ничем не хуже. Мы любим фразу: «умом Россию не понять», это конечно, конечно, прекрасно, но ведь каждый народ считает себя особенным. Я совершенно уверена, что каким бы особым народом мы ни были, мы не хуже и не глупее других. Они смогли, значит, и мы сможем.
Государство и общество — от борьбы к сотрудничеству
Из множества законодательных инициатив этого года, конечно, очень огорчил закон об иностранных агентах. В США, откуда якобы взята идея закона, аналогичный закон обязывает признавать иностранными агентами иностранные же компании и иностранцев, физических лиц, которые при этом работают по поручению другого государства. Если бы мы приняли, действительно, аналогичный закон, смысла бы в нем особого не было, но, хотя бы была бы какая-то логика.
У нас же в агенты записали не иностранные НКО, а наоборот — свои, родные. Вот это желание, найти врага в лице соседа — увы, еще одна глубокая традиция. И она очень тормозит наше развитие.
Создание гражданского общества — это процесс, который требует определенного времени и усилий, и он не может быть игрой в одни ворота, как сейчас. Разделение на «государство» и «общество» само по себе довольно искусственно.Вообще-то государство и общество — это одно целое. Государство являться частью общества. А у нас эти понятия противопоставляют, словно это две команды (в разных весовых категориях), соревнующееся на поле. Это совершенно не так. И это «не так», надо преодолеть.
Вообще-то государство должно быть заинтересовано в том, чтобы общество было активно и развито. И в этой истории государство показало себя недальновидным субъектом этих взаимоотношений. Оно предприняло, действия, которые негативно повлияли на развитие общественное жизни, гражданского общества.
И результатом бурной кампании по защите этого законопроекта, стало падение доверия граждан к НКО. Это хорошо видно по результатам социологических опросов.
Гражданское общество — а объединение граждан в сообщества, организации для решения проблем, для развития своих интересов и защиты прав — это и есть его основа — хрупкая вещь. И такими действиями можно свести на нет все усилия по поддержке его развития, которые вроде бы левая рука (не та, которая подписывала этот закон), вроде бы позиционирует, как важные.
Церковь в интернете
Что касается некоторых особенностей в отношения Церкви и общества, которые мы могли наблюдать в этом году… Я не считаю, что это были атаки. Если Церковь вышла в современное медиапространство, то нужно быть готовыми к тому, как здесь встретят, понимать принимать какие-то законы взаимодействия по которым живут СМИ и интернет. И понимать, что никто особого статуса Церкви в этой среде не обеспечит.
Что касается медиаисторий с участием священников. Все мы сейчас на виду, людям в сане нужно об этом чаще задумываться, а священник виднее, чем обычный человек, о его промахах скорее узнают. А главное — именно по его делам внешний человек будет судить о всей Церкви.
Второй важный момент — мне кажется, что в общении с государством Церковь должна быть осторожнее, не нужно входить с государственными органами в чересчур близкие отношения. Наверное, это — вынужденная ситуация, все мы в той или иной мере с государством контактируем, и общаемся, и взаимодействуем, но тут, мне кажется, надо достаточно осторожными.
И если мы начинаем говорить о PR, то мне кажется, что если в каждом приходе, каждого храма страны будет вестись активная, значимая социальная работа, направленная на ближних, на социум вокруг храма. Чтобы два-три православных социальных проекта на всю страну, а группы социальной поддержки в каждом, без исключения, приходе.
Это и будет лучший пиар, лучшая защита от нападок на Церковь.
Подготовила Алиса Орлова
Читайте также:
Итог года Владимира Гурболикова: Не рассорились!
Итоги 2012 священника Константина Камышанова: Мы начали задавать себе вопросы
Итоги 2012 Владимира Крупенникова: Российское законодательство повернулось лицом к инвалидам