Члены Ученого совета Филологического факультета МГУ выступили с резкой критикой государственной политики в области гуманитарного образования в стране. Во вторник 27 ноября они опубликовали заявление «О реформе образования, ее итогах и перспективах», подписанное видными учеными-филологами, сотрудниками факультета.
Иван Есаулов, доктор филологических наук, профессор, директор Центра литературоведческих исследований комментирует этот документ.
Заявление Ученого совета филфака МГУ о реформе образования, в целом, я вполне поддерживаю. Меня крайне возмущает, что какая-то анонимная команда разрушителей, невзирая на сопротивление профессионального преподавательского и научного сообщества, чисто большевистскими насильственными методами неуклонно продавливает губительные не только для образования, но и для России как таковой вещи.
Здесь, впрочем, нужно правильно понимать картину – и видеть ее не только в перспективе родных осин, но и немного шире. Гуманитарные науки (или «науки о духе», как сферу наших занятий когда-то назвал Вильгельм Дильтей) не только у нас в стране, но и в Европе, и в мире, в настоящее время отступают. Можно говорить об общей тенденции дегуманитаризации Европы – в том числе, в университетской системе. Когда, например, в университете Гамбурга ликвидируют философию, то это, согласитесь, зловещий знак. Хотя господина Фурсенко в Гамбурге, к счастью для Гамбурга, и не было.
Иван Есаулов
На мой взгляд, то, что называется «болонской системой», имеет свои некоторые плюсы, но имеет и минусы. А вот то, что насаждается у нас под видом «болонской системы», имеет, в основном, минусы, а плюсов я как-то не усматриваю вовсе. Настоящая проблема состоит не в том, как это себе часто представляют, что замечательная «советская», скажем так, система образования меняется на какую-то скверную «западную», а в том, что по каким-то неведомым причинам (нужно бы здесь разобраться, потому что в данном случае я совершенно не верю в потусторонние силы), наши реформаторы не внедряют в стране позитивный западный опыт, но словно бы задались целью взять самые разрушительные и самые сомнительные сегменты этого самого «западного» опыта и «опробовать» их на нас и на наших детях.
На Западе – в том числе, в области образования – есть чему поучиться и есть что позаимствовать нашему стремительно деградирующему обществу. Возьмите французские школы – и поучитесь тому, как там школьников учат писать сочинения и формулировать при этом весьма сложные мысли, а также, что не менее важно, выстраивать последовательность этих мыслей. Как учат культуре доказательно (письменно и устно) отстаивать свою собственную точку зрения, как учат строить речь (устное выступление).
Нет! Нам этого не нужно. Мы берем что-то абсолютно другое. Выбираем самое скверное и сомнительное. И тащим в нашу систему. Знаете, когда насаждают то, что так выразительно и убедительно описали коллеги-филологи МГУ, я думаю: и марксизм ведь в Европе был лишь одним из философских направлений, а у нас он стал тараном для разрушения основ русского бытия.
Разумеется, я не считаю, что нужно регенерировать советские гуманитарные дисциплины (которые почти всегда были весьма определенно идеологически окрашенными). Мне до сих пор досадно и грустно вспоминать, какой же чушью и ерундой поневоле приходилось заниматься, когда я учился на филфаке в советские годы. «Научные коммунизмы», «атеизмы», «политэкономии социализма», «истории КПСС» — вся эта идеологическая белиберда под видом «учебных дисциплин» съедала страшное количество времени.
Увы, и об уровне филологической классики – в том же МГУ (не говоря уже о других университетах) — весьма насмешливо отзывался, например, М.Л. Гаспаров. Да и не только он один. Не будем уподобляться ворчунам, у которых в молодости трава была зеленее, солнце ярче, а девушки красивее. Я, как, наверное, и многие, после 1991 года ожидал все-таки прорыва – как в гуманитарной науке, так и в образовании. В организации образования. Увы, надежды не оправдались.
Я выше не случайно упомянул о большевистских методах, которыми пользуются наши чиновные «инноваторы». В этих реформах меня поражает какое-то невероятное, безумное количество требуемых «наверх» бумаг, абсолютно не нужных (и даже вредных) для нормального, работающего и любящего процесс обучения студентов профессора. Я знаю, что точно так же дело обстоит и в школе. Если относиться к этому бумажному валу вполне всерьез, то некогда будет ни наукой заниматься, ни преподавать: нужно будет только писать бесконечные и бессмысленные «отчеты».
Вы думаете, это «тлетворное влияние Запада?». Как бы не так. «Заметь, вся революция делается по бумажке, – просвещал Владимира Бибихина Алексей .Федорович Лосев. – В 1919-1920 году я был в Нижнем Новгороде. Так ты знаешь, сколько нужно было документов для проезда? Десятки документов. Идет бригада проверяющих. Мой сосед вынимает целую колоду бумаг. “Тут ничего нет”. Тогда он из другого кармана достает еще пачку документов. Проверяющий плюнул и ушел… У меня такое впечатление, что и сейчас (запись 1972 года) все по бумажке. А после двадцать четвертого съезда и вообще дохнуть без бумажки нельзя. Не знаю, доживешь ли ты до нормального человеческого общежития (sic!- И.Е.). Я-то не доживу. Да и не уверен, что ты доживешь». Лосев оказался прав: Бибихин не дожил. Знаете, я почти уже потерял веру, что «до нормального человеческого общежития» в университете доживу и я…
Продолжая разговор о гуманитарных дисциплинах, нужно сказать еще вот о чем. Знаете, существует все-таки не очень много того, чем Россия может по праву гордиться и что безусловно признают все в мире, даже самые злобные ее недоброжелатели. У нас имеется не только нефть и газ, на выкачивании и продаже которых сейчас живет наша страна (в том числе, и главным образом, наш «креативный класс»). У нас есть также «святая», как сказал Томас Манн, русская литература. Не будем сейчас выяснять, почему именно русская литература – «святая». Однако русская литература является не только нашим, но и мировым культурным достоянием. Это на словах признают все. Но то – на словах.
Мне довольно сложно понять логику чиновников, занимающихся образованием, которые из года в год уничтожают в школах и вузах эту нашу культурную грибницу, а для многих – и вообще основу культурной идентификации. Господин Чубайс, кумир наших «креативщиков», признался, что не может без возмущения читать Достоевского. Для других, по-видимому, возмутительны многие страницы Гоголя. Для третьих – Толстого. Скажем прямо, самое обычное чтение этих (и других) русских писателей – без всяких «монографий», «методических указаний» и даже без всяких «учебников» — является своего рода противоядием тому процессу культурной деградации, который насаждается уникальными в своей уродливости (здесь я могу говорить с полной ответственностью) нашими телевизионными каналами. Да и той уродливой повседневности, которую, как мне иногда представляется, по пожелтевшим конспектам «марксизма-ленинизма» строят под видом «капитализма» наши «креативные» горе-«реформаторы».
Почему, навсегда уродуя облик Москвы, эти же люди не желают обратиться, скажем, хотя бы к финскому или норвежскому позитивному градостроительному опыту, если уж для них настолько отвратительны и культурно неприемлемы русские городские ландшафты? Почему они строят то же самое безобразие вместо города, что «строят» и люди, уничтожающие уроки русской литературы в русских школах? Почему близкие им по ментальности чиновники из Министерства образования так исковеркали все без исключения учебные заведения? Кто, скажите, кто именно придумал этот абсурд: «Федеральное государственное бюджетное образовательное учреждение высшего профессионального образования (ФГБОУ ВПО) “Московский государственный университет имени М.В. Ломоносова”»? Ласкает русское ухо это, с позволения сказать, именование, не правда ли? Обратите внимание, самое главное при этом (Московский университет) заключено почему-то в кавычки. Как будто это случайная кличка. Что это за жаргон?
Вот я на этом жаргоне говорить и писать не могу, потому что он для меня – не родной. А вот для деятелей Министерства образования, вероятно, родной. И бумаги, оттуда исходящие, написаны почти всегда на этом же жаргоне. Не поверите, но часто их просто понять невозможно. Я имею в виду не носителям жаргона, а носителям русского языка.
Русскому человеку поневоле приходят в голову по другому поводу сформулированные, но весьма уместные в данном случае фразы профессора И.А. Ильина о подобном жаргоне как искусственно (и насильно) внедряемой «норме»: «Зачѣмъ всѣ эти искаженія? Для чего это умопомрачающее сниженіе? Кому нужна эта смута въ мысли и въ языковомъ творчествѣ?? Отвѣтъ можетъ быть только одинъ: все это нужно врагамъ національной Россіи. Имъ; именно имъ, и только имъ».
Читайте также: