Из истории западного Богословия

Святитель Лев Великий

I. Биографический очерк

Святитель Лев Великий родился ок. 400 г. в Тоскании. О его детских и юношеских годах нам ничего не известно. С самого начала деятельность Льва была связана с церковной жизнью. При папе Зосиме (417–418) Лев в качестве аколуфа ² ездил к африканским епископам с посланием папы ³. В понтификат папы Целестина (422–432) Лев уже пользовался большим влиянием в Римской Церкви. Он участвовал в несторианских спорах и состоял в переписке со святителем Кириллом Александрийским. По его просьбе преподобный Иоанн Кассиан написал свой трактат О воплощении Господа (430). В начале 30-х гг. V века Лев был рукоположен в диаконы. В 432 г. он стал ближайшим советником папы Сикста III. В этот период он вместе с Проспером Аквитанским участвовал в полемике с пелагианами. Весной 440 г. по просьбе Равеннского императорского двора Лев отправился в Галлию для урегулирования конфликта между патрицием Аэцием и префектом претории Альбином. Его миссия увенчалась успехом, и оба военачальника объединили силы для отражения нашествия варваров. В отсутствие Льва скончался папа Сикст III, и римский клир и народ единогласно избрали Льва его преемником. Лев был посвящен во епископа Римского 29 сентября того же года. После этого он сразу приступил к решению многочисленных церковных вопросов: способствовал дальнейшему объединению Западных епископов вокруг архиепископа Римского, стремился к усилению своего влияния в отдаленных областях, таких как Галлия, Испания, Сев.-Зап. Африка, Иллирик, к урегулированию политического кризиса, связанного с нашествием варварских народов, боролся с ересями и остатками язычества. В 448 г. папа Лев принял деятельное участие в евтихианском споре, в котором без колебаний принял сторону епископа Флавиана Константинопольского. Он направил ему свое знаменитое послание, более известное как Томос папы Льва (tmoj Lontoj) и послал своих легатов на Эфесский “раз­бойничий” собор 449 года (latrocinium ephesinum), на котором папские легаты выразили неприятие его решений веским словом опровергается (contradicitur). Совместными усилиями папы Льва и Восточных епископов и при поддержке императора Маркиана в 451 г. в Халкидоне был созван IV Вселенский Собор. На этот собор Лев также отправил своих легатов. Твердая позиция Льва повлияла на ход Соборных заседаний, и в итоговое догматическое определение Собора (знаменитый Халкидонский орос) были включены многие положения томоса папы Льва. Хотя сам Лев отказался признать 28-е правило Халкидонского Собора, дававшее Константинопольской Церкви равные с Римской Церковью преимущества, он в конце концов в 453 г. подтвердил вероучительные решения Собора и поддерживал тесные контакты с императором Маркианом, Константинопольским Патриархом Анатолием и его апокрисиарием (представителем) Юлианом. Вместе с ними он прилагал усилия для того, чтобы решения Халкидонского Собора были приняты монофизитами Египта, Сирии и Палестины. За свою деятельность по борьбе с монофизитской ересью и по восстановлению православной веры папа Лев был назван Великим. В Италии папа Лев предпринял шаги для консолидации итальянских и галльских епископов вокруг архиепископа Римского. В 451 г. он созвал собор в Милане, на котором потребовал признания всеми епископами его томоса. В Галлии Лев с помощью императорского эдикта ограничил влияние епископа Илария Арелатского и поддержал права епископа Вьеннского. В Иллирике Лев соперничал с Константинопольским епископом за церковную юрисдикцию и считал епископа Анастасия Фессалоникийского своим викарием. В 452 г. папа Лев возглавил посольство к предводителю гуннов Аттиле, в результате чего тот отказался от планов захвата Рима и удовлетворился контрибуцией. Лев Великий скончался 10 ноября 461 г., вскоре после смерти канонизирован. Память святителя Льва празднуется Православной Церковью 18 февраля и Католической Церковью 10 ноября.

II. Сочинения

Святитель Лев Великий не был плодовитым писателем. От него дошли лишь проповеди и письма. Начиная с первого дня своего понтификата святитель Лев регулярно произносил церковные проповеди, которым придавал большое значение, и рассматривал это как свою прямую обязанность (sacerdotalis sermonis officium). Всего до нас дошло 96 проповедей (слов, sermones) ⁴ святителя Льва. По тематике их можно разделить на несколько групп:

а) на день своего рукоположения (4);
б) на Господни праздники: на Рождество (10), на Богоявление (7), на Страстную неделю (12), на Воскресение Господне (8), на Вознесение (4), на Пятидесятницу (6);
в) на Великий пост (14);
г) на Рождественский пост (7);
д) на Петровский пост (5);
е) на праздник святых апостолов Петра и Павла (5);
ж) о милостыне (6);
з) на избавление Рима от варваров (1);
и) о блаженствах (1).

Эпистолярное наследие святителя Льва Великого составляет 173 письма к епископам, соборам, императорам и др. лицам. Самое известное из них — 28-е послание к Флавиану Константинопольскому (томос папы Льва).

Приписываемая святителю Льву Книга таинств Римской Церкви не принадлежит ему и имеет более позднее происхождение.

III. Богословие

1. Триадология

Сообразно веяниям своего времени святитель Лев уделял мало внимания вопросам триадологическим. У него мы находим элементы как восточно-православного (персоналистического), так и западного (эссен­ци­аль­ного) подхода к данному вопросу. С одной стороны, Бог наш есть Бог единый (Sermo 23; 77); с другой стороны, Он открывается как Троица: “В сущности единой Божественности не подобает разделять единство на степени, но не подобает и сливать Троицу в Единицу” (Sermo 72; 76). Святитель Лев указывает на то, что “у Отца, Сына и Святого Духа одно Божество (unam deitatem), и предвечная Троица есть единосущная Сущность (consubstantialem essentiam), ни в чем от Себя не раздельная, ни в чем не различная, ибо Она существует вне времени, неизменно и никогда не перестает быть тем, что Она есть (quod est)” (Sermo 64). Таким образом, Бог одновременно и Единица, и Троица. Имея равенство в Сущности (essentia aequalitatem), Он тем не менее не замыкается в единичности, но превосходит ее ⁵; Он един по Сущности, но не един по Лицам (Sermo 77). Однако святитель Лев не дает разъяснения понятиям Сущности и Лица. Философские определения его не интересуют. Далее, все Лица Святой Троицы в равной степени обладают всеми Божественными свойствами. В Божественной Троице “нет ничего неподобного, ничего неравного, и все, что можно себе помыслить об этой Сущности, не разделяется ни силой, ни славой, ни вечностью” (Sermo 75). “Что есть Отец, — говорит святитель Лев, — это есть и Сын и Святой Дух. Истинное Божество не имеет ничего большего или меньшего в Себе Самом; Его следует так исповедывать в Трех Лицах, чтобы Троица не исчезала бы в единичности, и равенство сохраняло бы единство” (Sermo 76). Три Божественных Лица не отличаются Друг от Друга “по Своей сущности, могуществу, воле и действию” (Sermo 75; 76).

Сын предвечно рождается от Отца, и не было момента, когда Бог не был бы Отцом Единородного Сына (Sermo 25), или когда Сын был бы без Отца, а Отец без Сына (Sermo 68), ибо “ни Родитель не прежде Рожденного, ни Рожденный не позже Родителя” (Sermo 51). Единосущие Сына со Отцом святитель Лев подчеркивает, употребляя выражение Символа Никейского Собора: Сын рожден из сущности Отца (de essentia Patris). Поэтому “Сын Божий есть истинный Бог, обладающий всеми свойствами Отца, какие у Того есть, ни от какого начала не временный, ни в каком разнообразии не переменчивый, неотделимый от Единого (Отца), нераздельный со Всемогущим, Единородный и совечный предвечному Родителю” (Sermo 72).

Святой Дух “есть Дух Отца и Сына, Он обладает жизнью и могуществом вместе с Ними Обоими и предвечно имеет ипостасное бытие из того, что есть Отец и Сын” (то есть из сущности Отца и Сына — ex eo quod est Pater Filiusque) (Sermo 75). Таким образом, святитель Лев следует западному богословию, согласно которому у Отца и Сына по общности Их сущности есть свойство изводить Святого Духа: “Святой Дух исходит от Обоих” (ex utroque processit, Sermo 15.1). Это неизбежно приводит к принижению Третьего Лица Святой Троицы. Святой Дух не есть ни Отец, ни Сын, но Он не отделен от Них и “как имеет собственное Лицо в Святой Троице, так имеет и единую сущность в Божестве Отца и Сына” (Sermo 77).

2. Христология и сотериология

Главный вопрос богословия святителя Льва — это таинство Воплощения нашего Господа, превосходящее всякую меру человеческого разумения (Sermo 23). Поэтому христология занимает в его богословии поистине центральное место. Это устремление святителя Льва совпало с общей тенденцией его времени — времени Эфесского и Халкидонского Соборов. Христология проходит красной нитью буквально через все проповеди и послания святителя Льва. При этом общий характер его христологии — ее сотериологическая направленность.

а) Предвечный Совет. Воплощение Сына Божия, по мнению святителя Льва, было предопределено на предвечном тайном Совете Святой Троицы: “Так совершилось по замыслу тайного Совета, чтобы неизменный Бог, воля Которого не может отрешиться от Его благости, посредством сокровенного таинства исполнил первое о нас определение Своей любви, и чтобы человек, по коварству диавольской злобы впавший в вину, не погиб бы вопреки Божественному замыслу” (Sermo 22.1; Ep. 28.3). Таким образом, Бог предвидел грехопадение человека и заранее приготовил средства к исправлению его последствий. При этом Бог не случайно выбрал именно такой путь спасения человека, чтобы Ему Самому стать человеком, как это выяснится из последующего изложения.

б) Грехопадение человека и его последствия. Сотворенный человек был удостоен Богом высокой чести образа Божия и царя твари. Первый и основной замысел Бога о человеке был таков, что человек своей добродетельной жизнью и послушанием Богу должен был стяжать себе бессмертие, вечную жизнь и причастие Божиего естества (Sermo 22.1; 25.5; ср. 2 Пет 1:4). Он мог бы достичь этого, сохранить и приумножить дары Божии, но, презрев заповедь Божию, навлек на себя справедливое осуждение за свой грех. Совращенный диавольским коварством, человек последовал за диаволом вплоть до преступления и лишился Божественных даров, в частности дара бессмертия и вечной жизни, так что он автоматически подпал под жестокую власть диавола и смерти (Sermo 25.5; 22.1). Враг рода человеческого не без оснований присвоил себе тираническую власть над человеком (Sermo 22.3). Восхотев ангельской чести, Адам погубил достоинство своей природы (Sermo 30.6). За нарушение заповеди Бог произнес над ним Свой справедливый приговор: Персть ты и в персть возвратишься (Быт 3:19). Это искажение первоначальной человеческой природы вместе с виной и осуждением за нее перешло от Адама на всех людей: “Осуждение вместе с грехом от одного перейдя во всех, тяготело [над всеми], и уязвленная смертельной раной [человеческая] природа не могла найти никакого врачевства, ибо не могла изменить свое состояние своими собственными силами” (Sermo 24). Как и блаженный Августин, святитель Лев полагал, что первородный грех передался от родителей к детям через греховное плотское вожделение, сопровождающее зачатие всякого человека (Sermo 25.5; 90.1; Ep. 28.4) ⁶. Таким образом, погибавшее во грехах и болезнях человечество требовало Божественной помощи. И эта помощь пришла не извне.

в) Спасение. “Когда в родоначальниках человеческого рода, — говорит святитель Лев, — распалась [первоначальная природная] полнота, то милосердный Бог таким образом пожелал через Своего Единородного [Сына] Иисуса Христа прийти на помощь Своему творению, созданному по Его образу, чтобы, с одной стороны, восстановление природы не произошло бы помимо самой природы, а, с другой стороны, чтобы последующее состояние оказалось по достоинству выше, чем предыдущее” (Sermo 72.2). Святитель Лев полагал, что Бог мог спасти человека разными способами, но воспользовался именно таким, который дал бы возможность возобладать над диаволом, завладевшим человеческим родом, не внешним насилием, но руководствуясь принципами справедливости. Поскольку власть диавола над человеком была законной, диавол не мог ее потерять до тех пор, пока не был бы побежден тем, кто поработил бы его самого. Но простой человек не мог этого сделать, ибо он находился в положении раба, которое он воспринял от самого своего зачатия, происходящего во гресех. Это могло произойти лишь тогда, когда Единородный Сын Божий, Иисус Христос, был зачат Девой безсеменно, не от соития мужа и жены, но от наития Духа Святого, и таким образом был изъят из общей греховной преемственности человеческого рода (Sermo 22.3). “Ибо, — говорит святитель Лев, — где не произошло смешения отцовского семени, там не примешалось начало греха; и неоскверненная Девственность не познала сладострастного вожделения, но предоставила лишь [человечес­кую] сущность, так что Господь воспринял от Своей Матери природу, а не вину” (Sermo 22.3; Ep. 28.4).

Таким образом, Спаситель наш с самого момента зачатия был свободен от первородного греха. Но само это обстоятельство еще не обеспечивало победу над диаволом и освобождение от греха для всего человечества. “Диавол не поверил, — говорит святитель Лев, — что первородному греху не был причастен Тот, Которого он по стольким признакам распознал как смертного. Итак, жестокий разбойник и ненасытный палач настойчиво продолжал восставать на Того, Кто ничего не имел с ним общего, и когда он захотел исполнить древний приговор над оскверненным началом человеческого рода, он вышел за рамки рукописания (chirographum), на которое опирался ⁷, потребовав наказания за беззаконие Тому, в Ком не было никакой вины. Так была упразднена толкавшая [человека] ко злу смертоносная сделка, и из-за несправедливого притязания [диавола на жизнь Христа] были прощены всеобщие долги (summa totius debiti)” (Ep. 28.4) ⁸.

Итак, диавол, силою державший в рабстве весь человеческий род, сам был заключен в оковы. Когда же князь мира связан, он уже не имеет средств к пленению. Так человеческая природа, очищенная от древней заразы, возвратилась в свою славу. Но диавол и смерть — синонимы, поэтому смертью Спасителя была разрушена сама смерть, выкуп устранил рабство, восстановление природы привело к изменению самого ее начала и вера оправдала грешников (Там же). Только так, по мысли святителя Льва, могли быть разрешены узы человеческого плена, которыми злокозненный творец греха связал первого человека и всех его потомков (Sermo 30). Так древний приговор смерти был отменен еще более древним приговором вечной и святой жизни (Sermo 25.1; Ep. 28.3).

г) Личность Спасителя. Для святителя Льва не было никаких сомнений, что умерший за наши грехи и воскресший был Самим Сыном Божиим — Богом истинным от Бога истинного. “Кто был предвечным Единородным [Сыном] предвечного Родителя, Тот же Самый родился от Духа Свята и Марии Девы. Воспринял нашу природу и сделал ее Своей Тот, Кого ни грех не осквернил, ни смерть не могла удержать в своей власти <…> Тот, Кто, будучи Образом Божиим, сотворил человека, Он же во образе раба стал человеком” (Sermo 23; Ep. 28.3). Святитель Лев недоумевает, как вообще можно сомневаться в том, что открыто исповедуется в Символе веры (Ep. 28.1–2). Но так как в то время, как, впрочем, и сейчас, были люди, противившиеся этой истине, святителю Льву приходилось часто повторять, что Тот, Кто был истинным Богом, был и истинным человеком, и что Один и Тот же (unus idemque) есть Сын Божий и Сын Человеческий (Ep. 28.4). Таким образом, в Господе Иисусе Христе было “одно Лицо Бога и человека” (Там же). При этом у Спасителя не было отдельного человеческого лица, но Его Лицо было предвечным Божественным Лицом Бога Слова: “Он (Господь) имеет одно и то же Лицо Божественного Слова и общую с нами природу, состоящую из тела и души. Ведь Он не был бы Посредником Бога и человеков, если бы Один и Тот же не был одновременно Богом и человеком, единым и истинным в обоих естествах” (Ep. ad Julianum 3). Божественное Лицо Спасителя стало Его человеческим лицом: “Она (Святая Дева) родила одно истинно человеческое и истинно Божественное Лицо, так как обе [Его] сущности не так сохраняют свои отличительные свойства, чтобы в них было возможно различие лиц” (Sermo 23.1). Человеческая природа была воспринята Словом Божиим в единство Его Лица (Sermo 25.2). Она не существовала до момента ее восприятия: “Наша природа, — говорит святитель Лев, — не так была воспринята [Господом], что вначале была создана, а потом воспринята, но она была создана в самом этом восприятии” (Ep. ad Julianum 3).

д) Дифизитство. Как Богочеловек, Господь наш в одном Лице совместил две природы — Божественную и человеческую. Вот знаменитые слова из томоса Льва: “Итак, когда обе природы и сущности, сохраняя свои свойства, соединились в одном Лице, уничижение было воспринято Величием, немощь — Силой, смертность — Вечностью” (Ep. 28.3). Господь был “истинным человеком и истинным Богом, вечным в Своем, временным в нашем, единым со Отцом по сущности, по которой Он никогда не был меньше Отца, и единым с Матерью по телу, которое [Сам] создал” (Sermo 25.3). Это стало возможным через восприятие человеческой природы в личное единение с Богом Словом. При этом восприятии Его Божественная природа не претерпела никакого умаления или изменения: “Это рождение во времени ничего не убавило в Божественном и предвечном рождении и ничего к нему не прибавило” (Ep. 28.2). Образ раба, который принял Господь, не затемнил предвечного Образа Божия. Божество, которое Сын делит со Отцом, “не претерпело убыли всемогущества, и образ раба не умалил Образа Божия, ибо высшая и вечная Сущность, уничижив Себя для спасения рода человеческого, тем самым нас возвела в Свою славу, не лишившись сути Своего бытия” (Sermo 25.1). Это Божественное истощание, благодаря которому Невидимый сделался видимым и Творец и Господь всех восхотел стать одним из смертных, было “снисхожде­нием милосердия, а не умалением могущества” (Sermo 23; Ep. 28.3). Господь вселенной принял образ раба, затемнив безмерность Своего величия (Ep. 28. 4). Под немощным покровом нашего естества Он скрыл Силу Своего Божества и Сияние Своего Величия для того, чтобы людям по силам стало бы общение с Ним (Sermo 22.4). В этом истощании, то есть восприняв плоть, Сын Божий стал не только меньше Отца, но и меньше Самого Себя, в Своем же Божестве Он остался равен Отцу и Святому Духу (Там же). “Его Божественная сущность, — говорит святитель Лев, — которая всегда и везде присутствует целиком, не имела нужды в пространственном нисхождении, но ей также было свойственно целиком быть присущей человеку, как свойственно целиком не отделяться от Отца” (Sermo 25.1).

Итак, Сын Божий, сохранив всю полноту Своей Божественной природы, воспринял всю полноту природы человеческой. Приведем знаменитые слова из томоса Льва: “В целостной и совершенной природе истинного человека родился истинный Бог, целиком в Своем, целиком в нашем <…> Обе природы сохраняют свои свойства без ущерба, и как Образ Божий не поглотил образа раба, так образ раба не умалил Образа Божия” (Ep. 28.3). Во Христе свойства Божественной и человеческой природы пребывают неслитно и нераздельно (Там же. 5). “Ни Слово не изменилось в плоть, ни плоть — в Слово, но обе природы сохраняются в Одном [Лице], и Один существует в двух, нераздельный в различении и неслиянный в смешении” (Ep. ad Julianum 2). Отрицание в Господе Иисусе Христе наличия двух природ, по глубокому убеждению святителя Льва, ведет к отрицанию нашего спасения (Sermo 30.6; Ep. 28.5).

Человеческая природа Спасителя, как часто повторяет святитель Лев, была целостной, то есть состояла из души и тела. Как душа и тело, будучи совершенно различными естествами, составляют одного человека, так и “Слово, плоть и душа составляли одного Иисуса Христа” (Ep. ad Julianum 2). “Истинный человек соединился с истинным Богом <…> имея одно и то же Лицо в Божестве Слова и обладая общей с нами природой, состоящей из души и тела” (Там же. 3). Признавая истинность человеческой природы Спасителя, святитель Лев Великий тем самым отрицал, что она была кажущейся или призрачной. “Таинство нашего искупления упраздняется, — говорит святитель Лев, — если не верить, что Христос истинно воспринял истинную и всецелую человеческую природу” (Ep. ad Julianum 1; Sermo 35.1). Выражение апостола Павла образ раба (Флп 2:7), который воспринял Господь, для святителя Льва означает не что иное, как истину плоти (veritas carnis), то есть истинную плоть (Ep. 28.5). Полемизируя с Евтихием, считавшим плоть Христа лишь внешней временной оболочкой Его Божества, святитель Лев указывал, что отрицание истинности плоти ведет к отрицанию и телесных страданий, а это означает — к отрицанию самого таинства нашего спасения (Там же).

Однако человеческая природа Господа имела некоторые особенности, отличавшие ее от природы остальных людей и дававшие ей превосходство над ними. В самом деле, Он единственный из людей, Кто был зачат бессеменно и бесстрастно, почему и не унаследовал от матери первородного греха (см. выше). Далее, Он родился “новым порядком”, ибо родился от Девы, Которая и после рождения осталась Девой (Ep. 28.1,4; Ep. ad Julianum 3). “Дева зачала, — говорит святитель Лев, — Дева родила и Девою осталась” (Sermo 22.2). Но хотя зачатие и рождение Спасителя было чудесным, от этого Его человеческая природа не стала менее подобна нашей. “Плоть Его, — говорит святитель Лев, — не была иной природы, нежели наша, и душа, изначально вдохнутая в Него, не была иной, нежели у остальных людей, хотя и превосходила остальных не различием рода, но высотою добродетели” (Ep. ad Julianum 3; cf. Ep. 28.4). Таким образом, порядок зачатия и рождения Господа был непохож на обычный, а природа Его была во всем подобна нашей (Sermo 22.2). “Иисус Христос был единственным человеком, Который не был осквернен древним преступлением. Ибо один только Сын блаженной Девы был рожден без греха, не отстраняясь от рода человеческого, но будучи чужд преступления. В Нем была совершенная невинность и истинная природа того, кто был создан по образу и подобию Божию, ибо Он был единственным представителем рода Адамова, в Котором диавол не имел того, что считал принадлежащим себе” (Sermo 64.2, ср. 66.1; Ep. 59.4). Святитель Лев говорит, что “возникло бесстрастное тело, которое могло быть распято, бессмертное, которое могло быть умерщвлено, нетленное, которое могло быть уязвляемо ранами” (Sermo 71.4). Тут встает сложный вопрос о действительности человеческих (физических, психических, духовных) проявлений нашего Спасителя.

е) Диэнергизм и дифелитство. По мнению святителя Льва, обе природы Спасителя соединились в Его Личности неслитно и нераздельно, то есть пришли в теснейшее единение, но сохранили свои свойства. Наряду с этим они сохранили все свойственные им естественные проявления и действия. Приведем знаменитые слова из томоса Льва: “Каждая природа совершает то, что ей свойственно, в единстве с другой, то есть Слово действует так, как свойственно Слову, и плоть исполняет то, что свойственно плоти. Одно из них сияет чудесами, другая подвергается несправедливостям. И как Слово не потеряло равенства в славе со Отцом, так и плоть не утратила природы нашего рода” (Ep. 28.4). Несмотря на Свою непричастность греху Адама, Господь добровольно подчинил Себя всем последствиям грехопадения. Он имел все свойственные немощному человеческому естеству аффекты (так называемые неукоризненные страсти, pqh diblhta). Но при этом силою Своего Божества Он мог возвысить Свое тело над законами естества: “Алкать, жаждать, утомляться и спать — это, очевидно, свойственно человеческой природе. Но насыщать пять тысяч человек пятью хлебами <…> не утопая ходить по поверхности моря, усмирять бурю — это, без сомнения, свойственно Божественной природе” (Там же). В психической сфере мы также встречаемся с диэнергизмом и дифелитством. “Не одной и той же природе (sic: а не лицу!) свойственно плакать из сострадания к умершему другу и <…> воскрешать к жизни силою одного слова <…> или говорить: Я и Отец одно, и Отец Мой более Меня. Ибо хотя в Господе Иисусе Христе одно Лицо Бога и человека, но одно — то, откуда происходит их общее прославление, и иное — то, откуда происходит общее их уничижение. От нашей природы в Нем есть меньшее Отца человечество, а от Отца — равное с Отцом Божество” (Там же). Именно единство Лица Богочеловека обеспечивает взаимообмен свойств Его обеих природ, когда то, что свойственно одной природе, переносится на другую, и наоборот. “Вследствие этого единства Лица, познаваемого в обеих природах, можно сказать, что Сын Человеческий сошел с неба, а Сын Божий воспринял плоть от Святой Девы; и наоборот, говорится, что Сын Божий был распят и погребен, тогда как Он претерпел это не самим Божеством, по которому Он как Единородный [Сын] совечен и единосущен Отцу, но немощной человеческой природой” (Там же. 5).

Поскольку плоть Спасителя была истинной и во всем подобной нам, кроме греха, то ее чувства и страдания тоже были истинными, а не призрачными. Ибо “Тот, Кто воспринял истинного и всецелого человека, воспринял истинные чувства и душевные движения. И хотя все в Нем было полно таинств и чудес, это вовсе не означает, что Он плакал ложными слезами, из ложного голода принимал пищу или спал притворным сном. Он был презираем в нашей униженности, сокрушался нашей печалью и с присущим нам страданием был распят. Ибо Божественное милосердие претерпело скорби нашей смертной природы для того, чтобы их излечить, и [Божественная] Сила их приняла для того, чтобы победить” (Sermo 58). Особенно это видно в момент Гефсиманского борения. Когда Сын Божий говорит: Отче Мой! если возможно, да минует Меня чаша сия (Мф 26:39), то Он “пользуется голосом нашей природы, имея основанием человеческую бренность и шаткость”. Но вскоре, победив в Себе это ее последнее сопротивление, Он переходит к иному чувству и говорит: да будет воля Твоя (Мф 26:42) (Sermo 58).

Кроме того, святитель Лев указывает на преображение человеческой природы Спасителя силою Его Божества. Так, в момент Преображения на Фаворе то сияние, которое открылось взору учеников, исходило из самого тела Господа, хотя и было видением Самого Его Божества (Sermo 51.2). То же можно сказать и о Воскресении Господа, которое было не концом плоти, а ее изменением, так что “приращением силы не была уничтожена сама сущность [плоти]. Перешло качество, но не умалилась природа” (Sermo 71.4). Поэтому, по слову Апостола, ныне мы уже не знаем Христа по плоти (ср. 2 Кор 5:16), то есть, как толкует святитель Лев, мы не можем до конца понять это состояние воскресшей плоти, ибо “в ней нет ничего страстного, ничего немощного, хотя она осталась той же по сущности, но иной по славе” (Sermo 71.4).

ж) Плоды Спасения. Как уже было сказано выше, цель пришествия на землю Единородного Сына Божия прежде всего состояла в победе над диаволом и смертью. Одновременно это было восстановлением человеческой природы в ее первоначальное безгрешное и непорочное состояние: “Сын Божий воспринял нашу природу, чтобы обновить то, что Он Сам сотворил, и упразднить смерть, которой Он не сотворил” (Sermo 25.2). Так Господь исполнил общий Божественный замысел о восстановлении человеческой природы (Sermo 51.6). Извращенная человеческая природа была возрождена новыми началами (Sermo 23). Это “второе рождение”, или возрождение, человека, намного удивительнее, чем само первое его создание (Sermo 66.1). “Тот, Кто многое даровал человечеству в начале, когда создал нас по Своему образу, намного лучшее подал нам при нашем восстановлении, когда Сам Господь соединился с рабским образом” (Sermo 24). Своим нисхождением к твари Творец возвел ее к вечному бытию (Sermo 25.4–5). Он стал подобным нам человеком, чтобы мы могли стать причастниками Божиего естества (Там же). Спаситель также был “единственным в своем роде Врачом” (Sermo 64.2), Который пришел устранить наши болезни, исцелить всякий свойственный нашей поврежденной природе недуг и все язвы оскверненных душ (Sermo 22.3).

Наше восстановление, кроме того, было одновременно и искупительной жертвой Богу за грехи всего человечества. Подвиг Господа Иисуса Христа святитель Лев так и называет “искуплением” (ср. Sermo 22.2; 23). Через Христа — истинного Жертвенного Агнца — мы навеки примирились с Богом, с Которым были во вражде после преслушания Адамова. “Должна была быть принесена примирительная Жертва, Которая была бы в союзе с нашим родом, но чужда нашей скверны, чтобы определение Божие, которым грех мира должен был быть уничтоженным рождеством и страданиями Иисуса Христа, перешло бы ко всем временам и всем поколениям” (Sermo 23). Крест Христов означает таинство истинного Жертвенника, где “посредством спасительной Жертвы” было совершено приношение человеческой природы Богу (Sermo 55.3). Все эти спасительные плоды великого деяния Господа распространяются на все поколения и на все времена (Sermo 23; 24.1; 31.1).

Что же касается спасения каждого отдельного человека, то святитель Лев указывает, что для этого необходима вера во Христа и спасительное крещение, в котором мы возрождаемся от воды и Святого Духа и освобождаемся от первородного греха по образу того, как Сам Спаситель родился без греха от Святого Духа и Марии Девы, так что купель крещения для нас становится подобием чрева Святой Девы (Sermo 23; 24). Помимо этого необходимо соблюдать заповеди Божии, творить милостыню и делать добрые дела любви (Sermo 63.5; 92.1). Для этого нужна Божественная благодать, которой оправдываются святые (Sermo 23) и поддерживается то достоинство, которое было возвращено человеку Христом. Только при содействии благодати, а не своими собственными силами человек может делать то, что любит Бог, и воздерживаться от того, что неприятно Богу, Который дает человеческой воле само желание творить добро и силу исполнить его (Sermo 38.3) ⁹.

Таким образом, богословие святителя Льва поистине можно назвать христоцентричным. В центре его внимания всегда стоит величественная фигура Христа Спасителя — Бога и человека, Творца, соединившегося со Своим творением, испившего всю меру человеческих страданий и богооставленности даже до креста и смерти, но смертию Своею поправшего смерть и даровавшего человечеству нетление и вечную жизнь.

Мы хотели бы предоставить читателю возможность самому судить о глубине богословской мысли святителя Льва Великого. Для этого мы предлагаем перевод двух из десяти проповедей святителя Льва на праздник Рождества Христова ¹⁰.