К 90-летию февральской революции. Дневник императрицы Александры Феодоровны Романовой. «С настоящего момента мы считаемся пленниками»

Дневник 1917 года.

2/15 марта 1917 года Царь Николай II был принужден отречься от Престола за себя и своего cына. Семья была помещена Временным правительством под домашний арест и содержалась в заключении в Царском Селе до середины августа, когда их перевезли в Тобольск, в Западную Сибирь, где они жили до конца года. Весной 1918 года их перевезли в Екатеринбург, где они были убиенны в июле месяце.

В течение этого времени, как и на протяжении всей своей жизни, Александра Феодоровна вела так называемый «викторианский дневник» — ежедневную запись событий и встреч, почти или совсем их не комментируя. В этом дневнике она не записывала свои мысли, которые сохранились в переписке с друзьями и с cемьей. Скорее всего, это просто хроника событий, в которой она методично и правдиво излагала ежедневную свою жизнь: когда она просыпалась, где и с кем обедала, кого принимала, записывала о болезнях cемьи или прислуги (с указанием температуры) — все мелкие детали повседневной жизни за 1917 год были добросовестно изложены в двух больших тетрадях в синих бумажных обложках, которые она взяла с собой в ссылку.

Здесь воспроизведена небольшая подборка из этих записей. Следующие отрывки из книги «Свет невечерний» показывают, на фоне каких событий писалась эта хроника:

«27 февраля (7 марта по новому стилю) 1917 года Царь ненадолго приехал домой, а затем снова отправился на фронт. Когда в Санкт-Петербурге произошли серьезные волнения, Дума направила Царю на рассмотрение в штаб-квартиру фронта послание, содержащее призыв к срочным конституционным уступкам. Хотя окружающие лица советовали Николаю II рассматривать эти доклады как преувеличение, он немедленно стал готовиться к отъезду в Царское Село. К понедельнику 28 февраля (12 марта) войска подняли мятеж.

В Москве и Санкт-Петербурге началась неразбериха. Утром в четверг Николаю II представили петицию об отречении в пользу Царевича; левое крыло давило на него, предлагая установить Временное Правительство, а правое (куда входили и его родственники), надеялось установить единовластное правление через регентство над Царевичем.

Поставленный в безвыходное положение, Император подписывает акт об отречении в пользу своего брата Михаила. Слабое здоровье Царевича Алексея и возможность того, что его могут отделить от Семьи, если бы Государь Николай II отрекся в его пользу, повлияли на его решение, и он передал бразды правления брату. Великий князь Михаил, мужественный человек и чуткий политик, провел в армии много лет и имел офицерские награды. Перед лицом революционных антимонархических настроений он согласился принять правление государством, но лишь в том случае, если ему будет предоставлено прошение от конституционного органа. Прошения так и не последовало.

Тем временем, Александра Феодоровна была в полуизоляции в Царском Селе, хотя частично ее информировали о беспорядках в городе. Анна Вырубова и все дети, за исключением Великой княжны Марии, заразились корью от юного друга Царевича. С самого начала болезни Александра Феодоровна была в одежде медсестры, ухаживая за детьми и Анной круглосуточно. Болезнь Ольги Николаевны осложнилась перикардитом; у Татьяны Николаевны и Анастасии Николаевны образовались болезненные абсцессы в ушах, и на время они потеряли слух. За Царевичем нужен был специальный уход — его болезнь давала серьезные осложнения.

Вечером 28 февраля (12 марта) Родзянко, Председатель Государственной Думы, приказал Царице уехать из Царского Села вместе с Детьми. Она отказалась, сказав, что дети слишком больны и что она не хочет делать ничего такого, что может быть истолковано как побег. А двадцать четыре часа спустя, даже если бы детям было лучше, она уже не смогла бы вывезти их — революционеры захватили железнодорожные пути.

Родзянко согласился оставить Царицу с приближенными во Дворце под домашним арестом до приезда Императора. Как всегда, Александра Феодоровна боялась не за себя. Когда прибыла депутация от Думы осмотреть Дворец и предпринять меры безопасности, ее спросили, нуждаются ли они в чем-либо. Она ответила, что у детей есть все необходимое, но она просит не закрывать военные госпитали.

В следующую пятницу Лили Ден ждала Александру Феодоровну в ее комнате. Царица вошла только что после свидания с Великим князем Павлом, дядей Николая, который сообщил ей известие об отречении.

«Лицо ее было искажено болью, глаза полны слез. Я бросилась к ней, чтобы поддержать ее, пока она не дойдет до письменного стола у окна. Она тяжело прислонилась к нему, взяла меня за обе руки и сказала прерывистым голосом:

«Отрекся! Бедный мой, — один там, и страдает. О Боже, как ему тяжело — и нет никого утешить». Несколько минут спустя она скажет баронессе Буксгевден: «Все к лучшему. Это воля Божия. Бог допустил это для спасения России. Только так и нужно сейчас».

Телеграф был захвачен, и лишь несколько дней спустя Александра Феодоровна смогла получить весточку от Мужа. После отречения ее телеграммы к Николаю Александровичу возвращались обратно с издевательской надписью на конверте: «Адресат неизвестен».

Ситуация во Дворце быстро ухудшалась. Воду теперь таскали вручную из пруда в парке. Электричество отключили, лифт не работал, и Александре Феодоровне с больным сердцем было все труднее взбираться по ступенькам к своим больным. Она задыхалась и часто была на грани обморока. Лили приходилось поддерживать ее, пока она поднималась по лестнице.

Александра Феодоровна ожидала приезда Николая Александровича; ее все более тревожила возрастающая враждебность солдат дворцовой охраны и радикально настроенных членов Временного правительства. Несколько дней подряд она и Лили жгли личные бумаги: частные письма от бабушки — королевы Виктории, от отца, многие из писем Николая Александровича, которые он писал в период ухаживания за нею — все пошло в огонь. Она не хотела, чтобы кто-нибудь видел эти дорогие для нее записи, и оставила ту часть переписки между ней и Николаем Александровичем, которая могла бы понадобиться в качестве защиты на суде, если таковому суждено быть.

Вечером 29 февраля (13 марта), за два дня до отречения ее супруга от Престола, Александра Феодоровна услышала, что войска подняли мятеж, и что ко Дворцу движется огромная толпа. Она накинула пальто на свое сестринское одеяние, взяла Царевну Марию Николаевну и спустилась к солдатам, охраняющим Дворец. Был сильный мороз, но она подходила к каждому по очереди и благодарила за верность. Она не хотела, чтобы из-за нее пролилась кровь и просила не делать ничего, что спровоцировало бы убийц, начала переговоры с толпой, чтобы избежать побоища. Побоища не было, но через два дня она увидела спущенный флаг полка дворцовой охраны, а от Дворца, по приказу Временного правительства, уходила охрана — люди, которых она знала столько лет. Софи Буксгевден говорит: «Она смотрела на все это со слезами; никакая личная угроза не могла заставить ее плакать, но сейчас она плакала». Для Александры Феодоровны спуск флага означал потерю ее любимой России.

Когда, наконец, 9(22) марта Николай Александрович вернулся, Александра Феодоровна, вне себя от радости, «ринулась навстречу ему, как девчонка». По иронии судьбы, когда он ехал домой через Могилев, город был разукрашен красными флагами и бантами, и каким контрастом этому проявлению революционного пыла была многотысячная толпа, вдруг неожиданно бросившаяся на колени, когда появился Царский поезд.

В тот же день Джордж Бьюкенен, английский посол, писал, что услышал, как один солдат сказал: «Да, республика нужна, но во главе ее должен стоять хороший Царь».

Вскоре после возвращения Николая Александровича Керенский допрашивал во Дворце Александру Феодоровну о ее предполагаемых симпатиях к Германии. Они говорили больше часа. Николай Александрович в соседней комнате ходил взад-вперед; Семья и приближенные хорошо понимали, что эта беседа может закончиться заключением. По окончании допроса Керенский вышел, утирая лоб платком, и сказал Николаю Александровичу: «Ваша жена не лжет». Император спокойно ответил, что всегда это знал.

После отречения Императора от Престола, Семью его официально заключили под арест. Некоторых придворных и приближенных попросили остаться и разделить с ними заключение. Среди них были Лили Ден и Анна Вырубова (обеих вскоре арестовали), баронесса Буксгевден, наставники Алексея Пьер Жильяр и Чарльз Гиббс и некоторые другие лица. Александра Феодоровна, как и Император не проявляла никакого страха. Она подбадривала всех домашних, особенно, если видела кого-то обеспокоенным или в угнетенном состоянии.

К заключению в Царском Селе мало-помалу привыкли, и жизнь   потекла своим чередом. Продолжались занятия — взрослые поделили между собой уроки: Император преподавал историю и географию; Александра Феодоровна — Закон Божий, мадемуазель Шнайдер — математику, баронесса Буксгевден — английский (Гиббсу тогда не разрешили быть с Царской Семьей), а Жильяр — французский. Их жизнь была полна ограничений. Телефонные провода обрезаны, все приходящие и отсылаемые письма проверялись, и даже гулять по парку разрешалось только на небольшом участке. И хотя офицеры охраны были доброжелательны, они находились под начальством тех, кто «выбирал» правила для дворцовых узников.

Новые же охранники были безжалостны и грубы. Они говорили гадости, отобрали игрушки у Царевича, совали палки в спицы велосипеда Николая Александровича, когда он ездил по дорожке парка — злоба сквозила в каждом их действии. За всеми разговорами вне дома тщательно следили — велено было говорить только по-русски. Рядом находился небольшой огород, и когда домочадцы работали на грядках, Александра Феодоровна сидела рядом со своим рукоделием Охранники часто обменивались грубыми шутками, чтобы посмотреть на ее реакцию, а то и пускали папиросный дым прямо ей в лицо, говорили о Царях свысока и небрежно. Солдаты наслаждались этим, считая, что таким образом Александра Феодоровна получает свое возмездие.

К середине лета Керенский решил перевезти Царскую Семью, пока назначенное на зиму Учредительное собрание не решит их судьбу. Коалиция представителей Думы, в которой не было единства и последовательности убеждений, вместе с радикальными и либеральными фракциями составляли взрывчатую смесь. Германия тем временем тайно организовала приезд Ленина в Россию частным поездом. Уинстон Черчилль замечает: «Они перевозили его в запечатанном вагоне как бациллу чумы». После его приезда большевики постепенно стали захватывать власть во Временном правительстве, где царил беспорядок.

Царское Село и Тобольск.

1917 год.

Царское Село, 23 февраля.

У Ольги и Анастасии корь… заразились от маленького кадета, друга Бэби.

3 марта.

Слышали, что Ники отрекся, и за Бэби тоже… Говорила по телефону с Ники в штаб-квартире, куда он только что прибыл…

4 марта.

Говорила с Ники по телефону…

6 марта.

Говорила с Ники по телефону…

7   марта.

Говорила с Ники по телефону. У Марии корь…

8  марта.

Комендант Корнилов объявил, что мы в заключении… С настоящего момента мы считаемся пленниками… не можем видеть никого из внешнего мира.

Жгла письма с Лили.

10 марта.

Прибыл Ники. Обедала с Ники и Алексеем.

11 марта.

Жгла письма с Лили… Обедала с Ники, Алексеем и Ольгой.

Ходили вниз в церковь на вечернюю службу. Ходила к Ане, а потом сидела со всеми остальными. Комендант читает все наши письма и пакеты, все тщательно проверяется.

13 марта.

Жгла письма с Лили.

Завтракала в игровой с Ники, Ольгой и Анастасией.

Сидела с Аней, Изой, Настенькой.

У Ники воспаление легких…

Обедала с Ники в красной комнате.

21 марта.

Аню и Лили увезли в Думу.

 Метель.

Лили и Аню забрал министр юстиции. Он привез нам в качестве коменданта Коровиченко.

23 марта.

Ники читает нам вечером наверху.

Аня в крепости (под арестом)… Лили у себя дома.

27 марта.

Видела офицеров, которые меняли охрану. Ники и мне разрешается встречаться только за едой, не разрешается спать вместе.

31 марта.

6.30 Церковь.

10.00 Исповедь.

1   апреля.

Святое Причащение… Ники, я, Анастасия, Татьяна. Наверху (больные — ред.) Ольга, Мария, Алексей.

2   апреля.

В моем кресле в саду вместе с другими, которые работают на льду.

12 апреля.

Утром чай в моей комнате, и сейчас спим опять вместе.

14 апреля.

Провожу вечер сейчас наверху вместе с детьми. Ники ежедневно читает нам в Красной комнате.

15   апреля.

Ники читает нам «Долину слез» К. Дойля (Хотя Император предпочитал историю беллетристике, он взял за правило читать каждый вечер Семье и свите обычные легкие романы, чтобы успокоить их и отвлечь от тяжелых событий дня — ред.).

18 апреля.

Читала по-английски с Алексеем. Чтение по-немецки и диктант с Татьяной. Ники читал нам вслух «Дочь миллионера».

23 апреля.

Все дамы поздравляли. Церковь. Все ходили в сад, сидели на острове, некоторые работали на льду.

24 апреля.

Уже несколько вечеров обедаем без электричества, так как достаточно светло.

29 апреля.

Все ходили в сад — некоторые выкапывали траву, чтобы позднее посадить овощи. Ники читал нам «Собаку Баскервиллей».

12 мая.

Копали, сеяли.

16 мая.

Я лежу в саду на траве или работаю… читаю у воды.

25 мая.

11-12 Церковь.

В саду.

Ники читал нам «Графа Монте-Кристо» Дюма.

26 мая

Наш комендант Коровиченко уехал — его замещает Кобылинский. Они появились.

9   июня.

Я провела день в моей большой комнате, сердце расширено и слишком жарко (для меня), чтобы выходить. Не занималась с Анастасией, так как слишком жарко.

10 июня.

Офицер и два солдата из Комитета пришли посмотреть, что с нашими лампами, так как часовому показалось, что мы сигналили!!

20 июня.

Сейчас взято более 18 тысяч пленных и еще орудия.

27 июня.

Урок у Алексея: Эгберт стал первым Королем всей Англии. Датчане принесли народу много вреда. С большим трудом Альфред прогнал их, он строил корабли и т.д. Король Эдвард, Король Телетон побили датчан, захватили пленников и пригласили их поужинать, а после их отпустили. Король Эдмунд был убит разбойником. Епископ Дунстон заболел, и Король Эдинг, архиепископ Одо убил Королеву — Дунстон ублаготворял народ. По приказанию Короля Эдварда были убиты волки, его сын, Король Эдмунд, был убит Королевой Эльфридой. Глава XII .

30 июля.

Ники читал нам.

Перевели часы, а вечером поставили их обратно.

3   июля.

Всех четверых девочек обрили наголо, так как после кори стали сильно выпадать волосы. Ники, как обычно, читает нам.

4 июля.

Алексея тоже обрили.

6 июля.

Ники читал нам. Закончил начатую книгу Доде «Тартарен из Тараскона».

29   июля.

Упаковывали вещи.

30 июля.

В саду.

Ники закончил Конан-Дойля.

Отправление в Тобольск.

31 июля.

Попрощались с нашим людьми.

Керенский привез Мишу (Великого князя Михаила Александровича, брата Николая Александровича — ред.) к Ники на 10 минут.

Готовые ждали весь вечер поездки и выехали из дома на автомобиле только в 5.20.

Фрагмент из книги «Дивный Свет». Государыня императрица Александра Феодоровная Романова. Дневниковые записи, переписка, жизнеописание. Купить книгу можно в интернет-магазине «Русский Паломник»