И задают его самые разные люди — верующие, маловерующие и даже не верующие совсем (хотя, казалось бы, как они могут о чем-то спрашивать Бога?). И на самые разные лады, но смысл — один и тот же.
А ответ… Он, в сущности, очевиден, но его так трудно бывает принять!
Не Господь отвечает за все, что мы делаем друг с другом, за все, что происходит с нами. Ответственность за это лежит всецело на нас.
Мы часто говорим о свободе. О том, как важно быть свободным. О том, как плохо, когда кто-то покушается у нас нашу свободу отнять. О том, что нет того, ради чего стоило бы отказываться от права на нее. И это все так. Некоторые люди понимают это, некоторые нет.
Но Господь… Господь, наделив нас этим удивительным и великим даром, никогда у нас его не отнимает. И оказывается, что свободным быть трудно, иногда — просто страшно. Однако лишь свобода делает человека человеком. Свобода принимать решения, выбирать, любить или ненавидеть. Лиши человека и человечество всего этого, и все потеряет смысл, превратится в игру, колоссальных масштабах постановку на подмостках вселенной.
И один использует свою свободу во благо себе и ближним, а другой обращает ее во зло. Для кого-то его свободный выбор — быть со Христом, любить, жить в Его свете и творить дела света. Для кого-то свобода — возможность ненавидеть и изливать на окружающих свою ненависть, служить тому, кто обещает нам все возможные блага, но ничего, кроме зла, дать не может, поскольку и сам есть зло.
Из того, как мы реализуем свою свободу, из совокупности наших выборов и складывается наша общая жизнь.
Она в целом такова, каковы во всем своем многообразии мы. И если в ней слишком много зла, лжи, подлости, жестокости и боли, то в ком, кроме нас, людей, может быть причина этого?
А что же Господь? И что — Промысл Божий? Как соотносится действие Его премудрости и любви с тем, что делаем мы, и с тем, что кто-то делает с нами?
Это — непостижимо. Нельзя, будучи человеком, понять образ соотнесения Всемогущества Божия и свободы человеческой, это знание — Божественно.
Но одно мы знаем точно. Господь может любое зло, любые ошибки, грехи, преступления — наши или в отношении нас совершенные — обратить нам во благо. Когда? Когда и мы обращаемся к Нему. Нет той беды, того несчастья, в которых бы Он не мог утешить и исцелить человеческое сердце, нужно лишь одно: чтобы сердце это было для Него открыто. «Любящим Бога все содействует ко благу» (Рим. 8, 28). Абсолютно все. Но только — любящему.
Сейчас, после этого ужасного расстрела школьников и учителей в Казани, будет много информационного шума. В очередной раз будет обсуждаться система безопасности в учебных заведениях, будут проводиться соответствующие инструктажи, возможно, что-то изменится в плане выдачи разрешений на приобретение стрелкового оружия. Но мы превосходно понимаем, насколько бессильны, малоэффективны все эти меры.
Еще сравнительно недавно мы со страхом и непониманием смотрели на подобные прецеденты за рубежом, однако сейчас мы с еще большим страхом и непониманием смотрим на другое: на то, как они становятся частью и нашей жизни.
И невозможно не понимать, что почва, на которой произрастают такие в полном смысле этого слова цветы зла, это колоссальная внутренняя пустота, отчаяние, ощущение тупиковости и бессмысленности жизни.
Какой жизни? — Без любви и без Бога. Вот, что страшнее всего — не компьютерные игры даже, не фильмы, где много стреляют и убивают — а именно это.
Я понимаю, что это прозвучит как некое прекраснодушное пожелание… Но на самом деле это единственное, что «работает» и что можно противопоставить боли и ужасу, ненависти и агрессии… Чем больше любви к людям и Богу будет в нас самих, чем больше будет в сердце доверия к Нему, тем большему числу людей мы сможем передать этот драгоценный дар и этот бесценный опыт. Есть множество ситуаций, когда слова бесполезны, когда логика бессильна, когда может помочь лишь настоящая вера.
Я писал когда-то об этом применительно к одной очень страшной ситуации и рискну повториться. Мы плачем, когда нам больно, когда нам страшно, когда страдание кажется невыносимым… Но есть огромная разница — как плачет маленький беспризорник, у которого нет никого в целом свете. И как плачет ребенок, уткнувшийся в колени безгранично любящей его матери, безмерно любящего его Отца.
Только здесь, у Его коленей — не в вопросах, не в претензиях, не в обвинениях, а в доверии и надежде — можно найти выход там, где его нет, утешение, когда оно кажется невозможным, радость среди самой лютой скорби.
