– Денис, как вы думаете, почему загорелось здание ИНИОНа, высказываются самые разные предположения – от шальной петарды до поджога из-за борьбы за место?
– Я даже не могу предположить, что произошло, это скажет комиссия. В новостных сводках говорится, что пострадало около 15% фонда библиотеки, но мне кажется, что пострадало больше. Многое из того, что не сгорело – утонуло. Конечно, я не могу давать никаких официальных заявлений, но по моему мнению, как я это видел, сохранилась малая часть фонда, которую еще надо высушить.
Пожар начался в пятницу вечером, а я подключился в субботу и работал в течение 14–15 часов – с 9 утра и до 1 часа ночи. Все это время мы пытались пробиться в книгохранилище, пытались заливать, потому что все тлело, везде дымило.
Открытого огня мы не видели, потому что у ИНИОНа довольно сложная конструкция здания, и в книгохранилище попасть сложно, но подозреваю, что очаги горения ещё оставались.
Я работал в средней части здания, которая не обрушилась. Конечно, внешняя целостность обманчива, потому что внутри находилось книгохранилище, где тоже был пожар. Следы пожара были от первого этажа до третьего. Пожарные заливали здание со всех сторон: в той части, которая обрушена, спасатели в основном заливали снаружи, а мы, соответственно, работали изнутри.
Работа нашего расчёта заключалась в том, что мы делали проходы в книгохранилище, затем мы заводили туда воду. Само хранилище было в дыму, входить было довольно тяжело. И так на протяжении 15 часов.
Представьте себе – горит бумага, причем в огромном количестве, все очень плотно, идеальные условия для распространения огня. Конечно, быстро остановить такой пожар невозможно, приходилось все заливать, чтобы не дать разгореться огню заново.
Фото: «Коммерсантъ»
Наш отряд подключился позже, утром, то есть всю ночь библиотека уже горела. Может быть, книги выносили ночью, не знаю. Когда мы работали, выносить что-либо уже было сложно, потому что все тлело, горело. Там такое количество книг, что заниматься надо было либо вынесением книг, но тогда все продолжало бы гореть, либо пытаться все это потушить.
Когда мы пробились со своей стороны к части книгохранилища, туда, где не было обрушения, я видел как более-менее целые книги, так и полностью сгоревшие. Сгорела довольно значительная часть. Причём это было в уцелевшей части здания. Внешне казалось, что в обрушившейся части мало что могло уцелеть, но говорят, там внутри какое-то сверхзащищённое хранилище. Будем надеяться, что это так.
Фото: «Коммерсантъ»
– Пожару с самого начала была присвоен ранг №3 при максимальном №5. Насколько опасно было работать?
– Работали как всегда, понятно, что у нас есть правила, мы не имеем права лишний раз рисковать жизнью, и тут была обычная работа. Конечно, была опасность нового обрушения, работали в дыму, в сложных условиях, но никаких эксцессов не произошло. Главное, что в этом пожаре не было человеческих жертв.
Здание было красивое, внутри обрушенной части я не был, но понятно, что оно просто не выдержало такой высокой температуры — обрушения серьезные, все основные несущие конструкции не выдержали.
Работы по разбору завалов будут продолжаться еще долго. Там внутри всё ещё могут быть небольшие очаги горения. Когда наш расчёт сменили в субботу ночью, горение внутри еще продолжалось, то есть на тот момент здание ИНИОНа горело уже больше суток. Дыма по-прежнему было очень много, и я могу предположить, что в хранилище были места, где еще тлели книги.
Что касается самого здания Института, восстанавливать, думаю, там абсолютно нечего, здание ИНИОНа погибло.
Редакция Правмира выражает искренние соболезнования Юрию Пивоварову и всем сотрудникам ИНИОНа, желает сил и стойкости в этом испытании.