На земле найдется мало мест, где христианство существовало так же долго, как в Ираке. Христиане этой страны ведут свою историю от первых апостолов. Но сегодня их существованию угрожает террористическая группировка, называющая себя Исламским государством (запрещенная в РФ террористическая организация — Ред). Более 125 тысяч христиан – мужчин, женщин и детей – были вынуждены покинуть свои дома за последние 10 месяцев.
Исламское государство – или ИГИЛ – взяло штурмом второй самый большой город Ирака, Мосул, прошлым летом и установило контроль над ним. Базируясь в Мосуле, группировка захватила соседние деревни и городки по всему региону, известному как Ниневийская долина, огромное пространство, которое христиане звали своим домом с первого века после Рождества Христова. Многое из того, что строилось почти два тысячелетия, было утеряно за считанные месяцы.
На склоне горы, возвышающейся над долиной Ниневии, когда-то частью древней Месопотамии, стоит монастырь св. Матфея. Это один из старейших монастырей на земле.
Голоса монахов звучали здесь с 4 века, вознося молитвы, что с тех самых пор остались неизменны.
Корреспондент Лара Логан: — Вы служите на арамейском?
Отец Иосиф Ибрахим: -Да.
— На языке Христа.
— Да.
— Вы – одни из последних на земле, кто говорит на этом языке?
— Думаю, да, потому что мы сохранили этот язык через молитвы.
Здесь молились веками, и веками их преследовали. Отец Иосиф Ибрахим – один из семерых монахов, которые здесь остались. Он рассказал нам, что монастырь основан в 363 году и пережил Персидскую и Оттоманскую империи, монгольских и курдских захватчиков. Сегодня ему угрожает Исламское государство, чьи боевики пришли к воротам монастыря вскоре после взятия Мосула. Курдские солдаты отбросили их до деревни, и их флаг до сих реет там, едва в четырех милях от монастыря.
— Чего вы больше всего боитесь?
— Неизвестности в будущем.
— Неизвестности в будущем?
— Да.
— Что, по-вашему, случится?
— Мы не знаем, но ожидаем худшего.
«Они забирают у нас все, но они не могут забрать Господа из наших сердец».
Дорога от монастыря ведет прямо к линии фронта, всего шесть миль от пригородов Мосула. Каждый городок и деревня между монастырем и оккупированным городом – в руках ИГИЛ. И сейчас, насколько нам известно, в Мосуле не осталось христиан – в первый раз за две тысячи лет.
Архиепископ Никодемус Шараф: — Они забирают у нас все, но они не могут забрать Господа из наших сердец, этого они не могут.
Никодемус Шараф – архиепископ Сирийской православной Церкви в Мосуле, один из 10 тысяч христиан, которые бежали из города. Мы нашли его среди беженцев в курдской столице, Эрбил. Он сказал, что боевики ИГИЛ уже вошли в Мосул, когда он бежал.
— У меня не было времени взять хоть что-то с собой. Мне сказали, что у меня осталось пять минут. Я взял только пять очень старых книг.
Среди этих книг – этот арамейский манускрипт. Он сказал нам, что книга написана 500 лет назад, и добавил, что оставил позади сотни еще более древних книг – христианских реликвий, которые, возможно, уже погибли.
— Я думаю, они жгут все книги. А у нас ведь были книги еще первого века!
— Первого века?
— Да. Первого века христианства. Когда я об этом вспоминаю, я… (плачет) … с самого начала христианства, это первый раз, когда мы не можем молиться в наших церквях.
Стремясь стереть христианство с лица земли, ИГИЛ уничтожает все христианские символы. Группировка только что опубликовала фотографии, которые показывают разорение церкви в монастыре Мар Горгис на север от Мосула.
Для них нет ничего святого. ИГИЛ взорвали и мечеть спустя месяц после захвата города – потому, что это место священно и для христиан, и для мусульман: они верят, что там был похоронен пророк Иона.
Так же, как нацисты отмечали собственность евреев, христианские дома в Мосуле были помечены этим красным знаком. Это арабская буква Н – сокращенное от «насара» — так в давние времена мусульмане называли христиан. После того, как этот символ нарисован на вашем доме, у вас выбор прост: либо перейти в ислам, либо заплатить высокий налог, либо быть казненным.
Исса аль-Курайн – один из десятков тысяч, которым пришлось делать этот выбор. Он был дома с семьей в христианской деревне, где он провел всю жизнь, когда боевики ИГИЛ пришли к нему. Он сказал, что боевики сначала взяли все его деньги, а потом забрали его жену и детей.
— Они говорили что? Обратись, обратись, обратись?
— Да, обратись. Вначале я отказался. Я сказал им, что я христианин, что у меня своя вера, а у них своя. Но они сказали, что если я не перейду в ислам, они убьют меня и заберут мою жену и детей.
Он согласился, и его отвезли в Мосул к семье. Вскоре после этого, боевики ИГИЛ стали спрашивать про его юную дочь, и он сказал, что это напугало его больше, чем все остальное.
— Они сказали мне, что в исламе девочки старше 10 лет должны быть замужем. Как только они ушли, моя жена и я заперли дверь. Мы переглянулись, и она заплакала и стала молиться. Мы были так напуганы, что они заберут у нас дочь.
Они бежали, спрятавшись на заднем сиденье такси. Исса говорит, что они сумели отболтаться на трех блокпостах ИГИЛ и четыре часа петляли по проселочным дорогам, пока не добрались до Эрбил, где теперь живут беженцами, как и архиепископ Шараф.
До этого кризиса в Эрбил жило около 30 тысяч христиан, в основном халдеи-католики, которые следуют своим древним традициям, но признают власть Папы. Башар Варда – архиепископ этих мест. Он говорит, что к его общине прибавились более 60 тысяч беженцев – ведь Курдистан, полуавтономный регион на севере Ирака, стал безопасным убежищем для христиан, бегущих от ИГИЛ.
Корр.: — Это одна из старейших христианских общин в мире? Ей ведь тысячи лет.
Архиепископ Башар Варда: — Почти две тысячи.
— А сейчас, на ваш взгляд, каково настоящее этой общины?
— Она исчезает. Умирает.
Фото: CBS NEWS
Архиепископ Варда сказал, что христиане в Ираке чувствовали себя в большей безопасности при Саддаме Хусейне. Демократия принесла новую волну преследований и породила массовый исход христиан. Когда же США ушли в 2011 году, ситуация стала еще хуже, потому что новые лидеры Ирака были неспособны управлять без посторонней помощи.
Варда: — Я думаю, что американская поддержка была нужна, очень нужна. Нельзя вот так оставить страну и сказать: «Ну, мы вас освободили, но мы не можем делать вашу работу за вас, так что мы уходим, это ваша страна, вы и правьте».
— Так что, по-вашему, уход в 2011 году причинил Ираку такой же вред, как вторжение США в 2003 году?
— Да. Я никого не виню, но это правда. Это не то, зачем вы пришли сюда в 2003 году. Жизни четырех тысяч американских солдат были положены не для того, чтобы было так, как сейчас.
Христианство в Ираке родилось в деревнях и городах долины Ниневии, таких, как эта, Тель Искоф, которая лежит в менее чем 20 милях от Мосула.
Христиане жили здесь и ходили по этим улицам более тысячи лет. Но сегодня здесь нет никого – они ушли. Их изгнал страх. И то, что особенно поражает – это тишина.
Каждая дорога безлюдна. Дома и вещи брошены или уничтожены. Тель Искоф всегда была убежищем для иракских христиан – до августа, когда сюда пришел ИГИЛ и семь тысяч христиан бежали. Через три недели, курдские солдаты вышвырнули террористов отсюда.
Но отец Рони Хана говорит, что ИГИЛ внушил всем такой страх, что люди не хотят возвращаться. Он тоже переживает, но возвращается каждое утро на несколько часов, чтобы проверить, как его церковь, которую боевики ИГИЛ использовали как свою базу. Он рассказал, что один из них позвонил ему по мобильному телефону, чтобы спросить, как завести церковный генератор.
— Что, правда? Прямо вот позвонили и спросили? И вы сказали?
— Я провел их туда, где он был, за углом отсюда, и объяснил, как его включить. Последнее, что я сказал, это «пожалуйста, позаботьтесь о церкви», и они просто положили трубку.
Изгнание иракских христиан из этой земли – то, что по мнению архиепископа Шарафа должно вызывать большее возмущение у его мусульманских друзей и соседей.
— Вы должны поднять голос. Конечно, среди мусульман есть хорошие люди. Не все мусульмане плохие. Я в это верю. Но где хорошие люди? Где их голос? Ничего. Совсем немного.
— Учитывая то, что случилось с христианами, какова главная потеря?
— Мы потеряли свое достоинство. Мне очень жаль такое говорить. У нас нет достоинства в нашей же стране, в нашей земле.
Почти все, с кем мы говорили, приветствовали американские бомбежки, но сказали, что этого слишком мало. Отбить Мосул – город, где живет около полутора миллионов человек – дело трудное, это признают все. Архиепископ Варда считает, что иракская армия одна не справится, и что пока город остается в руках ИГИЛ – которых он зовет их арабским именем, ДАИШ – ни один христианин домой не вернется.
— Для меня ДАИШ – это опухоль, это болезнь. Так что иногда нужно прибегать к суровым методам, неприятным методам, чтобы вылечить это.
— Значит, вы хотели бы, чтобы Мосул отбили массированной военной атакой?
— Да, чтобы вернуть Ирак к нормальной жизни.
— Вы имеете в виду, когда будет восстановлена граница между Ираком и Сирией?
— Да.
— И вы избавитесь от ДАИШ, или ИГИЛ?
— Да.
— Вы имеете в виду их военное поражение?
— Дай-то Бог.
Христианская община поспешно собрала собственное ополчение, чтобы охранять оставленные деревни и дома по линии фронта, и у них есть небольшая, но неожиданная помощь. К нашему удивлению, среди них мы обнаружили американца Бретта Фельтона, христианина и ветерана Иракской войны, который сам приехал из Детройта, чтобы обучать христианских добровольцев. А этот человек, Хамис, приехал из Австралии, чтобы защитить землю, в которой родился.
Корр: — Что по-вашему ИГИЛ хочет сделать с христианами здесь?
Хамис: — Уничтожить их. Чтобы их не было. Чтобы не осталось ни одного места, носящего христианское имя или связанного с христианством.
Христиане в пограничном городе Аль-Кош живут под тенью ИГИЛ. Постоянно под угрозой, ополченцы зорко стоят дозором, храня свою веру… и традиции, древние, как само христианство в долине Ниневии.
Перевод с английского Екатерины Лаврентьевой
Источник — cbsnews.com