Не видел более самоотверженных людей, чем тюремные врачи
Священник Константин Кобелев
Старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы при Бутырской тюрьме и помощник начальника УФСИН России по Москве по организации работы с верующими с января 2016 по март 2017 года, протоиерей Константин Кобелев
— В Бутырской тюрьме практика медицинского обеспечения такова. Если у человека какое-то недомогание, он просит, чтобы его отвели к врачу либо чтобы врач пришел к нему.
Если у человека легкое недомогание, его лечат прямо тут, в тюремной больнице. С более сложными расстройствами переводят в СИЗО №1: там есть больница, куда попадают заключенные со всей Москвы. Если у человека какое-то специфическое заболевание, то его переводят в обычную больницу и там с ним дежурят 4 сотрудника УФСИН посменно.
Тюремная поликлиника находится этажом выше, мы бываем в ней каждую неделю. Мы считаем, что если человек болеет, то священники должны уделять ему особое внимание. Приходим и спрашиваем, нужно ли кого-то исповедать, причастить, нужна ли какая-то помощь. Бывало, что я носил туда книги, кому-то требовались очки или что-то из вещей, например, тапочки.
Никогда на моей памяти не бывало такого, чтобы кто-то из заключенных жаловался, что ему плохо, а медицинскую помощь ему не оказывают.
Случалось, что жаловались на судебную систему. Один человек, у которого было плохо со здоровьем, два года находился в СИЗО, ему все это время не предъявляли обвинение. При этом со здоровьем у него было плохо до такой степени, что речь уже шла о том, что ему могут ампутировать ногу. Тюремные медики его поддерживали, и ампутации на тот момент удалось избежать. Когда он был в больнице над храмом, по его просьбе мы его крестили, после чего несколько раз причащали. О дальнейшей судьбе его, правда, я ничего не знаю.
Вообще, я не видел более самоотверженных людей, чем тюремные врачи. Они могли бы работать на воле, не связывать свою жизнь с тюрьмой и теми, кто там находится. Могли бы работать с обычными людьми, не проходить каждый раз через проходную с досмотрами и прочими процедурами, иметь нормированный рабочий день.
Но они работают в тяжелых условиях с утра до вечера, зачастую сверхурочно. Они сами, можно сказать, сидят в тюрьме. У них нет огромных зарплат, люди работают на энтузиазме.
Тюремным больницам (я могу говорить только о Москве), конечно, выделяют достаточно средств и лекарств. И бывает так, что кто-то просит передать препараты, но выясняется, что в тюремной больнице все это есть. И техническое обеспечение постоянно нарастает.
Человека с третьей степенью рака не хотели направлять на терапию
Иерей Андрей Мнацаганов
Иерей Андрей Мнацаганов, ответственный секретарь Донской митрополии по тюремному служению, член Общественного совета ГУ ФСИН по Ростовской области, настоятель храма святых Царственных страстотерпцев поселка Красный сад, председатель Межрегиональной благотворительной общественной организации «Дом покаяния, милосердия и сострадания «Спас»
— Я занимаюсь тюремным служением 11 лет. Конечно, за это время бывало и такое, что заключенные жаловались на плохую медицинскую помощь. Как правило, все вопросы, если они были не совсем из ряда вон выходящие, мне удавалось решить своими силами — через обращение к руководству колонии, к начмеду в ГУ ФСИН по РО
. Разумеется, были вопросы, которые действительно решить невозможно.
Вообще медицина стала лучше, чем 11 лет назад, это я могу сказать, исходя из собственного опыта служения. Конечно, и сейчас есть недостатки, проблемы, но в основном они носят какой-то человеческий характер.
При оказании медпомощи осужденным многое зависит не только от врачей, но еще и от сотрудников, которые не являются медиками.
Напрямую к врачу заболевший попасть сразу не может. Он должен обращаться через начальника отряда, через контролера. Бывает, что эти сотрудники по своему жестокосердию не допускают к медику. Это человеческий фактор, который есть везде и всегда.
Очень часто жалобы касаются стоматологической помощи. Это большая проблема, потому что многие хотят не просто лечить зубы, а вставить импланты или поставить коронки, то есть чтобы им сделали более серьезные медицинские манипуляции, которые не проводятся ГУ ФСИН.
Бывают также обращения по поводу лекарств. Зачастую препарат нужен человеку срочно, а от запроса до получения может пройти несколько недель, поскольку тюремную больницу невозможно обеспечить полностью всеми лекарствами. Чтобы получить какой-то препарат, которого нет в наличии, осужденный пишет заявление с просьбой предоставить лекарство, заявка передается в медсанчасть, врач пересылает ее в управление, оттуда заявление уходит в общую медсанчасть. То есть это очень длинный, а главное долгий путь.
В таких случаях я как член общественного совета при ГУ ФСИН по РО прошу выписать рецепт, сам покупаю и приношу лекарство, после чего его передают тому, кому оно нужно. Это просто ускорение процесса.
Но наибольшие сложности, конечно, связаны с лечением людей с онкологическими заболеваниями. Была ситуация, когда человека с третьей степенью рака не хотели направлять на терапию. Пришлось очень долго бороться. В конечном итоге мы решили этот вопрос, но человеку был нанесен существенный вред. И такие ситуации с онкобольными не единичны.
В Испании медпомощь в тюрьме часто ограничивается ибупрофеном
Протоиерей Андрей Кордочкин
Настоятель храма святой равноапостольной Марии Магдалины в Мадриде протоиерей Андрей Кордочкин
— В Испании дело обстоит так: в каждой тюрьме есть медицинской блок со стационаром, где заключенные получают лечение. Там же находятся те, кто по инвалидности или тяжелому состоянию здоровья не могут жить в общих блоках. Если ресурса больничной тюрьмы недостаточно, то заключенных везут в городскую больницу, где существуют специальные блоки, в которых они находятся под охраной. Таким образом, каждый заключенный в теории получает адекватную медицинскую помощь.
На практике дело обстоит сложнее. Заключенные часто жалуются, что добиться квалифицированного обследования тяжело, а медицинская помощь зачастую ограничивается ибупрофеном и советом пить много воды.
Об одном из случаев несвоевременного оказания медицинской помощи заключенному я писал некоторое время назад. Это произошло с капитаном Масленниковым, когда он сидел в галисийской тюрьме. Он жаловался на боли в горле, но врачи не придавали этому значения.
Лишь спустя полгода, когда он объявил голодовку, его отвезли в городскую больницу и поставили диагноз – рак горла.
Ни о каком смягчении наказания для онкологического больного не было и речи. Жалобу на несвоевременное оказание медицинской помощи рассматривали четыре года, но так и не удовлетворили.
Еще один случай произошел около 10 лет назад. Одна русская женщина, которая жила в Испании, оказалась в заключении в статусе подследственной. В это время она стояла в очереди на операцию по пересадке печени. Из-за нахождения в тюрьме она пропустила свою очередь. Через некоторое время она вышла на свободу, но было уже поздно, и она скончалась.
Иногда осужденные манипулируют вопросом здоровья
Протоиерей Сергий Киселев. Фото: Сергей Юдин / «Республика»
Старший священник тюремного служения СИЗО №1 «Матросская тишина» протоиерей Сергий Киселев
— Я занимаюсь тюремным служением уже 25 лет, окормляю, в том числе, и больничную часть «Матросской тишины». В Москве это единственная больница, которая принимает подследственных. Очень непростая ситуация здесь складывалась в 90-е годы, когда было очень много заключенных, среди которых было значительное количество больных туберкулезом, СПИДом, венерическими заболеваниями. Был переполнен изолятор и, конечно, больничная часть. И условия были намного сложнее и хуже, чем в настоящее время.
Сейчас все выровнялось, условия очень сильно изменились в лучшую сторону, технологическое оснащение больничных отделений за эти годы достигло высокого уровня. Конечно, следственный изолятор продолжает оставаться местом лишения свободы, но его больничная часть, с моей точки зрения, на хорошем уровне.
Конечно, не все идеально. Не всегда хватает людей, например, для обслуживания лежачих больных. Так бывает. Тогда мы пытаемся искать добровольцев, которые могли бы помочь медицинским службам. Это сложный момент, который остается.
Но в принципе больница работает хорошо, и медики справляются своими силами со всеми задачами, которые перед ними стоят.
Раньше были пациенты, которые имели такую степень болезни, что больница не могла оказать им помощь, и тогда их переводили в городские больницы, туда, где есть условия для лечения подследственных.
Но сейчас таких случаев я практически не вижу. То есть внешняя помощь сейчас для больничной части не нужна.
Среди людей, находящихся в общих камерах, иногда бывают те, кто, с моей точки зрения, пытаются злоупотреблять тем, чтобы попасть в больницу, потому что там лучше условия содержания. Но всегда проводится проверка, делаются все необходимые анализы и исследования, чтобы понять, действительно ли человек болен и нуждается в госпитализации. И если выявляется угроза для здоровья, то сразу применяются меры.
Но чаще заключенные пытаются просто спекулировать своим здоровьем. Среди тех, кто провел много времени в местах лишения свободы, есть люди, которые очень ловко умеют психологически манипулировать. Если это все-таки обман, то раскрыть его не сложно.
Но так, чтобы человек был болен и его отбросили, за ним не ухаживали, — мне такие случаи не встречались.
Я вижу, что все возможное, что можно предпринять в имеющихся условиях, тюремные врачи делают. Если есть необходимость, они привлекают специалистов извне для консультаций, стараются приобрести какие-то дополнительные лекарства, которых у них нет. Сказать, что тюремные медики игнорировали бы здоровье осужденного и злоупотребляли его положением, я не могу.
