Правда и идеологический пресс
– Военные произведения времен Великой Отечественной войны – какими они были?
– Писатели советского времени, как бы они ни относились к советской власти и какие бы у них отношения с этой властью ни складывались, всем своим талантом и всей душой откликнулись на общенациональную беду. Поэтому история военной литературы берет начало с самых первых дней войны. Одним из преобладающих жанров стала публицистика, – здесь можно вспомнить статьи Алексея Толстого, Ильи Эренбурга, Константина Симонова, Александра Фадеева. Алексей Толстой четко обозначил, что идет война не классовая, не против германской буржуазии, и не стоит ожидать, что немецкие рабочие повернут свои штыки против своих буржуев, как надеялись некоторые. Нет, это война двух народов, двух цивилизаций, двух культур, двух мировосприятий.
Мы защищаем не абстрактные ценности, не социалистический строй, а свою Родину, семью, родителей, жену, детей. Такой посыл – сделать войну личным делом – появился с самого ее начала.
Алексей Варламов. Фото: litinstitut.ru
Тогда же начинается и военная литература. Так, во время войны написал много замечательных произведений Андрей Платонов. Он был не самым известным в ту пору советским писателем, и его отношения с властью складывались очень сложно и напряженно, но война многое изменила. Платонов работал как военный корреспондент, был на фронте, на передовой, его даже звали «окопный капитан». И в это время он написал потрясающие рассказы, посвященные войне.
Можно вспомнить стихотворение Константина Симонова «Жди меня», «В землянке» Алексея Суркова, стихотворения Ольги Берггольц и, конечно же, «Василия Теркина» Александра Твардовского – это был тоже своего рода живой непосредственный отклик. Писательские бригады ездили по фронтам и потом, по горячим следам, создавали не только публицистику, но и художественные произведения.
Литература о войне того времени отошла впоследствии в тень, потому что наиболее совершенные художественные произведения создавались все-таки после Великой Отечественной, но она тоже важна – это был первый отклик на события, переживаемые всей страной.
– Осмысление войны началось сразу после ее окончания?
– Самые глубокие произведения о Великой Отечественной в послевоенный период создавались теми, кто еще недавно воевал сам. Здесь, в первую очередь, стоит назвать «В окопах Сталинграда» Виктора Некрасова. Несмотря на советское время, на цензуру, на идеологический пресс, было создано очень правдивое произведение, яркое, живое, интересное, которое показывало войну с подлинной, рабочей стороны. Именно отсюда пошла традиция, когда военная литература (как и деревенская литература) в советское время была, пожалуй, наиболее открытой стороной нашего искусства.
Вслед за Виктором Некрасовым пришло поколение писателей, ставших профессионалами уже после войны – те, кто потом составит славу военной прозы. Юрий Бондарев, Григорий Бакланов, Вячеслав Кондратьев, Василь Быков, Константин Воробьев, Виктор Курочкин, Евгений Носов, Владимир Богомолов…
Так называемая «лейтенантская проза» – вершина русской прозы XX века, соединяла в себе психологическое, социальное и историческое начало. Это книги, которые не были элементом пропагандистской кампании, это была литература, которую писали от сердца, со знанием дела, и эта литература никогда не устареет.
– Именно у этого поколения писателей появляется мысль, что враг – не абстрактный «злодей», а живой человек?
– По мере того, как война уходила в прошлое, в литературе шло ее осмысление от несколько условного, плоского, исторически обусловленного изображения в годы самой войны и в первые послевоенные годы – к нарастающей глубине, психологизму, сложности.
При этом интересно, что никаких попыток пацифизма, отрицания войны, как мне представляется, русская литература XX века не предпринимала, может быть, за небольшим исключением. Иногда повесть Булата Окуджавы «Будь здоров, школяр» упрекали в пацифизме. Возможно, здесь началась другая традиция – та, что очень широко была представлена на Западе – неприятие войны как таковой. В советской литературе оно было приглушено. Причем не приказом сверху, а просто потому, что инерция, заряд, полученный писателями на войне, был таков, что пацифизм на советской почве не приживался.
Еще один писатель, о котором нельзя не сказать, когда мы говорим о Великой Отечественной войне – это Виктор Астафьев. Для него в 60-е и 70-е годы, когда он входил в литературу, война не была главной темой. Стержневой для него была Сибирь, экология, отношения человека с природой, воспоминания о детстве – это был тот материал, та тема, те кирпичики, из которых слагалась его проза. О войне он написал тогда повести «Пастух и пастушка» и «Звездопад».
Еще одно очень важное произведение 60-х – 70-х годов, посвященное войне, которое было написано писателем, не принимавшим участия в войне, но которое имело огромный общественный резонанс – это повесть Валентина Распутина «Живи и помни». Она не совсем о войне, хотя главным героем был дезертир, причем даже никакой не злодей.
Кадр из фильма «Живи и помни» (2008 год)
Распутин сумел показать не только психологию этого человека, но изобразить русскую деревню военного времени, – другую сторону войны, происходящее в тылу, с обыденной жизнью людей в колхозах, в деревнях, с их ежедневным будничным подвигом. Конфликт, который возникает между главным героем Андреем Гуськовым и его семьей, его деревней – миром, из которого он вышел – очень важный штрих, важная подробность литературы того времени.
«А мы такие молодые!»
– В 80-е не было в литературе лакировки темы войны, как в кинематографе?
– Мне кажется, это присутствовало в 40-е и в 50-е годы, когда преобладала лакировка действительности. Но потом, когда появились правдивые произведения, посвященные войне, все остальное настолько проигрывало им, что если и появлялось, то просто не замечалось.
– То есть в литературе не появилось нечто созвучное киноэпопее Озерова «Освобождение»?
– Да, можно сказать так. Хотя эпопеи писали. Считается, что есть лейтенантская литература, а есть генеральская литература. Может быть, если сейчас все это перечитать, просмотреть, то и в генеральской можно найти смысл. Но даже если взять эпопею Константина Симонова «Живые и мертвые» – она не стала одним из самых значительных фактов литературы о войне, хотя для Симонова это была важная книга. Причем Симонов – великий поэт, яркий общественный деятель. Но возьмите рассказ Владимира Богомолова «Иван» и эпопею Симонова – удельный вес богомоловского рассказа больше. И я как преподаватель скорее попрошу студентов прочитать именно рассказ Владимира Богомолова, посмотреть фильм Андрея Тарковского «Иваново детство», потому что там – другая сторона войны, трагедия ребенка, который принимает в ней участие, его изуродованное детство. Ребенок, как сгусток мщения.
У того же Богомолова есть потрясающий рассказ «Зося». С одной стороны, показан ужас войны, а с другой стороны – чувство любви, которое возникает у главного героя, молоденького лейтенанта, к польской девушке. У них даже не роман, а мимолетная симпатия, которая обрывается, герой вынужден идти дальше, а она остается в своем родном селе.
Очень мощный писатель – Константин Воробьев, написавший повесть «Убиты под Москвой». В ней рассказывается о трагедии кремлевских курсантов осенью 1941 года, о том, как войну встречали эти молодые, не очень хорошо подготовленные, но полные огня и энтузиазма люди. В прозе Воробьева звучит искренность, исповедальность и пронзительность.
Октябрь 1941 года. Бой в Подмосковье. Фото: Анатолий Гаранин / РИА Новости
В 1979 году в свет вышла повесть Вячеслава Кондратьева «Сашка», там тоже звучит мотив жизни молодого человека на войне. Война ассоциируется с молодостью, ведь в основном о ней писали люди, которые прошли фронтовой путь молодыми. Поэтому произведения о войне превращались в своего рода роман воспитания.
Обычно роман воспитания строится на истории взросления человека в ходе нормального течения жизни. В данном случае взросление происходило в условиях неестественных, аномальных, в сжатые сроки. Как человеческая душа реагировала на это, можно увидеть у Богомолова, у Кондратьева и у Окуджавы. Они по-разному изображали своих героев, но мотив из стихотворения Давида Самойлова «Война гуляет по России, а мы такие молодые!» отчетливо звучит в тогдашней советской прозе.
– Этот мотив звучит и в кинематографе, например, в картине Марлена Хуциева «Застава Ильича» (1964) погибший отец говорит, что ничем не может помочь сыну, ведь тот уже старше его…
– Совершенно верно.
Еще один замечательный писатель-фронтовик – Евгений Носов, тоже участник Великой Отечественной войны. У него есть потрясающий рассказ «Красное вино победы», действие которого разворачивается уже в самом конце Великой Отечественной войны. А в романе «Усвятские шлемоносцы» он, наоборот, показывает, как в самом начале войны русская деревня мобилизуется, собирается на фронт. Там звучит мотив отношения к войне как к работе, ратному труду, крестьянскому делу. Все это написано честно, в русских традициях реалистического романа.
Одним из самых ярких писателей был, пожалуй, Василь Быков. Его повести, особенно повесть «Сотников», по которой Лариса Шепитько потом снимет фильм «Восхождение», – показывают другую грань Великой Отечественной войны – локализованное в Белоруссии партизанское движение. В связи с ней – тема подвига, предательства, человеческой силы и слабости, стойкости духа, немощи тела – христианский подход к литературе, притом что, может быть, напрямую Быков эти ценности не провозглашал.
Кадр из фильма «Восхождение» (1976 г.)
Военная проза в целом, хотя мы и объединяем ее под одним понятием, была очень разная, многоголосая. В ней, например, можно вдруг увидеть и хемингуэевскую традицию, и традицию русской воинской повести, которая восходит еще к древнерусской литературе.
«Война и мир» о Великой Отечественной
– Что с литературой о войне происходило во времена перестройки и в постперестроечные годы?
– Это время, когда все цензурные и идеологические преграды были разрушены, и здесь очень интересно творчество Виктора Астафьева, про которого мы уже говорили. Именно в эти годы писатель отходит от своих прежних тем и считает, что должен написать главный роман о Великой Отечественной войне, потому что, с его точки зрения, раньше многие авторы занимались украшением, лакировкой действительности. Астафьев во многих интервью говорил, что ветераны на выступлениях в школах, институтах произносят заученные и правильные слова, но ни звука о том, как оно было на самом деле.
Астафьев пишет роман «Прокляты и убиты» – очень тяжелый, пронзительный, насыщенный. Для автора война – это горе, страдание, бессмысленные жертвы, жестокость, бесчеловечность, которая была внутри самой системы, внутри армии и в жизни тыла. Он тоже пишет роман-воспитание, но это либо антироман, либо роман антивоспитания.
Если вспомнить известный спор Солженицына и Шаламова о том, может ли лагерь принести какую-то пользу человеку, и перенести этот вопрос на войну, то Астафьев скорее Шаламов, чем Солженицын. Он изображает войну и людей на войне именно в шаламовском безысходном ключе.
– Почему роман не закончен?
– У Пастернака есть определение, что книга – это кубический кусок дымящейся совести. То же можно сказать и про астафьевский роман. Это материал, который его задавил памятью пережитого. Когда мы читаем «Царь-рыбу» и «Последний поклон», возникает ощущение полета. Здесь такого ощущения нет, и ты, как пехота, с трудом идешь по этому роману.
Важно, что Астафьев показывал в недрах жесточайшей бесчеловечной системы людей добрых, милосердных и человечных. Он остро ставит вопрос о цене победы, о том, чем была война на самом деле.
Да, он роман не закончил, но написал произведения, которые в каком-то смысле можно считать послесловием к нему. Это повести «Веселый солдат», «Так хочется жить», «Обертон» и рассказ «Пролетный гусь» – пронзительное повествование о судьбе послевоенного поколения. Солдат приходит с войны, и он никому не нужен, выброшен из жизни, живет в бесчеловечных нищих условиях, и все это заканчивается очень трагично – герой умирает от болезни, его жена в отчаянии кончает с собой.
– Есть ли произведение, масштабно обобщающее опыт Великой Отечественной?
– В обществе не раз звучала мысль, почему не написана «Война и мир» о Великой Отечественной? Для меня наибольшим приближением к толстовскому роману стал роман Георгия Владимова «Генерал и его армия». Этот выдающийся, с моей точки зрения, роман прошел несколько незаметно. Да, он получил Букеровскую премию, был обласкан критикой, но не стал общенациональным чтением, хотя Владимов сделал очень важное движение вперед в смысле развития литературы о войне. Он примирил понятие окопной правды и генеральской литературы, ведь раньше было две крайности – либо мы смотрим на войну из окопов, либо – из командного пункта.
Владимов сумел соединить, с одной стороны, войну маленьких людей, а с другой стороны, сделал главным героем романа генерала, через которого война предстает как сложное искусство. В романе описывается переправа через Днепр перед взятием Киева. Интересно, что и Астафьев в романе «Прокляты и убиты» описал то же самое время и то же самое место – переправу через Днепр. То, что два писателя, независимо друг от друга, обращаются именно к этому моменту Великой Отечественной войны, с моей точки зрения, – очень важный факт в истории русской литературы.
Итак, Владимов показывает генерала, который раздумывает, как эту операцию провести с наименьшими потерями, застать немцев врасплох, закрепиться на плацдарме на том берегу Днепра и перейти к освобождению Киева.
Битва за Днепр
Важная черта владимовского романа – изображение немцев. Во время Великой Отечественной войны немцев изображали карикатурно или недочеловеками, и по-другому просто не могло быть. Потом, в 60-е и 70-е годы, их продолжали изображать либо извергами, либо старались эту тему как-то обходить. А между тем наша страна во время войны столкнулась с профессионалами, отлично владевшими военным искусством. Владимов показывает, с одной стороны, советского генерала, с другой – немецкого, Гудериана – опытного блистательного стратега, который тем не менее проигрывает. Так что Владимов написал в высшей степени патриотический роман, ведь, несмотря ни на что, нам проиграла мощная профессиональная армия, и кроме подвига народа, в этом заслуга и высших военных профессионалов. Астафьев не мог простить советским военачальникам тех жертв, которые были принесены Советской армией и советским народом во время Великой Отечественной войны, и отсюда жесткая формула, когда одного из них он называет браконьером русского народа. Владимов с этим не спорит, но делает главным героем генерала, который пытается максимально сэкономить человеческие жизни.
Еще одна важнейшая тема, которую Владимов затрагивает и к которой сейчас до сих пор мы не решаемся серьезно отнестись – это власовское движение, у нас эта тема до сих пор фактически табуирована. Но ее нельзя оставить без осмысления и разбора, ведь за Власовым были сотни тысяч людей, вступивших в его армию. Разбирать и осмысливать – не значит оправдывать.
У Солженицына, кстати, была мысль, что идти за Власовым все равно было нельзя. При всей своей нелюбви к советской власти он был боевым офицером, он прошел с армией до Германии и никогда не ставил под сомнение правильность своего участия в Великой Отечественной войне, но никогда не оправдывал путь, по которому пошел Власов. Однако не оправдывать – не значит не размышлять.
И Владимов пытается это все понять. Когда он изображает взятие плацдарма на другом берегу Днепра, то противником главного героя, генерала Кобрисова делает как раз власовцев. Нравственные коллизии, которые у генерала возникают – его нежелание убивать своих, пусть сколь угодно неправых, предателей – очень важная грань владимовского романа. С моей точки зрения, она делает его выдающимся смысловым произведением. Может быть, ему художественно не до конца все удалось, но он обозначил все эти точки, задал правильные вопросы, и, к слову сказать, то резкое неприятие, которое этот роман вызвал у Владимира Богомолова – тоже важная и до конца не осмысленная страница в истории нашей литературы.
Тема не закрыта
– Что происходит с литературой о войне уже в двухтысячные?
– В 2011 году была опубликована повесть Даниила Гранина «Мой лейтенант». Когда я читал ее, то думал: «Что он делал все предыдущие годы?!» Он писал «Иду на грозу», «Вечера с Петром Великим» – какие-то вещи, которые, может, и необязательно было писать. А мог бы очень много и так же сильно написать про войну. В повести звучит, кстати, перекличка с романом Владимова в описании первых месяцев войны, но Владимов все-таки придумал, он там не был, а Гранин видел – эту неопределенность, когда немцы захватили огромный кусок территории, по которому ходят люди, которые не знают, как им жить, что им делать…
Интересная повесть о войне – «Ушел отряд» Леонида Бородина. Она посвящена партизанскому движению, но написана в несколько ином ключе, чем у Василя Быкова. Это произведение интересно тем, что Бородин в войне не участвовал, он 1938 года рождения, но тема эта его очень интересовала, он много общался с ветеранами войны, в том числе с бывшими участниками партизанского движения. Мы привыкли это движение воспринимать как некую регулярную армию, которая была в тылу у немцев и, получая директивы из центра, проводила боевые операции. Может быть, где-то так и было, но в целом это было самостийное движение людей, оно особо никому не подчинялось и вступало в очень сложные взаимоотношения с местным населением, которое не всегда хотело поддерживать партизан, потому что за ними приходили каратели… Этой же темы партизанской вольницы касается и писатель Михаил Попов в превосходном романе «На кресах всходних», и здесь мы тоже видим другую, непривычную для нас войну.
К военной прозе, на мой взгляд, не надо относиться идеологически предвзято.
Сейчас мы уже можем позволить себе самые разные подходы к Великой Отечественной войне, и я уверен, что эта тема еще будет возникать. Не знаю, появится ли Лев Толстой, но в том, что произведения, посвященные Великой Отечественной войне, будут в русской литературе и эта тема не закрыта, я убежден.