Мой старший брат в последнее время задает мне огромное количество вопросов о вере и Церкви, на которые я стараюсь давать ответы. Но сомневаюсь: можно ли мне заниматься учительством, будто я апостол… Духовный опыт мой уж слишком скуден, чтоб кого-то учить.
Иеромонах Макарий Маркиш
Начиная Петровский пост, подготовку к празднику памяти святых Апостолов, есть прямой смысл задуматься над этим письмом – одним из десятков и сотен подобных вопросов, которые ежедневно приносит почта (в основном электронная) духовенству нашей Церкви.
«Миссионерство… сегодня удел не только талантливых одиночек, а одно из главных направлений в современном Православии. Это веление времени – апостольская проповедь христианства – является нашим ответом на духовные искания российского общества», – так говорил приснопамятный Патриарх Алексий II, обращаясь к участникам II (VII) Всецерковного съезда епархиальных миссионеров.
В последующие годы мы видели попытки со стороны известных лже-церковных авторов и изданий оспорить эти слова Патриарха, замедлить, остановить и повернуть вспять наш апостольский путь. Зачем и почему – сегодня не столь уж важно.
Принятая Церковью «Концепция миссионерской деятельности» возводит сказанное в каноническую норму:
«За последние 800 лет Русская Православная Церковь никогда еще не оказывалась перед необходимостью совершения апостольской проповеди в таких масштабах… Все члены Церкви, как Тела Христова, призваны быть миссионерами в широком смысле слова и нести общецерковное апостольское служение… Воплощение в жизнь… миссионерских целей и задач возможно лишь тогда, когда каждый член Церкви Христовой осознает свою личную миссионерскую ответственность».
Если Церковь сегодня так определяет свою миссию, предписывая ей во-первых, всеобщность (дело миссии – дело каждого), и во-вторых, разнообразие (у каждого – своя миссионерская задача), то возникает вопрос о ее границах: каковы характерные черты миссии, отличающие ее от жизни вообще? В чем разница для христианина между миссией и не-миссией? И т.п. Без ответа на подобные вопросы мы не сможем двинуться дальше.
Подходы к решению можно найти в этимологии самого слова «миссия» и в его военных значениях – движение к цели, бросок, рейд. Миссия выводит нас из дома, из дружественной, защищенной среды.
«Особенно важны примеры стойкой веры и открытого исповедания для молодежи… Для такого юноши найти опору для борьбы с окружающей религиозной холодностью в примере сознательно верующего человека – великое счастье. Некоторые, хотя, к сожалению, немногие верующие, понимают это и не скрывают своих религиозных убеждений. «Перед молодежью, – говорил как-то известный профессор философ Астафьев, – я не скрываю, но сознательно подчеркиваю свои религиозные верования. Если под вечер, в холодную погоду случится проехать мимо Иверской, когда там пустынно, то случается – перекрещусь маленьким крестом, не снимая шапки. Но если я вижу студента-ученика, то, невзирая ни на какую погоду, снимаю шапку и крещусь широким крестом»»
Эти строки из «Бесед на Евангелие от Марка» святителя Василия Кинешемского написаны около 100 лет назад, накануне Русской Катастрофы: будущий епископ-исповедник, а в те годы еще скаутмастер, один из возглавителей русского скаутского движения, ясно видит задачу христианской миссии и личную ответственность каждого за ее выполнение. Но задолго до того, в начале позапрошлого века, когда жизнь текла спокойно и мирно, не предвещая никаких катастроф, мы находим прямо противоположный опыт в стихотворении кн. Петра Вяземского:
Хотел бы до того дойти я, чтоб свободно,
И тайно, про себя, и явно, всенародно,
Сняв шляпу и крестом трикратно осенясь,
Пред каждой церковью, прохожих не стыдясь,
Оказывал и я почтение святыне,
Как делали отцы, как делают и ныне
В сердечной простоте смиренные сыны
Все боле с каждым днем нам чуждой старины…
Внимательный взгляд, конечно же, обнаружит в этих строках грозное предвестие той самой Катастрофы… И недаром, сколь многое бы не переменилось с тех пор, сегодня они близки и понятны читателю едва ли не в большей мере, чем призывы святителя Василия Кинешмского и Миссионерской концепции к апостольскому служению.
Почему так? Что сегодня может помешать свободному русскому человеку «и тайно, про себя, и явно, всенародно» оказать почтение святыне, исповедать Христа, идти за Ним и поддерживать ближних в движении? Откуда робость, неуверенность, сомнения – «Можно ли мне?...», откуда конфликты на этой почве – личные, семейные, социальные, политические?…
Богословские знания, здравый смысл и наш повседневный опыт в один голос подсказывают ведущую причину: неосведомленность, невежество, заблуждения. Это последнее слово особенно богато смысловыми и этимологическими связями (заблуждение = ложь). Люди блуждают во мгле, не способные видеть многогранный простор бытия за пределами своих узких, искаженных стереотипов.
Эта мгла – не вакуум, а туман, дым, вполне осязаемая, дымовая завеса обмана: у нее есть личный источник, «отец лжи». Двигаться сквозь такую дымовую завесу по миссионерскому полю приходится в той или иной мере каждому из нас, пользуясь единственным надежным «навигационным прибором» – словом Церкви.
И вот здесь-то и возникает проблема, вроде бы чисто техническая, а на самом деле глубокая и острая. Проблема в том, что сигналы этого «прибора» постоянно искажаются и глушатся посторонним шумом, так что массы неподготовленных людей уже не могут их воспринимать.
Мы сегодня живем в условиях информационной избыточности, пресыщенности информацией, поступающей к нам по всем возможным каналам. Казалось бы, старинная установка на «доверие всему, что напечатано (услышано, увидено)» давно должна быть забыта – ан нет: не выработан навык к критическому восприятию внешних воздействий, к самостоятельной фильтрации шума, к выделению из него полезного сигнала.
Да и весьма непросто выработать такой навык, коль скоро «генераторы шума» лезут из кожи вон, маскируясь под Православие. Сколько раз всем нам приходилось разубеждать читателей, ссылающихся на цитаты из якобы «православных изданий» и «православных сайтов», а на самом деле – из гнусных сектантских и подрывных фальшивок! И всех ли удалось разубедить?…
Решающий шаг в нужном направлении уже сделан в сфере книгоиздательства и печатных СМИ: введены грифы «Рекомендовано» ИздатСовета и СИнфо. Много было (да и остается) в этой связи обиженных воплей по поводу «цензуры»: но есть принципиальная разница между цензурой и рекомендацией.
Разница, по существу, та же, что между тюрьмой и гостиницей: в первой вас запирают и держат насильно, вторая предлагает вам гарантию безопасного ночлега. Цензура диктует нам, что читать, а что нет; рекомендация предлагает надежный совет от тех, кому у нас есть основания доверять, никак не ограничивая при этом нашу свободу. – Осталось только наладить быструю и квалифицированную экспертизу книг на предмет выдачи грифа…
А очередь теперь за Интернетом. Как помочь читателю, в основном неопытному (каких огромное большинство) отличить надежный православный источник от свободно-текущей говорильни или от хорошо финансируемого антицерковного проекта? – Надо думать, надо действовать. Время не ждет: это наша миссионерская задача.
Вернувшись к исходному вопросу, дадим на него такой ответ: надо ясно понять, что вы понимаете под словом «учительство». Если это придирки, обвинения и обличения, настоенные на суевериях и невежестве, как практикуют у нас иные около-церковные «активисты», – то, конечно, избави Бог! Если же это ваше апостольское служение, ответственность за которое возложена на каждого верующего, как о том говорит «Концепция миссионерской деятельности Русской Православной Церкви» – то ни в коем случае не отступайте от него!