Селина Альварес
Повторяющиеся и/или длительные стрессовые ситуации повреждают незрелый мозг ребенка, особенно нейронные пути, отвечающие за формирование исполнительных компетенций. Эти пути находятся в самой уязвимой части мозга — префронтальной коре.
Даже взрослым достаточно испытать стресс, заболеть, устать, вести малоподвижный образ жизни, чтобы наши исполнительные компетенции начали страдать. Нам становится трудно сосредоточиться, запоминать, прилагать усилия. Мы более раздражительны и менее гибки.
У ребенка, с его незрелым мозгом, длительный и многократный стресс затрагивает главные нейронные пути. По мнению педиатра Катрин Геген, «сильный стресс в раннем детстве влияет на префронтальную кору головного мозга и может повлечь за собой разрушение нейронов. Он задерживает созревание мозга и уменьшает его объем».
Префронтальная зона мозга становится малоактивной, и во взрослом возрасте человеку очень трудно контролировать свои эмоции, гасить импульсивность, управлять собой. Церебральные снимки показывают: жестокие, беспокойные, испытывающие страх люди имеют такую же слабую активность в префронтальной зоне, как маленькие дети, чей мозг еще не достиг зрелости.
Катрин Геген объясняет, что одна из причин такого слабого развития — насилие, которое эти люди пережили в детстве. Побои и оскорбления, безразличие, ощущение ненужности ранят и повреждают мозг маленького человека, настроенного на позитивное и благожелательное отношение к окружающим.
К счастью, человеческий мозг способен сопротивляться. Он может восстановить некоторые повреждения, нанесенные в период церебральной незрелости — с большими усилиями, упорством и благодаря позитивным и поддерживающим человеческим отношениям. Гарвардский Центр детского развития предупреждает, однако, что чем раньше проявится эта сопротивляемость, тем лучше. Пока мозг пластичен, ему легче восстановиться.
«Самый важный фактор для возникновения сопротивляемости — это стабильные, искренние и взаимные отношения с родителем, воспитателем или другим взрослым. Такие отношения ограждают ребенка от проблем развития. Они формируют ключевые способности — умение контролировать себя, регулировать свое поведение. Дети получают возможность развиваться и противостоять превратностям судьбы. Комбинация поддерживающих отношений, выстраивания способности к адаптации и позитивного опыта становится основой сопротивляемости».
Итак, исследователи делают непреложный вывод: чтобы ребенок мог развивать правильные исполнительные компетенции, среда должна не только давать ему самостоятельность, но и ограждать от физического или вербального насилия, крика, длительного или повторяющегося стресса.
Стрессовое воздействие влечет за собой плохое развитие рабочей памяти, внимания и сдерживающего контроля. Чтобы защитить основные компетенции интеллекта маленького ребенка, мы должны помогать ему справляться с теми эмоциональными и стрессовыми ситуациями, с которыми он сталкивается в повседневной жизни.
Прежде всего надо успокоить ребенка своим присутствием, показать ему свою любовь, приласкать, чтобы немедленно снизить уровень кортизона и повысить секрецию окситоцина. Такими действиями мы защитим его интеллект.
Затем надо помочь ребенку назвать свою эмоцию, чтобы еще больше успокоить систему предупреждения об опасности. Помогая ребенку анализировать ситуацию, смотреть на нее со стороны и находить решение, мы непосредственно участвуем в созревании префронтальной коры и в развитии его исполнительных компетенций. Позже, с развитием префронтальных путей, ребенок будет лучше противостоять стрессу и управлять своими эмоциями.
Для примера возьмем ситуацию: ребенок разозлился на товарища, который не дал ему покататься на велосипеде. Он в слезах или готов наброситься на обидчика с кулаками.
Для начала дадим ему успокоиться от одного нашего присутствия: выслушаем его, утешим, возьмем на руки, если ему этого хочется. Затем задействуем префронтальные нейронные пути: попросим его назвать его эмоцию — «Тебе грустно? Ты злишься? Ты устал?» Поможем ему понять, почему он испытывает это чувство: «Тебе грустно, потому что Теофиль обещал дать тебе покататься на велосипеде и не сделал этого?»
Далее попросим его выразить свою эмоцию товарищу: «Может быть, ты скажешь ему, что ты чувствуешь?» Если нужно, подсказать формулировку: «Ты мог бы ему сказать: «Мне грустно, потому что ты обещал дать мне велосипед и не сделал этого». Предложим найти решение, если ребенку самому это трудно сделать: «Ты бы мог попросить его сделать еще круг, а потом дать прокатиться тебе».
Если товарищ снова отказывался — что бывает редко, когда ребенок замечает, что кто-то расстроен, — мне приходилось принимать решение за него: «Да, он даст тебе велосипед, сейчас проедет последний круг и даст. Спасибо, Теофиль».
В следующий раз ребенок сам предложит другу покататься, поскольку нейронные пути его мозга станут более зрелыми, в нем разовьется эмпатия и контроль над собой.
Такие случаи для нас, взрослых, становятся индикатором уровня префронтальной зоны ребенка: чем лучше он способен самовыразиться, продемонстрировать контроль и креативность, тем более развиты его исполнительные компетенции. И наоборот, чем меньше ребенок себя контролирует и проявляет эмпатию, тем больше внимания надо обратить на развитие его исполнительных компетенций.
Для воспитателя или учителя школьный двор служит настоящей лабораторией. В первый год, а также в начале каждого учебного года, когда к нам приходили новые малыши, надо было проявлять огромное терпение. Дети не умели управлять своими эмоциями, гневом, разочарованием. Часто происходили драки, и учебное пособие превращалось в оружие.
Помню, как в первый год я остановила ребенка, вне себя потрясавшего красным бруском и готового наброситься на товарища. Такие ситуации дарят исключительные возможности, которыми нельзя пренебрегать: это идеальные моменты, чтобы помочь детям научиться смотреть на конфликт со стороны.
В первые недели 2011 года нам особенно «повезло»: мы не могли больше двух-трех минут заниматься индивидуально с каждым ребенком. Другие дети громко перебивали нас, переругиваясь между собой: всем было очень трудно сосредоточиться!