Вопрос последних суток. Все еще не верится в то, что Елизавета Петровна была на том борту, все еще хочется узнать, что все это страшный сон, ошибка, она улетела другим самолетом и отсыпается сейчас в отеле. Но уже ясно, что не ошибка, что самолет именно тот и этот кошмарный сон – наяву. Не просто крушение самолета, крушение, кажется, всей жизни.
«Мы никогда не уверены, что вернемся живыми», — говорила сама доктор Лиза, но казалось, что с таким человеком ничего, ничего не может случиться… А как же мы? Лиза, как мы будем жить без тебя здесь?
Сегодня утром священник Дмитрий Струев сказал о Лизе так: «Вот что невозможно себе представить — чтобы Лиза в раю сидела спокойно. Она же будет всех из ада спасать. И ничто ее не остановит…». Но здесь, в нашем мире, только мы можем продолжать делать ее дела. Для человека, у которого есть ДЕЛО, главное – чтобы после его ухода дело не умерло. Для человека, у которого есть ДЕЛО – большое счастье, если ДЕЛО продолжает жить и развивается.
Жить дальше в меру доктора Лизы. Это, конечно, невозможно – такие как она – их единицы на столетия. Доктор Гааз 21 века, мать Тереза России и святая нашей современности – так ее в основном звали еще при жизни. Мы можем жить, ориентируясь на нее. Потому что мы хорошо понимаем, как поступила бы Лиза во многих случаях. Значит, мы можем хотя бы пробовать жить в ее меру.
Построить больницу для бедных
Это было ее главной мечтой и многолетним усилием, но в какой-то момент она отложила эту мечту. Она увидела, что бессмысленно ходить по кругам и кругам чиновников и слушать бесконечные отказы. «Если я напишу, что нужна больница для бедных, я понимаю, что будет жестокий ответ и меня просто закроют. Потому что у нас нет бедных. У нас есть только малообеспеченные». С началом войны на Донбассе мечту пришлось изменить и в предоставленном ей здании открыть «Дом милосердия» для детей, вывезенных из горячих точек. «Дом милосердия» — это «такой трамплин между войной, больницей и нормальной мирной жизнью».
Дом милосердия и больница для бедных – то где мы можем помочь. Деньгами, силами, временем, работой.
Принимать человека ради человека и воевать против боли
«Я ненавижу боль, страдания и смерть, эти три вещи я не выношу. И я очень люблю людей. И мне очень нравится, чтобы у них не болело. Я не могу сделать так, чтобы они не умирали, понимаете? Но я могу сделать так, чтоб у них не болело, и чтобы они не страдали, чтобы не страдали их близкие».
Для доктора Лизы каждый приходящий был человеком. Бездомный, с сильными нарушениями речи и интеллекта, с рассеченным ухом, стоит посреди ее подвала в «Справедливой помощи», а она с ним по-матерински – строго и с любовью. Ругает за то, что без шапки и за то, что матерится. А он – счастливый – стоит и слушает, кивая.
Есть такое понятие в родах – идти на боль. Вот Елизавета Петровна всегда шла на боль. Поэтому был и есть хоспис, поэтому бездомные и бедные в Москве, куда она вернулась ухаживать за больной матерью, поэтому помощь Крымску и Донбассу, поэтому Сирия. «Я очень дружила с Верой Миллионщиковой, которая сказала: «Все, остановись. Столько сил и денег вложено — тебе на всю жизнь хватит, чем заниматься». А я не послушалась. Встретила бездомных и подумала, Господи, а как же они? Давайте я попробую какую-то службу организовать, которая более или менее будет их реабилитировать».
Остановить войну
Ни о чем Лиза так много не говорила и не писала в последние годы. Вывозя десятки детей из-под обстрелов в нормальные больницы. Кто властен принимать решения, может быть услышит слова Лизы сейчас. Кто не властен принимать большие решения, в силах не подогревать войну вокруг себя – в соцсетях и разговорах….
«Мне иногда невозможно осознавать разделение общества, в котором люди перестали слышать друг друга, используя по отношению к нам однобокие фразы: «сами виноваты» или «готовьтесь быть убитыми, потому что вы не там, где надо». Мы, правозащитники, вне политики, так же и те люди, кого мы защищаем. Мы на стороне мира, диалога и сотрудничества со всеми людьми.
Я не могу не сказать сегодня об убитых позавчера моих коллегах – врачах в Сирии, о погибших медиках Донецка, о сотнях детей, убитых во время обстрелов Донбасса, и о тысячах детей, похороненных в Сирии. Светлая им память.
Завтра я лечу в Донецк, а оттуда – в Сирию. Так же как и десятки других добровольцев, которые занимаются гуманитарной деятельностью. Мы никогда не уверены в том, что мы вернёмся назад живыми, потому что война – это ад на земле, и я знаю, о чём я говорю. Но мы уверены в том, что добро, сострадание и милосердие работают сильнее любого оружия».
В своей последней записи в фейсбуке она написала такие строки Вере Васильевне Миллионщиковой. Основателю Первого Московского хосписа: «Я жду и верю, что война закончится, что все мы перестанем делать и писать друг другу напрасные, злые слова. И что хосписов будет много. И не будет раненых и голодных детей. До встречи, Вера!».
Встреча наступила намного быстрее, чем можно было представить. Мечта осталась…
Жалеть
«Страшно мне становится, когда я перестаю жалеть. Когда я смотрю на больного, а мне его не жалко. Я понимаю, что он говорит, но никакого сочувствия у меня нет, я как автомат, и для меня это четкий знак. Почему я не выгорела? Потому что я знаю свою продрому. Когда это случается, я должна отдохнуть, уехать на один-два дня, переключиться на книжку, сходить в кино, сделать что-то, когда я перестаю жалеть того, кто сидит передо мной. Так выгореть невозможно».
Жалеть. Учиться жалеть. Как учиться? Поступать так, как когда жалеют. И будет это чувство приходить. Проверять, как бы поступила Лиза? Проверять — не автоматы ли мы?
Хосписы для всех
«Хосписы всё-таки должны быть не только доступны для всех, они должны быть для всех, люди умирают не только от рака. И сейчас, когда, я не знаю, когда покажут эту передачу, обязательно будут те, которые сидят и думают: «А у меня бабушка после инсульта, ребенок после черепно-мозговой или спинномозговой травмы», – или ещё кто-нибудь. То есть те люди, которые не поправятся никогда, которые медленно-медленно страдают от своего основного неизлечимого заболевания. Им некуда пойти абсолютно, их не примут. Были отделения сестринского ухода, но здесь такие хорошие сотрудники мне сказали, что проблема совершенно не решена с отделениями сестринского ухода из-за недостатка финансирования, из-за отсутствия добровольцев, да из-за многих причин».
И здесь каждый может включиться так, как только может — статьями, деньгами, силами. Фонд помощи хосписам «Вера», членом правления которого доктор Лиза была все время, точно знает, как помочь в этом деле.
Лиза Глинка
И как же сделать так, чтобы помогали?
«Народ будет идти за любым человеком, который что-то делает. Если я буду сидеть бесконечно в студии и говорить вам розовые слова о том, что бездомный Петя умирает, у меня будет скатываться слеза….Один день вместе со мной поплачут, на второй никто слушать не станет. И никто не отреагирует, потому что это неправда. А если я стою на вокзале и убираю грязь, рвоту, кровь и не брезгую этим, то я, наверное, подаю какой то пример. Я уж не знаю, хороший это пример, но это касается вашего вопроса — как сделать чтобы помогали? Думаю, только так — иди, подметай, убирай, помогай. Все же читали «Тимур и его команда», примерно вот так и делай».
И последнее – декабрьское
Да любите же друг друга! Это ведь лучше ненависти. Проверено!
…
Фонд “Справедливая помощь» продолжает работать. Каждый из нас может помочь фонду доктора Лизы. Не один, не два раза. Мы вместе можем сделать то, что не успела сделать она.
Вокруг нас много людей. Они страдают, болеют, болеют тяжело, у них мало денег и мало сил. Увидеть, услышать и спросить себя – а как бы доктор Лиза сейчас поступила?
Вокруг нас много соцсетей, СМИ, злобы и злости. «Не опускайся до уровня разборок. Делай, что должно».