— Какие слабые стороны оказания помощи онкобольным выявил карантин?
— Карантин ничего нового не выявил, но все очень обострил. Пандемия — это стихийное бедствие, его никогда не ждешь. Поэтому сам коронавирус, большое количество пациентов с коронавирусной инфекцией, требующих ресурсов, отняли ресурс у всех других пациентов.
Кроме того, выяснилось, что сочетание коронавируса с активным противоопухолевым лечением создает дополнительные риски для онкопациентов.
— С какими проблемами столкнулись пациенты?
— Перепрофилирование коек, ограничения в оказании плановой помощи, например, сложнее и опаснее было сделать КТ и МРТ.
Попадание в больницу по любому поводу для онкопациента — это колоссальные риски заразиться коронавирусом и умереть от него. Потому что сочетание коронавируса и противоопухолевого лечения значительно повышает риски, пациент может погибнуть.
— Какие есть риски для онкологических больных в случае второй волны коронавируса?
— С моей точки зрения, у нас не закончилась первая волна. И никто не знает, как ситуация будет развиваться дальше.
В этот раз пострадали ревматологические пациенты, которые столкнулись с тем, что из продажи пропало необходимое им лекарство «Плаквенил», поскольку его рекомендовали для лечения COVID-19.
Возможно, на следующем этапе появится информация, что от коронавируса помогает какой-нибудь цитостатик (Препарат для терапии злокачественных образований. — Примеч. ред.), в связи с чем он исчезнет.
— Нужно ли больным делать запас лекарств на два-три месяца на случай возможных ограничений?
— Это сказать довольно сложно. Во-первых, это довольно дорого, в онкологии применяются дорогостоящие препараты, а во-вторых, сегодня лекарство может давать результат, а завтра перестать помогать по разным причинам.
У меня сейчас есть пациенты, которые что-то себе купили из страха, что лекарство исчезнет, а теперь не знают, что с ним делать. А это дорого.
Тут, конечно, каждый решает сам, но я думаю, что больших запасов делать не стоит, потому что непонятно, что будет с заболеванием через два месяца, нужно будет лекарство или нет.
— Имеет смысл форсировать лечение, пытаться перенести на более ранний срок плановые операции, назначенные на осень?
— Сказать, что сейчас куда-то делся коронавирус, мы не можем. А что будет через два месяца, мы не знаем.
Поэтому я не думаю, что сейчас надо как-то резко менять планы, но, конечно, нужно продолжать соблюдать осторожность и не делать лишние процедуры, от которых можно отказаться: обследования, без которых можно обойтись, госпитализации, которых можно избежать.
Для нас, врачей-онкологов, ничего не поменялось, мы считаем, что коронавирус с нами как был, так и есть. И соответственно, предосторожности, которые были на так называемом «пике», мы продолжаем соблюдать.
— Для каких пациентов может быть особенно опасна вторая волна коронавируса?
— Есть люди, которые получают более интенсивную терапию, для них вторая волна будет опаснее, чем для тех, кто получает менее интенсивное лечение. Или, например, для тех, кто получает лучевую терапию, на которую нужно ходить в медучреждение, потому что ее нельзя делать дома. Конечно, эти люди рискуют больше, чем те, кто дома принимает лекарства.
— Что делать онкобольным в случае второй волны?
— Рекомендации не меняются. Не стоит самостоятельно принимать решения. Нужно вместе с врачами взвешивать все реальные риски и пользу от лечения. Например, можно сделать химиотерапию в больнице, а можно дома принимать лекарство. И если результаты более-менее сравнимые, лучше делать дома, а не лежать в стационаре. Если можно отложить что-то без существенных рисков, надо откладывать.
Естественно, нужно соблюдать все меры предосторожности: носить маски, соблюдать дистанцию, не посещать массовые мероприятия.
Пока переболело очень мало людей, по разным данным, от 5% до 7%. Поэтому возможно, что все еще впереди.