Монахиня Елизавета (Сеньчукова)
«…Ангелины, Петра, Бориса, Софии, Анны, Артема… И об упокоении рабов Божьих: Тарасия, Фотинии, Леонтия, Михаила, Гавриила, Иоанна, Елены…».
У меня — непривычное послушание: записываю имена о здравии и упокоении и собираю пожертвования. Записки читаю и передаю в алтарь. Ворох листков, десятки и сотни незнакомых имен. Кажется, это должно страшно отвлекать от Литургии, она рискует превратиться в фон для этого монотонного бормотания:
«… Марии, Матроны, Анны… О здравии: Лидии со чадами, Варвары, Романа, Иулии… Иоанны, Христины, Ираиды, болящего Михаила…»
Но у меня совсем противоположное ощущение. Литургия — общее дело (дословно с греческого), которое объединяет всех молящихся, всех поминаемых, в перспективе — все человечество в Единую Соборную — Вселенскую — Церковь: «… Виктория, Антон, Елена, Никита, Александр…»
Вот некая неизвестная мне Ангелина, вот незнакомый мне Петр — я их ни разу не видела, а у Господа они на ладони, словно частицы на проскомидии.
Великий Четверг — не в меньшей степени день рождения Церкви, чем день Святой Троицы. Мне кажется, даже больше. Троица — это скорее день рождения христианства как всемирного явления. А Церковь как собрание верных, двух или трех, во имя Христово родилась в день, когда Христос сел за стол со своими ближайшими друзьями, двенадцатью апостолами — и соединил их в одно целое в чаше Тайной Вечери.
В одно целое — в Свое Тело, которое на следующий день было распято, умерщвлено и заключено в гроб, соединил Своей Кровью, которая на следующий день пролилась на плиты, вымостившие двор Пилата, и на камни Голгофы.
… Стою на клиросе и продолжаю читать: «…Павла, Елены, Сергия, Сергия… О здравии: Евгения, Аркадия, Марии, Марины…». Каждое имя — как бусинка на нитке, тянущейся в самое небо, в то самое Царство Небесное, которое не придет приметным образом, а обретается в сердце. А сердце у каждого из нас огромное, как все то же небо — и входит в него Христос «как молния, сверкнувшая от одного края неба, блистает до другого края неба» (Лк.17,24).
Странный выпал в этом году Великий пост. Таинственный и трагичный. Многие лишены возможности войти в храм, но, слава Богу, в наше время глобализации и цифровизации можно объединиться в молитве на расстоянии. Нет для многих в этом году «приметного образа» Царствия Небесного — печальных служб Страстной Недели и торжественной радости Пасхи. Но есть у каждого из нас сердце, в которое в любое мгновение может войти Христос — как молния, от края до края.
И наши сердца тоже нанизываются на эту бесконечную ниточку, прибавляются к бусинкам имен, собираются в единое целое Самим Христом. И вот уже эти сердца перекачивают не только нашу кровь — но и Его Кровь, собранную в Чаше Тайной Вечери.
Так и рождается Церковь — каждое мгновение, за каждой Литургией, стекают имена и сердца в одну Чашу, в одну Кровь, в одно Тело. Особенно ясно это чувствуется именно в Великий Четверг. До страданий и страшной смерти еще целая ночь, а сейчас — тихий вечер за Трапезой.
Сионская горница, в которой собрались апостолы, внутри больше, чем снаружи. Она вместила не тринадцать человек, а целую вселенную. Всякий раз, когда душа невольного затворника этого странного Великого Поста сжимается от обиды, что ее-то за столом Тайной Вечери и нет, стоит напоминать и утешать: за тем столом не было ни друга Лазаря, ни верных Марфы и Марии, ни благодарной Марии Магдалины, ни Самой Матери. Но они все равно там, потому что эта Трапеза — одна в целой вечности. Имена всех гостей записаны. Мы, кому удалось уже собраться, стоим и перечисляем: «О здравии: Тамары, Алексия, Петра… О упокоении: Виктора, Игоря, Марины, Наталии…».
Фото: Фейсбук монахини Елизаветы (Сеньчуковой)