Московские власти планируют в ближайшее время разработать специальный свод правил, который, по их мнению, поможет освоиться приезжим. В кодексе москвича будет объясняться, например, что в Москве нельзя жарить на балконе шашлыки и резать во дворе баранов, ходить по городу в национальной одежде, будет предписано говорить по-русски.
«Жизненный уклад Москвы базируется на русской культуре и традициях, сложившихся веками, и все, кто приезжает сюда жить, должны с этим считаться», — говорит Михаил Соломенцев, глава столичного комитета межрегиональных связей и национальной политики. В то же время, некоторые положения будущего кодекса вызывают неодобрение у ряда публичных деятелей. Так, например, вице-спикер Совета Федерации Юрий Воробьев напоминает о том, что «каждый россиянин, будь он татарин, башкир или осетин, имеет право говорить на своем родном языке, придерживаться своих национальных традиций, где бы он ни находился, в том числе и в Москве».
Поможет ли подобный документ ассимиляции приезжих? Своим мнением с порталом «Правмир» поделились два известных московских священника.
Протоиерей Максим Козлов, настоятель храма святой мученицы Татианы при МГУ:
Идея создания кодекса москвича сама по себе положительная. Насколько мне известно, там проговариваются некоторые неюридические моменты поведения, которые представляются как желательные. Также насколько ясно из того, что я читал, в кодексе есть нечто о корректности поведения национальных меньшинств, приехавших граждан – мне тоже представляется весьма важным, чтобы проведение национальных обычаев, забой животных и так далее никоим образом публично не производились.
Другое дело, что обсуждение подобного рода кодексов должно быть более широким и более многогранным перед тем, как их принимать. Есть социальные группы, есть национальные группы, есть разного рода общественные советы при различных министерствах и ведомствах, есть Общественная палата при президенте. Такой текст не может быть просто продуктом некоторого рода административно-чиновничьего аппарата.
Я думаю, что текст по крайней мере не окажется вредным. А в нынешнюю эпоху, когда нужно стараться смягчать трения, конфликты и помогать ассимиляции людей – любые усилия в этом направлении важны.
Протоиерей Максим Первозванский, клирик храма Сорока мучеников Севастийских у Новоспасского моста, главный редактор журнала «Наследник», духовник молодёжной организации «Молодая Русь», отец 9 детей.
Кодекс я не читал, поэтому говорить мне сложно. Но, на мой взгляд, ассимиляции будет способствовать только та ситуация, когда человеку будут предлагать не просто какой-то свод внешних правил, так или иначе рекомендованных, а от того, будет ли он видеть в этом реальный смысл — когда ассимилироваться будет выгодно, когда это будет давать какие-то преимущества.
Ассимиляция происходит тогда, когда людей привлекает нечто более высокое в культурном, в материальном отношении. Начиная от каких-то административных мер, когда если ты не принадлежишь к статусной культуре (в некоторых странах к национальности, в некоторых – к вероисповеданию), то ты не можешь там занимать какие-то должности, ты не являешься человеком первого сорта. Это такой жесткий вариант, я отнюдь к нему не призываю. Или, например, когда ассимилироваться — это круто. Быть янки считалось круто среди советских эмигрантов четвертой волны. Не просто надо приехать в Америку, а стать настоящим техасцем, купить соответствующие джинсы, шляпу, ковбойские сапоги. И, насколько мне известно, приезжавшие русские четвертой волны становились даже более янки, чем сами американцы. Хотя этого никто не требовал, и никаких выгод это не сулило.
Но, так или иначе, этот образ, с которым происходит ассимиляция, должен быть привлекателен. Не просто быть декларируемым, а к нему человек должен стремиться по тем или иным мотивам. Иногда возвышенным, иногда меркантильным, иногда еще каким-то. Если мы стремимся иметь какой-то особый образ москвича, отличающийся, например, от образа владивостокца, или казанца или еще кого-нибудь, тогда мы должны понять, в чем эта его привлекательность, ради чего человек должен ассимилироваться. Если ты ведешь себя так – то это круто, потому что это похоже… на Аллу Борисовну Пугачеву, например (я сейчас специально светский образ предлагаю). Тогда это будет работать.
Сейчас ситуация такова, что приезжие, как правило, москвичей не уважают. Потому что они в значительной части зарабатывают больше, между собой держатся дружнее, в религиозном смысле более увлеченные люди, более чувствующие принадлежность к своей религии, к своему народу, к своей культуре. В настоящий момент образ москвича – какая-то бабушка, живущая в хрущевке или еще кто-то такой слабый, не имеющий цели, смысла и не могущий за себя постоять. Этот образ никак для приезжих не привлекателен. Для них Москва является не тем местом, где они хотят стать москвичами, а тем, где они хотят добиться каких-то целей в жизни. Москва обладает в России наибольшей капитализацией. Поэтому здесь у человека возможностей больше, чем в любом другом месте, поэтому люди в Москву едут.
Чтобы стремиться стать кем-то, необходимо в первую очередь иметь некую идею. Чем был образ янки для наших диссидентов привлекателен? Тем, что они свободные, они крутые, они гегемоны. Этим хотелось стать. Приехать в Америку – да, но этого было мало. Надо было еще и стать американцем. Почему ассимиляция в российском обществе так успешно шла в девятнадцатом веке и даже в двадцатом? Потому что была предложена идея: в дореволюционной России идея «Москва – третий Рим» реализовывалась так или иначе, послереволюционная идея еще более пафосная – построение коммунизма во всем мире. За эту идею многие люди готовы были бороться и умирать. Вставать под ее знамена, я бы так сказал. А сейчас знамен, под которые может встать москвич, не так много, можно пересчитать по пальцам одной руки.
Читайте также: